Чтение 19–й страницы книги ~Моя жена

- Хм... определенная логика в этом есть. Однако я не хотел бы обижать...

- Не... ничего... не переживай, Серега! - деланно-бодрым тоном выкрикнул черный авторитет. - Подумаешь, без меня обошелся. Пошел на дело, его, значит, взял, а меня, значит, нет?! Я не в обиде! Нас, чертей, по сто раз на дню так обижают, ничего, мы привычные! Ты его слушай, слушай, он тебе плохого не посоветует, ага...

- Итак, Сергей Александрович, о каких таинственных планах вы хотели бы со мной поговорить?

- Да... я предпочел бы с обоими.

- Нет уж, увольте! В добрых делах я вам больше не помощник. Так что не робей, Сергунь, вали все на полную катушку. Циля разберет. А я, если хотите, даже уши закрою и отвернусь, вот...

- Он начинает исправляться, - кивнул мне Анцифер. - Господь не отнимает шанса на Царство Небесное даже у законченного черта. Но вернемся к нашим планам. Позвольте, я угадаю? Вы хотите попросить меня еще раз подсказывать вам текст, пока вы будете молитвенным словом пробивать очерствевшую душу местного помещика, да?

- Вообше-то... нет, - немного смутился я. - Мне почему-то кажется, что на его душу обычных библейских цитат о любви к ближнему будет недостаточно.

- После нашей блистательной победы в коридоре у вас еще есть сомнения?!

- О, в силе Божественного Слова у меня сомнений нет! А вот в том, что это верная тактика, - есть. Мне думается пойти иным путем. Я хочу немного обмануть хозяина, разведать его связи и возможности, проникнуть поглубже в самую сердцевину грязного помещичьего быта и уж тогда ударить наверняка!

- Что ж вы от меня-то хотите? - суховато отозвался ангел.

- Как вы полагаете, если я возьму на вооружение метод незабываемого Дубровского - здесь это может сработать?

- Если только взять сам принцип, выдать себя за другое лицо, исподволь втереться в доверие к главе семейства, выявить его слабые места и наконец избавить бедных мишек от бессмысленного уничтожения. Но... кем вы можете представиться в таком несуразном виде?

- А что? У меня что-то не так? - удивился я.

- Вы издеваетесь?!! - взвыл ангел, видимо, его задело за живое. - Я столько сил потратил, доставил эту редкостную рясу, а вы ее в две минуты ополовинили! Ради чего? Ради перевязочного материала дикому зверенышу, из которого еще неизвестно кто вырастет!

- Ряса как ряса... Между прочим, когда она выше колен, то шагать гораздо легче. Поддувает, конечно, но, с другой стороны, так прохладнее и ноги не путаются.

Анцифер сжал зубы и сдержанно зарычал. Фармазон сзади хохотал вовсю. Меж тем ангел был кое в чем прав. Кого именно я собирался изобразить? Иностранца? Путешествующего ученого? Странствующего поэта, философа, лингвиста? Может быть, оракула-предсказателя? Бедного монаха-доминиканца? Домашнего учителя-гувернера? Признаться, для всех этих профессий костюмец у меня был самый неподходящий. Выход один: притвориться, что на меня напали разбойники! Раз есть лес, помещичья усадьба, крепостное право, егеря и охотники, то уж на этом фоне разбойники быть просто обязаны. Будем считать, что я ограбленный французский поэт, переводчик, даю частные уроки стихосложения для зажравшихся дворянских сынков. Буквально в прошлом месяце я приобрел неплохой однотомник "От Вийона до Аполлинера", и французская поэзия еще была жива в моей памяти. В общем, это оптимальный образ, который я мог рискнуть исполнить. За размышлениями тропа привела меня к высоким кованым воротам. Витиеватые переплетения решетки в стиле модерн смотрелись ажурно и надежно одновременно. На первый взгляд никаких запоров, никакой охраны. Но стоило мне войти на территорию усадьбы, как словно из-под земли выросла четверка лохматых псов устрашающего размера и, рыча, взяла меня в плен. Я ожидал чего-то подобного, поэтому встал столбом в самой смиренной позе, дожидаясь, пока за мной придут.

- Сергунь, хочешь, я за медведями смотаюсь? - любезно предложил черт. - Они тут всех кобелей на уши поставят. Мне не трудно, я мигом...

