тебе еще несколько мгновений, чтобы ты мог вспомнить облик той, что
послала тебя на смерть и проклясть ее. Вспомни, Пан!
острые жемчужные зубки, обрамленные в коралловую оправу чуть припухлых
губ, тоненькая пушистая ниточка бровей, оттеняющих бархатистость кожи, и
лучащиеся голубым светом глаза. Он уловил чарующий аромат - аромат фиалок
и нежности, почувствовал ее тепло и шелест легкого дыхания. А затем в его
мозг ворвалась раскаленная игла. Она пронзила сознание и принялась рвать
его на куски. Картины прошлого, запахи, мысли, ощущения исчезали в
холодной черной бездне, имя которой - Смерть. Они уходили безвозвратно, а
их место занимала боль. Было мимолетное мгновенье, когда Пан внезапно
почувствовал облегчение. Это Эрот пришел ему на помощь и пытался
воспротивиться злой воле Зевса.
голосок и в тот же миг Зевс ударил по сознанию мальчугана энергетическим
пучком, и тот лишился чувств. И теперь настал черед Пана. Огромная черная
плита, похожая на потухший диск солнца, давила на него, грозя расплющить в
кровавую лепешку. А тоненький шепот свербил мозг: прокляни ее. Прокляни! И
Пан чувствовал, прокляни и его помилуют. Но он сопротивлялся этому
мерзкому шепоту сильнее, нежели черной силе, раздирающей щупальцами его
душу. Он держался насколько хватило сил, а затем умер. И последние
мгновения его были прекрасны: ему чудилось, что он лежит бездыханный на
зеленой мягкой лужайке, кругом щебечут сладкоголосые птицы и благоухают
цветы, а прекрасная синеглазая богиня склоняется над ним и касается губами
его мертвых губ.
шелестеть листва и затихли птицы, и перестали журчать ручьи, а цветы вдруг
утратили свою свежесть.
отвратительней и страшнее, когда умирает близкий. Вдруг выяснилось, что
Пан был любим всеми. Даже Аполлон и тот не одобрил содеянного Зевсом, а
Дионис буквально почернел от горя и бежал с Олимпа.
После неприятного разговора с Громовержцем, полного ругани и угроз владыки
моря и подземного царства удалились на Киферу, где рассчитывали найти
причастную, как они подозревали, к происшедшему Афо. С ними отбыли Афина и
разъяренно машущий молотом Гефест. По пути Посейдон не удержался от
соблазна и основательно потрепал мидийские корабли, идущие вдоль побережья
Магнесии. До этого он оказывал им покровительство.
Бриарея Эрот. Размазывая слезы, он сообщил, что Зевс строит планы покарать
непокорных и что в этом деле он уже успел заручиться поддержкой Аполлона,
которому пообещал за помощь морское царство, и вернувшегося из Фракии
Ареса. На стороне Громовержца намеревалась выступить Артемида, всегда
недолюбливавшая Пана за то, что он не давал ей всласть поохотиться в своих
лесах. Пока силы были примерно равны. Зевс и его сторонники имели перевес
на земле и в воздухе, их оппоненты пользовались преимуществом на море и в
подземных лабиринтах. Ничего не было известно о позиции Афродиты, Диониса
и Геры. Первые двое куда-то исчезли, Гера, судя по всему, вольно или
невольно вынуждена была занять сторону Громовержца.
начали и боги. Оппозиция поставила перед собой цель овладеть Олимпом и
заставить Зевса отречься от власти. По крайней мере о неизбежности
отречения говорили Посейдон и Афина. Гадес скорей всего надеялся заставить
Громовержца пойти на уступки, но пока он благоразумно помалкивал об этом,
во всем поддерживая своих товарищей. Восставшие боги имели несколько
планов наступления на Олимп. Самый отчаянный исход от Эрота, предлагавшего
последовать примеру Пана и освободить титанов, сделав их своими
союзниками. Однако прочим этот замысел пришелся не по нраву, так как
Олимпийцы видели в титанах серьезных конкурентов своей власти, а кроме
того опасались, что вырвавшись на свободу ураниды не ограничатся сведением
счетов с одним только Зевсом. Решено было попробовать обойтись своими
силами и лишь в крайнем случае вступить в переговоры с титанами.
море. Грозные волны стали накатываться на сушу, подступая к обрывистым
склонам Олимпа. Зевс ответил контрударом, наслав на подступающую воду
свирепого Борея. Сшибая с волн пенные шапки, Борей погнал их обратно.
