составление этого документа.
циркулем, то резинкой, то карандашом, то черной и красной тушью. Он много
думал о Мартине и о вчерашнем свидании с ним; у него стало бы гораздо легче
на душе, если б он решился довериться своему другу Уэстлоку и узнать его
мнение на этот счет. Но Джон, как ему было известно, не оставил бы этого
так, а ведь Джон помогал теперь Мартину в очень важном деле, и лишить
Мартина помощи в такую критическую минуту - значило бы нанести ему серьезный
ущерб.
придется держать про себя.
прежнего, орудуя попеременно пером, линейкой, резинкой, карандашом, черной и
красной тушью.
чьи-то шаги.
давно, когда эти шаги заставили бы меня насторожиться. Но теперь я это
бросил.
Теперь ты остановишься. Никто не поднимается выше тридцать восьмой
ступеньки.
перевести дыхание, потом шаги послышались снова. Сорок, сорок один, сорок
два, и так далее.
и нетерпением поглядывал на нее. Когда на площадке показалась фигура и,
остановившись на пороге, посмотрела на него, он вскочил со стула, думая, что
видит привидение.
Пекснифа дряхлым и все более и более слабеющим стариком!
жизни, и опирался на трость сильной рукой, другой рукой делая знак Тому,
чтоб он молчал. Один взгляд на решительное лицо, живые глаза, на руку,
сжимавшую трость, на выражение энергии и настойчивости во всей фигуре - и
Тома мгновенно озарило.
собирался повидаться с вами гораздо ранее. Я думал, что время уже настало. Я
думал, что не узнаю о нем ничего больше и ничего хуже, чем в тот день, когда
мы с вами виделись в последний раз. Но я ошибся.
недели, месяцы. Вы это знаете. Я позволил ему сделать меня своим орудием. Вы
это знаете: вы видели меня там. Я вытерпел в тысячу раз больше, чем мог бы
вытерпеть, будь я тем жалким, дряхлым стариком, каким он считал меня. Вы это
знаете. Я замечал, как он навязывается Мэри со своим вниманием. Вы это
знаете: кому лучше знать, кому, как не вам, верное сердце! Его низкая
душонка разоблачалась передо мной день за днем, и я ни разу не выдал себя. Я
бы ни за что не вытерпел такую муку, если бы не надеялся, что придет час
расплаты.
страстной такую решительную и твердую речь, чтобы еще раз пожать Тому руку.
Потом сказал в сильном волнении:
явиться сюда за мной; боюсь, как бы он не пришел слишком скоро. Близится
время, - сказал старик торопясь, однако лицо и глаза его сияли, - которое
вознаградит всех. Даже за миллион золотых монет я не хотел бы, чтоб он умер
или повесился! Закройте дверь!
ГЛАВА LI
что воспоследовало из предприятии мистера Джонаса и его друга
надзор своих сторожей. Доведенный чуть ли не до сумасшествия мыслями о своем
злодеянии, Джонас все же не позабыл об этом.
выполнении задуманного зависела собственная его безопасность. Один намек,
одно слово старика, пойманное в такую минуту настороженным слухом, могло
повлечь за собой целую цепь подозрений и погубить его. Он зорко следил за
всеми путями, ведущими к раскрытию его вины, и эта зоркость обострялась
имеете с сознанием опасности, которая грозила ему. С преступлением на
совести, терзаясь бесчисленными тревогами и страхами, не дававшими ему покоя
ни днем ни ночью, он совершил бы убийство еще раз, если б увидел, что этот
путь ведет к спасению. В этом и была его кара, на это и была обречена его
преступная душа.
такой невыносимый страх.
собирался бежать, когда уляжется первое волнение и тревога и когда его
попытка не возбудит ни в ком подозрения. А тем временем сиделки уймут
старика; да если б ему и вздумалось поговорить, их ничем не удивишь.
Известно, что такое сиделки.