- Не срывай маскировку хозяину! - напомнил Анцифер, строго взглянув на братца. - Он сейчас скромный преподаватель французского и немецкого, специализируется на поэзии и переводе, готов начать частные уроки сразу же после ужина. Я верно излагаю?

- В общем, да... - Я говорил тихо, чтобы не спровоцировать собак. - Но при чем здесь еще и немецкий, я его не знаю.

- Увы, домашний учитель данного времени должен знать не только Вольтера или Рембо, но и Гете с Рильке.

- Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль, как говорится...

Меня абсолютно не устраивала такая подозрительная готовность Фармазона опять во все лезть, но из дверей основного здания уже вышли двое лакеев и направились по гаревой дорожке в мою сторону.

- Ты построже с ними, - опять влез черт. - Холопы, они холопы и есть! Держись уверенно, грудь колесом, подбородок вперед, в глазах огонь. Чуть что, кричи: "Запорю! Сгною на каторге! В солдаты забрею!" Да и все с акцентом! Акцент не забудь, ты же иностранец. Ну-ка, поковеркай язык в порядке эксперимента...

Не выдержав, я было поднял кулак в сторону Фармазона, но собачка зарычала, и мне снова пришлось принять ангельский вид.

- Че надо, бродяга?! - Лакеи остановились в двух шагах, оглядывая меня с нескрываемым презрением.

- Это вы мне?

- А кому же еще...

- Я... а у меня дело к вашему барину. Будьте добры, передайте ему, что...

- Барин Павел Аркадьевич почивать изволят, - объяснил один.

- А ты пошел отсюда, пока собак не спустили, - ухмыльнулся другой.

Анцифер возмущенно затрепыхался, и я понял, что черт иногда дает и стоящие советы.

- Хамы! Холопы! Быдло! Да я вас в батога! В Сибирь, на вечную каторгу!!! В солдаты под ружье на полный срок! Доннер веттер, шпрехен зи дойч, ком цу мир, аллес цурюк... вот!

Парни переглянулись И одновременно согнулись в глубоких поясных поклонах:

- Не извольте гневаться, батюшка... Простите Христа ради, не признали сразу-то... Уж вы пожалуйте в дом, графиня Ольга Марковна чаю кушать изволит, так вот и вы бы к ейному столу... Как доложить прикажете?

- Серж Ганс Поль Альфред Петрашевский. Иностранец... - милостиво решил я. Лакеи цыкнули на собак и, услужливо семеня впереди, сопроводили мою светлость в дом. Первая половина дела сделана - я в усадьбе. Не могу сказать, что это было трудно... Теперь действуем строго по плану. Пункт первый: "Знакомство с тираном". Лакеи убежали докладывать.

Я с удовольствием осмотрел роскошно убранную прихожую, картины на стенах, высокие лепные потолки. Хорошо жили народные кровопийцы, аж завидно! Анцифер с Фармазоном, раскрыв рты, тоже зырили по сторонам. Наконец двери распахнулись, и уже другой, более солидный, мужчина торжественно произнес:

- Графиня ждет вас, господин Петрашевский.

* * *

Почему я выбрал для себя фамилию революционера-народовольца? Как-то само собой вырвалось... не иначе как мне тоже придется здесь заняться террором.

Внутреннее убранство старорусского помещичьего дома было точно таким, каким его изображали Перов и Федотов. Тяжелые портьеры, богатые ковры, добротная мебель ручной работы, фарфоровые вазы, бронзовые статуэтки, портреты в роскошных рамах... На их фоне я особенно остро почувствовал нелепость своего костюма и общую абсурдность самой затеи. Думать надо было прежде, чем лезть... В одной из комнат, видимо гостиной, за роялем сидела молодая красивая женщина. На ней было ошеломляющее черное платье из бархата и шелка, на шее ожерелье из массивного жемчуга. Роскошные рыжие волосы убраны в высокую прическу, открывая нежную шейку и плавное течение белой линии плеч. Женщина играла нечто печальное из Брамса (а может, из Гайдна? Я не мог разглядеть слишком мелкий шрифт над нотами).

- Кто вы? - Голос был грудной и мягкий, он обволакивал.

- Я?

- Разве Парамон привел кого-нибудь еще?