Одновременно Аполлон перекрыл световые потоки, лишив бунтовщиков
возможности незаметно проникнуть на Олимп, а заодно повесил над Киферой
грозовые облака, изрыгающие холодный липкий дождь.
Шипя и извиваясь, они ползли вверх по склонам, обращая в бегство все
живое. Артемида бросила навстречу гадам стада диких коз, и гады поспешно
скрылись в своих норах.
верных камнеедов Гадес должен был проделать в каменной толще Олимпа
тоннели, а Гефест направить по ним раскаленную магму. На это требовалось
время. А пока Посейдон вызвал к Кифере две сотни боевых дельфинов, чтобы
при первой удобной возможности высадиться у подножия Олимпа.
подрагивали, когда во дворце объявилась Афо. Вопреки предположениям
взбунтовавшихся богов, она была вовсе не на Кифере, а совсем в другом
конце Эллады. Засев на вершине Каллидрома, богиня пыталась помочь эллинам,
отражавшим яростный натиск мидийских полчищ. Напрягая изо всех сил волю,
она швыряла в карабкающихся по каменистым кручам мидян плотные
энергетические сгустки - эдакие силовые шарики, каждый из которых мог
замертво свалить с ног добрый десяток человек. Дважды посылаемые ею
невидимые снаряды достигали цели и тогда несколько мидийских воинов разом
вдруг падали навзничь и катились по склону, мелькая меж камнями яркими
пятнами халатов. Однако в третий раз энергетический сгусток не долетел до
мидян, а затем Афродиту накрыло силовой волной огромной мощности. Волна не
причинила ей вреда, а лишь превратила в тлен всю одежду. Некто очень
могущественный давал таким образом понять, чтобы прекрасная богиня не
вмешивалась в дела людей. У Афродиты хватило здравого смысла, чтобы внять
подобному предупреждению, мощь которого свидетельствовала о том, что
мидянам покровительствует некто, чье могущество не менее, а может и
превосходит силу Зевса. Спорить, а тем более ссориться с подобным
противником было неразумно, и Афо поспешила вернуться во дворец, тем
более, что полуденное солнце начинало жечь ее нежную кожу. Воспользоваться
световым потоком ей почему-то не удалось и пришлось возвращаться обратно
левитируя. Учитывая тот факт, что Афродита была совершенно обнажена,
следует предположить, что глазам мидян и работающих на своих полях
фессалийцев предстало удивительное зрелище, о котором они еще долго будут
вспоминать, восторженно закатывая глаза. Афродите же было не до веселья.
Она чувствовала себя здорово задетой тем, что неведомый враг столь
оскорбительно посмеялся над ней. Во время полета богиня пыталась извлечь
из ничто какую-нибудь подходящую ее положению одежду, но как на смех ей
попадались лишь рваные тряпки, мужские гиматионы, да пеплос, столь
уродливый, что его согласилась бы одеть не каждая старуха. Лишь у самого
Олимпа она наконец выудила короткую тунику, не слишком опрятную,
принадлежавшую верно какой-нибудь рабыне. Кипя от ярости, Афродита
приземлилась на лестнице перед дворцом и быстро прошмыгнула в свои покои,
где привела в порядок волосы и лицо, а заодно переоделась, вернув
одолженный хитон назад в ничто.
даже ничего, и что маленькое приключение пошло ей явно на пользу. Розовый
румянец на щеках и гневно раздувающиеся ноздри - чуть-чуть, самую малость,
чтобы не испортить общей гармонии лица - делали ее очень привлекательной.
Афродита подумала о том, что надо время от времени разгонять кровь
подобными приключениями, после чего отправилась на поиски Пана.
кого-нибудь другого из богов. Залы были пусты, ни единого звука, ни
единого шороха - от подобной мертвой тишины по коже Афродиты побежали
мурашки. Несколько раз вдалеке мелькали тени, при приближении богини
мгновенно исчезавшие в темных углах. Недоумевая по поводу происходящего,
богиня дошла до тронного зала. Здесь ее перехватил Арес.
спросила:
угорелые? У нас что, на сегодня запланировано светопреставление?
подошла к мраморному парапету и ахнула. Внизу, прямо под ногами, грозно
бушевало море.
веслом в руке. Выходит, ты ничего не знаешь?
Шилова Юлия
Березин Федор
Лукьяненко Сергей
Мацумото Сэйте
Свержин Владимир
Белов Вольф