Чтение 179–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

лезные люди.

- Увы, - вздохнул д'Артаньян, - ваше величество только теперь начина-
ет судить о нас верно.

- А если бы я вас теперь наконец действительно оценила?

- Тогда ваше величество по справедливости стали бы обращаться с нами
не как с людьми заурядными. Вы увидели бы во мне настоящего посла, дос-
тойного защитника высоких интересов, обсудить которые с вами мне было
поручено.

- Где договор?

- Вот он.

XLIX

ПЕРО И УГРОЗА ИНОГДА ЗНАЧАТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ШПАГА И ПРЕДАННОСТЬ (Продол-
жение)

Анна Австрийская пробежала глазами договор, поданный ей д'Артаньяном.

- Здесь я вижу одни только общие условия: требования де Конти, Бофо-
ра, герцога Бульонского, д'Эльбефа и коадъютора. Где же ваши?

- Ваше величество, мы знаем себе пену, но не преувеличиваем своего
значения. Мы решили, что наши имена не могут стоять рядом с столь высо-
кими именами.

- Но вы, я полагаю, не отказались от мысли высказать мне на словах
ваши желания?

- Я считаю вас, ваше величество, за великую и могущественную короле-
ву, которая сочтет недостойным себя не вознаградить по заслугам тех, кто
возвратит в СенЖермен его преосвященство.

- Конечно, - сказала королева. - Говорите же.

- Тот, кто устроил это дело (простите, ваше величество, что я начинаю
с себя, но мне приходится выступить вперед, если не по собственному по-
чину, то по общей воле всех других), чтобы награда была на уровне коро-
левских щедрот, должен быть, думается мне, назначен командиром какой-ли-
бо гвардейской части - например, капитаном мушкетеров.

- Вы просите у меня место Тревиля!

- Эта должность вакантна; вот уже год, как Тревиль освободил ее, и
она до сих пор никем не замещена.

- Но это одна из первых военных должностей при королевском дворе!

- Тревиль был простым гасконским кадетом, как и я, ваше величество, и
все же занимал эту должность в течение двадцати лет.

- У вас на все есть ответ, - сказала Анна Австрийская.

И, взяв со стола бланк патента, она заполнила его и подписала.

- Это, конечно, прекрасная и щедрая награда, ваше величество, - ска-
зал д'Артаньян, взяв его с поклоном. - Но все непрочно в этом мире, и
человек, впавший в немилость у вашего величества, может завтра же поте-
рять эту должность.

- Чего же вы хотите еще? - спросила королева, краснея от того, что ее
так хорошо разгадал этот человек, такой же проницательный, как и она са-
ма.

- Сто тысяч ливров, которые должны быть выплачены этому бедному капи-
тану в тот день, когда его служба станет неугодна вашему величеству.

Анна колебалась.

- А ведь парижане обещали, по постановлению парламента, шестьсот ты-
сяч ливров тому, кто выдаст им кардинала живого или мертвого, - заметил
д'Артаньян, - живого - чтобы повесить его, мертвого - чтобы протащить
его труп по улицам.

- Вы скромны, - сказала на это Анна Австрийская, - вы просите у коро-
левы только шестую часть того, что вам предлагает парламент.

И она подписала обязательство на сто тысяч ливров.

- Дальше? - сказала она.

- Ваше величество, мой друг дю Валлон богат, и поэтому деньги ему не
нужны. Но мне помнится, что между ним и господином Мазарини была речь о
пожаловании ему баронского титула. Припоминаю даже, что это было ему
обещано.

- Человек без рода, без племени! - сказала Анна Австрийская. - Над
ним будут смеяться.

- Пусть смеются, - сказал д'Артаньян. - Но я уверен, что тот, кто над
ним раз посмеется, второй раз уже не улыбнется.

- Дадим ему баронство, - сказала Анна Австрийская.

И она подписала.

- Теперь остается еще шевалье, или аббат д'Эрбле, как вашему вели-
честву больше нравится.

- Он хочет быть епископом?

- Нет, ваше величество, его удовлетворить легче.