- А я есть известный поэт, переводчик и учитель иностранных языков! - Я вовремя вспомнил про акцент и начал наступление. - Миль пардон, мадам, на меня напали разбойники, я весь ограблен, ле гран проблем! Экскюзе муа?!

- Странно... - Женщина продолжала играть, даже не оборачиваясь в мою сторону. - Последнего смутьяна мой муж собственноручно повесил еще прошлой осенью. По-французски вы говорите с явным рязанским прононсом. Кто вы по национальности?

- Немец, - выдавил я. Если она хоть что-то смыслит в немецком, все пропало...

- Гут нахт, майн либе хэррен. Я, гут нахт... - За моей спиной послышалось знакомое хихиканье Фармазона. Поняв, что сейчас будет, я было зажал ладонями рот, но не успел...

- Айн клейне фройляйн, Ольга Марковна. Их либе вас из дас - по уши! Айн поцелуен аллес, аллес, юбер аллес! Ви есть ханде хох, капитулирен перед маин либе. Иначе, айн просто дер вег цурюк. Ком цу мир, мин херц! Я к вам пришел унд вени, види, вици... Ферштейн?

Графиня остолбенела. Музыка прекратилась. Я скосил глаза на довольного Фармазона.

- Ты что делаешь, гад? Это же сплошной плагиат из Бродского, стихотворение "Два часа в резервуаре". Ты думаешь, я современную поэзию не знаю?!

- Ты, может, и нахватался чего, а вот она точно не знает, - невозмутимо повел бровью черт. - Чем ты опять не доволен? Просил немецкий - получи, пожалуйста!

- Я просил?!!! - От негодования у меня перехватило горло. Фармазон нахально насвистывал "Танец маленьких лебедей", Анцифера вообще не было видно, а женщина за роялем напряженно встала, обратив ко мне кипящий гневом взор:

- Вы шарлатан!

- Я... все объясню...

- Эй, кто там есть?! - Графиня повернулась к дверям.

Должен признать, что даже в эту грозовую минуту она производила невероятное впечатление. Огромные зеленые глаза в обрамлении густейших ресниц, маленький чувственный рот, легкий румянец на щеках, прямой изящный носик... Очень красивая женщина! На ее окрик появились два плечистых лакея.

- Взять его, выбросить за ограду и спустить собак!

- За что?! - взвыл я, но лакей мгновенно схватил меня под руки. - Пустите сейчас же, а не то... я вам стихи почитаю!

- Ах да... вы же еще и поэт, - презрительно скривила губы хозяйка усадьбы. - Ну что же, будем считать это последним желанием. Видимо, вы все-таки не простой аферист, читайте!

- Запросто! - огрызнулся я. - Начнем с небольшого стихотворения о любви, Франции и поэзии:

Француженки, салю, бонжур!

Мой каждый вздох шелками вышит..

Зеленой лампы абажур

Заменит круг луны над крышей.

Твой стол завален всем подряд

Долой тетради и блокноты.

В окошке звезды догорят,

А кот не справится с зевотой,

Но мы, мы будем говорить

Неторопливо, плавно, вольно,

Нанизывать слова на нить

Десятка слов программы школьной.

Минутное молчание... После чего женщина, всхлипнув от избытка чувств, бросается вперед и повисает у меня на шее. Я замер...

- Очень эффектно! - язвительно отметил черт. - Жаль щелкнуть нечем - такой снимочек для Натальи Владимировны...

- Пошли прочь, холопы! - Лакеи мгновенно отстали от меня, задом пятясь к двери. - Как же тебя зовут, любимый мой?

- А? М... кр... я... упс...

- Не поняла... Ну, ладно, какая разница?! - Графиня потянулась ко мне розовыми губками, я было отпрянул назад, но Фармазон неожиданно подставил мне ногу, и я рухнул на спину, увлекая за собой переполненную "внезапной любовью" Ольгу Марковну. Не отвечать на ее пылкие поцелуи было слишком опасно, хотя я извивался изо всех сил, - видимо, у дамочки был большой опыт в таких делах. А тут еще в мой рукав вцепился подоспевший Анцифер, истошно вопя:

- Что вы делаете, греховодник несчастный?! Вставайте скорее, там муж идет!

- Ольга Марк... овна! Да не... не надо, я сам...