решил, что заставит его молчать, и ему важно было добиться этой цели, все
равно какими средствами. Всю жизнь он был резок, груб и жесток с беднягой
Чаффи, и насилие казалось ему вполне естественным по отношению к старику.
"Ему заткнут рот, если он будет говорить, и свяжут руки, если он будет
писать, - говорил про себя Джонас, глядя на старика, когда они сидели
вдвоем. - Для этого он достаточно полоумный, а я ни перед чем не
остановлюсь!"
пор, но этого еще не было. Банкротство страхового общества; бегство Кримпла
и Буллами с награбленным добром, в том числе, как он и опасался, с его
собственным векселем, которого он не нашел в бумажнике убитого и который
вместе с деньгами мистера Пекснифа был, очевидно, переслан тому или другому
из этих надежных друзей для помещения в банк; понесенные им огромные потери
и до сих пор висевшая над ним угроза быть привлеченным к ответственности в
качестве одного из директоров обанкротившейся фирмы - мысли об этом
возникали в его уме постоянно, но он не мог на них сосредоточиться. Он знал,
что они тут, но в ярости, замешательстве и отчаянии думал только об одном -
когда же найдут мертвое тело в лесу.
там, - забыть об этом было невозможно, - но не мучить себя яркими картинами,
возникавшими в воображении: вот он бродит вокруг, все вокруг тела, тихонько
ступая по листьям, видит его в просвет между ветвями и подходит все ближе и
ближе, спугивая мух, которые густо усеяли его, точно кучками сушеной
смородины. Он неотвязно думал о минуте, когда тело будет найдено, и
напряженно прислушивался к каждому стуку, к каждому крику, к шуму шагов, то
приближавшихся, то удалявшихся от дома, следил в окно за прохожими на улице,
боясь выдать себя словом, взглядом или движением. И чем больше его мысли
сосредоточивались на той минуте, когда тело будет найдено, тем сильнее
приковывало их оно само, одиноко лежащее в лесу. Он: словно показывал его
всем и каждому кого видел: "Слушайте! Вы знаете про это? Уже нашли? И
подозревают меня?" Если бы его приговорили носить это тело на руках и
повергать для опознания к ногам каждого встречного, то и тогда оно не могло
бы находиться при нем более неотлучно и не занимало бы его мыслей с таким
неотвязным упорством.
тревожили его: он только опасался за себя. Смутное сознание, что, решившись
на убийство, он погубил себя, только разжигало его злобность и мстительность
и придавало еще больше цены тому, чего он добился. Тот человек убит: ничто
не могло этого изменить. Он все еще торжествовал при этой мысли.
только в силу необходимости, да и то лишь на самое короткое время. Теперь
они были одни. Спускались сумерки, и назначенное время подходило все ближе.
Джонас расхаживал взад и вперед по комнате. Старик сидел в своем привычном
уголке.
его беспокоило отсутствие жены, которая ушла из дому еще днем и до сих пор
не вернулась. Не привязанность к ней была тому причиной: он опасался, как бы
ее не задержали по дороге и не принудили сказать что-нибудь такое, что
изобличит его, когда вести об этом дойдут до Лондона. Почем знать, она, быть
может, стучалась к нему в дверь, когда его не было, и догадалась о его
замысле. Черт бы взял эту дуру с ее постной рожей, с нее станет шляться взад
и вперед по всему дому! Где она сейчас?
когда он задал ему этот вопрос, злобно выбранившись.
она не друг. Почем знать, какую дьявольскую штуку они там высидят вместе?
Пускай немедленно приведут ее домой.
идти сам; но Джонас с нетерпеливой бранью толкнул его обратно в кресло и
кликнул служанку. Отослав ее с этим поручением, он опять стал расхаживать
Самойлова Елена
Березин Федор
Конюшевский Владислав
Контровский Владимир
Майер Стефани
Мурич Виктор