- Чего же он хочет?

- Чтобы король соблаговолил быть крестным отцом сына госпожи де Лонг-
виль.

Королева улыбнулась.

- Герцог де Лонгвиль - королевской крови, ваше величество, - сказал
д'Артаньян.

- Да, - сказала королева. - Но его сын?

- Его сын... наверное, тоже, раз в жилах мужа его матери течет коро-
левская кровь.

- И ваш друг не просит ничего больше для госпожа де Лонгвиль?

- Нет, ваше величество, так как он надеется, что его величество, бу-
дучи крестным отцом этого ребенка, подарит матери не менее пятисот тысяч
ливров, предоставив, конечно, при этом его отцу управление Нормандией.

- Что касается управления Нормандией, то на это я могу согласиться;
но вот относительно пятисот тысяч ливров не знаю, - ведь кардинал бесп-
рестанно повторяет мне, что наша казна совсем истощилась.

- С разрешения вашего величества мы вместе поищем денег и найдем их.

- Дальше?

- Дальше, ваше величество?

- Да.

- Это все.

- Разве у вас нет четвертого товарища?

- Есть, ваше величество: граф де Ла Фер.

- Чего же он требует?

- Он ничего не требует.

- Ничего?

- Ничего.

- Неужели есть на свете человек, который, имея возможность требовать,
ничего не требует?

- Я говорю о графе де Ла Фер, ваше величество. Граф де Ла Фер - не
человек.

- Кто же он?

- Граф де Ла Фер - полубог.

- Нет ли у него сына, молодого родственника, племянника? Мне помнит-
ся, Коменж говорил мне о храбром юноше, который вместе с Шатильоном при-
вез знамена, взятые при Лансе.

- Вы правы, ваше величество, у него есть воспитанник, которого зовут
виконт де Бражелон.

- Если дать этому молодому человеку полк, что скажет на это его опе-
кун?

- Он, может быть, согласится.

- Только может быть?

- Да, если ваше величество попросит его.

- Это действительно странный человек! Ну что же, мы подумаем об этом
и, может быть, попросим его. Довольны вы теперь?

- Да, ваше величество. Но вы еще не подписали...

- Что?

- Самое главное: договор.

- К чему? Я подпишу его завтра.

- Я позволю себе доложить вашему величеству, что если ваше величество
не подпишет этого договора сегодня, то после у нас, возможно, не найдет-
ся для этого времени. Умоляю ваше величество написать под этой бумагой,
написанной целиком, как вы видите, рукой Мазарини: "Я согласна утвердить
договор, предложенный парижанами".

Анна была захвачена врасплох. Отступить было некуда: она подписала
договор.

Но здесь оскорбленная гордость королевы бурно прорвалась наружу: она
залилась слезами.

Д'Артаньян вздрогнул, увидав эти слезы. С того времени королевы стали
плакать, как обыкновенные женщины.

Гасконец покачал головой. Слезы королевы, казалось, жгли ему сердце.

- Ваше величество, - сказал он, становясь на колени, - взгляните на
несчастного, который у ваших ног; он умоляет вас верить, что одного зна-
ка вашей руки достаточно, чтобы сделать для него возможным все. Он верит
в себя, верит в своих друзей; он хочет также верить и в свою королеву, и
в доказательство того, что он ничего по боится и не хочет пользоваться
случаем, он готов возвратить Мазарини вашему величеству без всяких усло-
вий. Возьмите назад, ваше величество, бумаги с вашей подписью; если вы
сочтете своим долгом отдать их мне, мы это сделаем. Но с этой минуты они
ни к чему вас не обязывают.

И д'Артаньян, не вставая с колен, со взглядом, сверкающим гордой сме-
лостью, протянул Анне Австрийской все бумаги, которые добыл у нее с та-
ким трудом.

Бывают минуты (так как на свете не все плохое, а есть и хорошее),
когда в самых черствых и холодных сердцах пробуждается, орошенное слеза-
ми только что пережитого глубокого волнения, благородное великодушие,
которою уже не могут заглушить расчет и оскорбленная: гордость, если его