- Что ты хочешь, счастье мое? Только скажи, - томно дышала графиня, активно пытаясь залезть пухлыми ручками мне под рясу. Вот когда я припомнил сетования ангела по поводу укороченного подола.

- Я хотел сказать - муж идет!

- Муж?!!

За дверью раздались тяжелые шаги. Графиню с меня словно ветром сдуло! Миг - и она уже сидела за роялем, плавно переворачивая ноты. Прическа поправлена, платье приглажено, дыхание ровное... Барин вошел без стука, я как раз начал подниматься с пола.

- Что за тип у тебя в гостиной?! - рявкнул он, тыча пальцем в мою сторону.

- Несчастный немец, ограбленный разбойниками, - спокойно ответила его жена.

- Немец?

- Я, я... Гутен морген, герр Филатов, доброго здоровьичка, как говорится... - выдавил я, поправляя рясу. Хозяин обошел меня кругом, оглядывая с чисто собачьим пристрастием. Он и сам был похож на отставного бульдога. Низкорослый, кривоногий, толстый, на квадратной голове короткий бобрик седых волос, густые бакенбарды и крепкие зубы в постоянном неприятном оскале. Узкие глазки сверлили мою особу с явным недоверием.

- Чего же ему здесь надо?

- Я попросила герра Петрашевского дать мне несколько уроков французского.

- Как это?! Ты же сказала, что он немец.

- И что? Он превосходно владеет языком... - Один тон, каким графиня произнесла эту интимную двусмысленность, должен был насторожить любого мужа, но... Граф либо непроходимо туп, либо настолько уверен в собственной неотразимости, что не в состоянии даже предположить во мне какого-нибудь конкурента. В любом случае спорить с женой он не стал, а грозно повернулся ко мне: - Вы дворянин?

- Я? В смысле... О! Я, я... Я, дас ист потомственный аристократ. Майн фаттер дас ист высокий чин в городском магистрате. Их бин...

- Ясно, сколько вы хотите за урок? - перебил хозяин дома. - Больше двух с полтиной я не дам!

- Наин, найн, - в свою очередь уперся я. - Данке шен за такой мизер! Месье, ваша ля бель фам намерена парле ле франсе, а это стоит еще труа экю или цвейн марк. Так что три сорок серебром, по рукам?

- Запорю на конюшне, немчура проклятая... - Зашипел было сволочной супруг, но графиня быстро его успокоила:

- Павлик, не волнуйся. Эти иностранцы всегда зарабатывают гораздо меньше русских. Герр Петрашевский забыл, что останется у нас на полном пансионе. Мы вполне сможем выделить ему комнатку во флигеле, есть он будет на кухне с прислугой, так что трех рублей за все его услуги будет более чем достаточно.

Слово "услуги" она произнесла так, что я покраснел. В целом договоренность была достигнута...

- Но а вдруг он много ест? - на всякий случай подстраховался граф.

- Дорогой, я прослежу, чтобы его кормили согласно общему режиму. При его работе требуется отменное здоровье. Не стоит экономить на еде, это не в моих интересах...

Боже, до этого бегемота ничего не доходит. Хоть прямым текстом бей в лоб - не почешется. Ладно, этой проблемой мы займемся чуть позже, а пока я трудоустроен! Итак, следующий пункт плана - изучение местности. Надо обследовать дом, сад, прилегающие строения и быстренько придумать что-нибудь такое, после чего граф Филатов по гроб жизни заречется обижать медведей...

* * *

Близился вечер. Специально приставленный к моей особе лакей Парамон доложил, что ужин будет через час "...и барыня приказала быть".

- Минуточку, мне ведь вроде было сказано столоваться на кухне с прислугой.

- Барыня передумала.

- А барин не возражает?

- Немец ты и есть, - ухмыльнулся лакей, - совсем языка русского не понимаешь. Ольга Марковна что приказать изволит, то хозяин и сделает. Это он с холопами да крепостными очень уж грозен, а так барыня на нем верхом ездит да веером погоняет.

- А ты не слишком разговорчив? - прищурился я. - Вдруг за ужином Павел Аркадьевич все узнает, что ты о нем думаешь?

- Не грозись зря... Хоть и немец ты, а все ж человек. Послушай доброго совета - беги без оглядки! Барынька-то наша глаз на тебя положила, а это добром не кончится.

