ГЛАВА XXVIII - Гости в Маршалси
враждебным Кленнэму, а в мире, замкнутом внутри этих стен, он себе друзей не
завел. Слишком подавленный всем случившимся, чтобы вместе с другими
слоняться по двору, заглушая свои горести праздной болтовней, слишком
углубленный в себя и свои страдания, чтобы принимать участие в убогих
развлечениях Клуба, он по целым дням сидел один у себя в комнате, чем
заслужил всеобщую неприязнь. Одни называли его гордецом; другие сочли
нелюдимым и скучным; третьи презрительно клеймили его за малодушие, за то,
что он позволил себе пасть духом из-за долгов. Словом, у каждого нашелся
повод осудить его, причем последнее обвинение было наиболее серьезным, так
как подразумевало своего рода внутреннюю измену. Такое отношение окружающих
еще усилило его тягу к одиночеству; дошло до того, что он даже на прогулку
стал выходить, только когда все отправлялись в Клуб скоротать вечер песнями,
выпивкой и душевной беседой и по двору бродили только женщины и дети.
его затягивает хандра и безделье. Вспоминая тот пример растлевающего
действия тюремной атмосферы, который ему пришлось наблюдать в этой самой
комнате, он стал бояться самого себя. Сторонясь других людей, избегая
заглядывать в собственную душу, он заметно переменился. Тень тюремной стены
уже лежала на всем его существе.
читал, понапрасну стараясь оградить от этой зловещей тени вымышленных
сочинителем людей, - как вдруг чьи-то шаги послышались на лестнице и чья-то
рука постучала к нему в дверь. Он встал отворить и услышал чей-то приятный
голос, говоривший: "Здравствуйте, мистер Кленнэм. Надеюсь, я вам не
помешал?"
он казался воплощением свободы и бодрости на фоне хмурого убожества тюрьмы.
предложенное ему кресло.
был чрезвычайно огорчен, узнав, что вам пришлось временно удалиться от
света. Надеюсь, кстати (только это сугубо конфиденциально), мы тут ни при
чем?
учреждению.
слышать. Ваши слова сняли у меня тяжесть с души. Мне было бы в высшей
степени неприятно, если бы мы оказались причастны к вашим затруднениям.
претензий к Министерству Волокиты.
нами говоря, я опасался, что это именно мы упекли вас за решетку. К
сожалению, нам иногда приходится прибегать к таким мерам. Мы совсем к этому
не стремимся - но если люди сами напрашиваются, что ж тут поделаешь?
заметил Артур, - но, во всяком случае, весьма признателен вам за участие.
сущности говоря, безобиднейшее заведение на свете. Вы скажете, что мы
занимаемся шарлатанством. Не спорю. Но шарлатанство тоже нужно, согласитесь,
что без него не обойдешься.
какой точки зрения смотреть. Взгляните на нас с точки зрения наших
интересов, которые заключаются в том, чтобы нам не докучали, - и вы сразу
увидите, что лучшего учреждения не найти.
не докучали и чтобы все оставалось как оно есть. В этом наше назначение.
Разумеется, принято считать, будто наша цель совсем в другом, но это для
проформы. Господи боже мой, да у нас все только для проформы. Возьмите хоть
себя: через что только вас не заставили пройти для проформы! А далеко ли вы
продвинулись в своем деле?
добросовестно исполняющих свои официальные обязанности. Это вроде игры в
крикет на ограниченной площадке. Игроки посылают мячи государству, а мы их
перехватываем на лету.
отвечал, что по-разному: кто устанет, кому наскучит, кто сломает ноги или
спину, кого унесут замертво, кто просто выйдет из игры, а кто займется
другим видом спорта.
обязаны своим временным удалением от света. Могло ведь быть и так, очень
легко могло быть; нельзя отрицать, что мы подчас довольно круто обходимся с
теми, кто нам докучает. Я ведь с вами начистоту говорю, мистер Кленнэм. Я
уверен, что с вами можно так говорить. Я был откровенен с вами с самого
начала, как только почувствовал в вас пагубное намерение докучать нам долго
и упорно - потому что я сразу увидел, что вы человек неопытный и горячий, а
к тому же немного - вы не обидитесь, если я вас так назову? - простодушный,
предостеречь вас (неофициально, разумеется, но я никогда не держусь за
строгую официальность), намекнув, что на вашем месте я бы отказался от
всяких попыток. Но вы отказаться не захотели, и с тех пор много раз
возобновляли свои попытки. Так вот, советую вам больше их не возобновлять.
Кленнэм.
выходят. Есть тысячи способов выйти отсюда. Но не являйтесь больше к нам.
Право же, - продолжал Фердинанд доверительно-ласково, - я буду просто вне
себя, если увижу, что весь прошлый опыт не научил вас держаться от нас
подальше.
почему вы не хотите понять, что никому это изобретение не интересно и всем
на него наплевать в высокой степени.
вызывает только досаду и насмешку. Вы не представляете себе, как много людей
жаждет лишь одного: чтобы им не докучали. Вы не представляете себе,
насколько это свойственно духу нации (не обращайте внимания на парламентский
стиль) - желать, чтобы тебе не докучали. Поверьте, мистер Кленнэм, -
заключил жизнерадостный молодой Полип самым своим любезным тоном, - наше
заведение не злой великан, на которого нужно мчаться с копьем наперевес, но
всего только ветряная мельница, перемалывающая огромные кучи мякины,
показывая, куда в государстве дует ветер.
нас всех ожидает мрачная перспектива.
Нам необходимо шарлатанство, мы любим шарлатанство, мы жить не можем без
шарлатанства. Немножко шарлатанства и накатанная колея - и все будет идти
как нельзя лучше, не нужно только никому докучать.
исповедуемый под прикрытием самых разнообразных лозунгов, к которым никто из
них не относится серьезно, - Фердинанд встал, чтобы откланяться. Трудно было
даже вообразить себе более открытую и приятную манеру обхождения, большее
уменье с истинно джентльменской чуткостью приноровиться к необычным
обстоятельствам визита.
Кленнэм пожимал ему руку, искренне благодарный за его доброту и
чистосердечие, - верно ли, что в приключившейся с вами неприятности повинен
наш дорогой и незабвенный Мердл?
промолчал.
какая голова! Нельзя не отдать ему должное. Вот уж, верно, был мастер по
части шарлатанства! А как знал людей - как умел обойти их и добиться своего!
обойти, многим послужит предостережением на будущее..
Ильин Андрей
Зыков Виталий
Березин Федор
Круз Андрей
Свержин Владимир
Шилова Юлия