- Почему?

- Барин наш в имение свое по молодости и не заглядывал, - охотно поддержал разговор пожилой лакей, - а уж как женился, так с супругой молодой сюда и пожаловали. Третий год здесь проживают, гостей не зовут, с соседями не дружат. Хозяин медведей травит почем зря, барыня так только книжки читает да мелодии на рояле разыгрывает. Все бы ничего... но люди пропадать стали. В деревнях поговаривают, будто оборотень у нас бродит.

- И все? Ну, вашего оборотня я отлично знаю, мы с ним давние враги. В настоящий момент он зализывает три пулевых ранения в своей избушке и ближайшее время никого беспокоить не будет.

- Это кто ж?! - вытаращился Парамон.

- Ваш лесничий - старый Сыч.

- Ой ли? Про него давно дурная слава ходит, но вот народ-то последний год-другой пропадать стал, а Сыч-то в наших краях давненько живет. Вроде с зверьми лесными дружбу водит...

- Он - волк-оборотень! - весомо подтвердил я. - Сегодня утром мы гонялись друг за другом в яростной перестрелке. Я несколько раз его ранил, но он позвал на выручку всю стаю, мне пришлось бежать. Точно вам говорю: он оборотень!

- Спаси Господи! - перекрестился напуганный бедняга. - А ты, немец, все одно беги. Не дай Бог, барин про вас прознает...

- Про кого это про нас?! - деланно возмутился я. - Ты говори, да не заговаривайся! А не то - дранг нах хаузен и в зольдатн унд официрен...

Но лакей лишь по-отечески похлопал меня по плечу и повернулся к дверям.

Я был поселен в маленьком флигельке на втором этаже здания. Комнатка оказалась настолько крохотной, что в ней помещались только кровать, умывальник да письменный стол. Стула и то не было, за стол я садился, расположившись на кровати. Зато два больших окна выходили прямо в сад, а значит, можно было подать какой-нибудь знак моим друзьям. Причину внезапной "африканской страсти" Ольги Марковны долго искать не пришлось. Все дело в стихотворении. Я-то надеялся, что после него меня примут за настоящего француза, а она взяла и влюбилась... Дура! Что мне теперь с этим делать? Наташа узнает, гадать о первопричинах не будет, выяснять, кто прав, кто виноват, - тоже, устроит мне скандал, а ее превратит... да хоть в корову косорогую! Сыч, выходит, и здесь наследил. Люди пропадают... Если этот маньяк неоднократно пытался меня загрызть, то, значит, на его совести и вправду немало загубленных христианских душ. Трудно ли поймать девчонку или мальчишку, ушедших в лес по грибы, ягоды да за хворостом? Вот мерзавец... только подумаю о нем, кулаки сами сжимаются! Так что, когда на письменном столе появились Анцифер и Фармазон, я встретил их не в лучшем расположении духа.

- Сергей Александрович, у вас большие проблемы... - однообразно начал белый ангел. - Думаю, что оставаться в этом доме чрезвычайно опасно. Предлагаю бежать сегодня же.

- Почему?

- Я чувствую здесь силы Зла.

- Циля, принюхайся посильнее, это я пахну, - вяло пошутил Фармазон. - Серега, ты мне друг, но белобрысый прав, чего-то здесь не то. Мажордом местный тебя предупреждал, опять же... Сворачивай эту комедию и делай ноги.

- Ерунда! Вот на этот раз мне абсолютно не хочется никуда бежать. Я же шпионус! Дайте хоть смеху ради попрактиковаться в законном ремесле.

- Вам бы все развлекаться, - пожурил Анцифер. - Поверьте мне, концентрация отрицательной энергии вокруг чрезвычайно высока. Если вы не верите мне, вспомните художественную литературу: сколько разных авторов писало о страшных тайнах одиноких барских усадеб. Почему хозяева не заводят друзей? Почему у них нет детей? Почему барин травит именно медведей? Почему культурная женщина ни с того ни с сего бросается на вас с поцелуями?

- А вот это не ваше дело! - покраснел я.

- Точно, - поддержал черт. - Если хозяин своими стишками любую бабу уломать может, то это дело его, личное и интимное. Он - поэт, ему все можно.

- Да я вовсе не это имел в виду!

- Какая разница, - отмахнулся ангел. - О вашей мужской... скажем, легкодоступности мы поговорим позднее. Вы обратили внимание на ее глаза?

- Ну... ничего особенного...

- Они были полны любовью и страстью! - театрально завывая, пустился издеваться темный дух. - Она не могла больше сдерживать свой пыл! Женское естество взяло верх, не в силах противостоять такому яркому мужчине в мини-юбке. Ее груди вздымались, губы увлажнились, подмышки вспотели... Она хотела тебя! Ее...

- Прекрати, балбес! - рявкнул гневный Анцифер. - Ну почему вы оба не видите ничего дальше собственного, извиняюсь, носа?! Я говорил о ее глазах! Вам ничего не показалось странным?

- Да нет, - присмирели мы. - А что?

- У милейшей барыни Ольги Марковны - вертикальные зрачки!

- Не может быть...

- Увы, это факт! От обильных поцелуев она потеряла над собой контроль и показала вторую, истинную, сущность. Эта женщина принадлежит к тому же виду нечисти, что и старый Сыч.

- Она оборотень?!

- Несомненно. А самое неприятное, - безжалостно добил суровый ангел, - что она действительно вас хочет!

- В каком смысле? - слабо выдавил я.

- Боюсь, что во всех... Дамочки такого сорта подобны самкам каракурта. После бурной ночи она охотно подкрепит свои силы вашей теплой кровью.

Вот уж тут мы с Фармазоном впали в глубокую депрессию. Ах, барыня, барыня... После всего, что у нас произошло, я, конечно, ожидал некоторых сложностей, но не до такой же степени?! Вот почему Сыч держится в лесу - два оборотня не уживутся на одной территории. Вот почему у семейной пары нет детей - оборотень никогда не родит от человека. По тем же причинам становится понятным и отсутствие друзей, и уединенный образ жизни, и исчезнувшие люди... Нет, чувствуя за своей спиной надежную помощь Наташи и медведей, я не очень испугался, хотя спина все же покрылась холодным потом. Черт спрыгнул со стола, мгновенно увеличился в мой рост и внимательно осмотрел дверь.

- Внутренних запоров никаких, даже банального крючка и. то нет... Зато ручка надежно привинчена, петли крупные, вставь стул между ручкой и косяком, когда будешь укладываться. Не ах, но должно выдержать.

- У меня нет стула.

- Плохо, Циля, может достанешь ему небольшой чурбачок? Смотри, вот такого размера...

- Считаю бессмысленным в такое напряженное время заниматься допотопными средствами охраны жилища! - отрезал белый ангел, сосредоточенно маршируя по столу туда-сюда. - Это стрельба из пушки по воробьям. Надо радикально решать главную проблему, а не отвлекаться На мелочи.

- Анцифер, я отсюда не побегу. Во-первых, мне некогда, во-вторых, моя жена этого не оценит, в-третьих, дядя Миша тоже ничего не поймет. Раз уж я начал изображать из себя отчаянного героя - надо идти до логического конца. Иначе все теряет смысл... Пообещал крысюкам разобраться с Сычом - не сделал. Пошел убивать этого мерзопакостного старикашку - не застрелил. Трижды ранил, а не убил! Медведи помогли мне, а я не могу избавить их от постоянной травли. Здесь, в барской усадьбе, мне говорят об оборотнях и пропавших людях, я знаю виновного, а вы предлагаете бежать! Так нельзя... Я, конечно, не великий храбрец, но у меня все же есть совесть.

- Сереженька... - растроганно всхлипнул ангел, увеличиваясь в размерах и прыгая ко мне на кровать, - у вас... чистая душа, я всегда это говорил!

- Ага, еще и обнимитесь для полной идиллии, - не преминул вставить язвительный братец. - Серега, тебе не кажется, что в последнее время златокудрый наш так и норовит притулиться к тебе под бочок? Он что, окончательно "разбелил свой ультрамарин"?

- Тьфу, Фармазон! Вечно вы все опошляете. Это на вас телевидение действует. Если всему верить, то скоро даже естественный цвет неба будет восприниматься чем-то неприличным.

- Да ладно тебе, все знают, что люди искусства, музыканты, поэты, художники всякие, так и лезут побыть не только творческим меньшинством. Вспомним Чайковского, Микеланджело, Фредди Меркьюри...