Чтение 19–й страницы книги ~Кошка в светлой комнате~

одно и то же. Кропачев потом удивлялся, как много, оказывается, можно
сломать в комнатке, где стояли три стула, два стола да ветхое бюро,
которым я вразумил самого нахального из пятерки.

Вот это я умел - каратэ, капоэйра, ахогато, из семизарядного навскидку
в гривенник за сто шагов левой ногой, на одном колесе через пропасть по
жердочке...

Я никогда не любил Достоевского. Уважал, как положено уважать классика,
но не любил. Бешеный, истовый самоанализ, каким занимаются его герои,
выводил меня из себя. На дворе стоял двадцать первый век, и я считал, что
современному человеку незачем производить внутри себя археологические
раскопки. Может быть, эта неприязнь была еще одной защитной реакцией.
Теперь мне приходит в голову, что кое-кто понимал это и раньше...

В прошлом году я провожал на задание Дарина. В аэропорту, как обычно,
было шумно и многолюдно, мы стояли у перил, и разговаривать было не о чем,
потому что все важное мы давно обговорили, а о пустяках говорить не
хотелось. Когда объявили его рейс, Дарин вынул из сервьетки толстый том -
Достоевский.

Думаю, это был намек. Дарин уже тогда что-то угадал, но его не
спросишь, ни о чем больше не спросишь - он не вернулся, вышел из самолета
в большом далеком городе, сел в такси и исчез. Такое еще случается даже
теперь.

А Достоевского я так и не прочитал. Сначала, вернувшись домой, бросил в
ящик стола, позже, когда Дарин пропал без вести, извлек книгу и поставил
на полку как память о друге, но прочитать так и не прочитал. Тогда мне еще
не приходило в голову подступать со скальпелем к собственной душе, тогда
еще не было острова сто тридцать пять дробь шестнадцать, и я полагал, что
все экзамены позади, а те, которые еще предстоят, касаются только
привычных задач контрразведки, входят в круг служебных обязанностей...

8

Меня трясли за плечо и твердили, что пора вставать. Разлепив глаза, я
увидел над собой здоровяка в пятнистом комбинезоне и хотел было по
привычке бежать неизвестно куда, но вовремя вспомнил, что с Командой у
меня отношения наладились.

- В чем дело? - спросил я, промаргиваясь.

- Капитан Ламст вас ждет.

- А где...

- Они уже там, поторопитесь.

Я быстренько засупонился ремнями кобуры, натянул куртку и пошел за
провожатым, наступив спросонья в коридоре кошке на хвост. На улице нас
ждал вездеход, тот самый, на котором я удирал от карьера, и это повергло
меня на недолгие философские размышления о превратностях судьбы.

Мы промчались по безлюдным утренним улицам и приехали в то здание,
откуда грузовики отправлялись в карьер. Я сразу узнал это место. Во дворе
меня ждали капитан Ламст и Отдел Исследований в полном составе. У ворот,
на вышках, у входа в гараж стояли автоматчики, а на плоской крыше - два
пулемета. Выпрыгнув из машины, я увидел странную картину - через двор
автоматчики быстро провели десятка два своих связанных коллег. Мелькнула
мысль, что привидевшаяся во сне стрельба вовсе не привиделась. Размолвка?

Я подошел и поздоровался. Они ответили. В глазах Ламста было какое-то
новое выражение.

- Начнем? - спросил я. - Сколько их у вас?

- Человек двадцать, - ответил Ламст. - То есть штук?

- Человек, - сказал я. - Кошек по штукам считают, вы мне это бросьте.
Кстати, как понимать это шествие? - Я кивнул на связанных, которых как раз
водворяли в подвал.

- Небольшие внутренние разногласия, - сказал Ламст. - Утром у нас
были... события. Мы обсуждали вашу информацию.

- Что, все вместе?

- А почему я должен был скрывать это от них? Кое-кто стал возражать -
убеждения, личные причины... - Он болезненно поморщился. - Я не хотел
доводить до оружия, но иначе не получилось... Ну, пойдемте? Очень мне не
хочется вас туда пускать, обеспечить вам безопасность никак невозможно.

- Ничего, на авось... - сказал я наигранно лихо.

Мы вошли в здание, прошли по короткому коридору без окон и остановились
перед железной дверью с массивным засовом и волчком. Стоявшие возле нее
двое автоматчиков посмотрели на меня настороженно и тревожно.

- Как будем страховать, капитан? Ведь никакой возможности нет.

- Разговорчики, - сказал я. - Отпирайте.

Они откинули взвизгнувший засов. Я взялся за ржавую скобу, но Ламст
удержал за рукав и тихо, совсем тихо спросил:

- Вот то, что я с ними дрался, это ТЕ или я сам?

- Вы сами, Ламст, - сказал я и потянул на себя тяжеленную дверь.

Уровень пола камеры был ниже уровня пола коридора, и вниз вела
деревянная лесенка в три ступеньки. Окон нет, на бетонном потолке лампа в
решеточке. Дверь захлопнулась за моей спиной с тягучим скрежетом.

Они медленно вставали с топорно сработанных нар, собирались в тесную
кучку, не отрывая от меня глаз, выражавших самые разные чувства, а я никак
не мог решиться шагнуть вниз. Их было человек двадцать.

Я ждал. В любой толпе есть вожаки.

- Ну, что молчишь? - спросил высокий человек в мешковатом драном
свитере, стоявший как-то наособицу. - Кто такой? Где взяли?

- Нигде, - сказал я, спустился по сырым ступенькам и подошел к нему
вплотную. - И я не ваш, в смысле не из леса. Я вообще не ваш.

Сейчас же трое зашли мне за спину. Теперь все они зашевелились,
обступая меня полукругом.

- Чего смотришь, бери его за глотку...

- Цыц! - не оборачиваясь, бросил высокий, и злобный шепоток мгновенно
утих. - Зачем тогда явился?

- Поговорить, - сказал я и двинулся прямо на них. Они расступились,
обескураженные таким нахальством. Я прошел к нарам, сел, закурил и сказал,
глядя, как они молча надвигаются:

- Тихо, прыткачи! Кто-нибудь умеет водить машину?

- Ну а если и умеет? - спросил высокий.

- Тем лучше, - сказал я. - Там, у двери, стоит грузовик, садитесь и
отправляйтесь на все четыре стороны, куда вам там нужно.

Момент для броска был ими безнадежно упущен. Человек может смириться с
чем угодно, только не со смертью. Сначала в их глазах, на их лицах
появилось удивление, потом надежда, разжимались кулаки, толпа-монолит
распадалась на отдельных людей, охваченных жаждой неба и дыхания. Я сидел
и курил.

- Как это понимать? - спросил высокий.

- Буквально, - сказал я. - Так найдется водитель?

- Я умею! - крикнул кто-то.

- Новая провокация, - сказал второй. Но, судя по тону, ему страшно
хотелось, чтобы его немедленно переубедили.

- Кто там вякает насчет провокации? - громко спросил я. - Иди сюда,
если не боишься.

Его торопливо вытолкнули в первый ряд.

- Значит, провокация? - сказал я. - А позвольте спросить, с какой
целью?

- Выследить наши деревни.

- Видите? - спросил я, разворачивая перед ними карту. - Выслеживать
ваши деревни незачем. Кстати, если все пройдет так, как мы с вами - да, мы
с вами! - хотим, Команда перестанет существовать в ближайшие же дни.
Можете вы это понять?

Это было похоже на взрыв. Они заметались, загомонили, перебивая и не
слушая друг друга, а тот, в рваном свитере, подскочил ко мне и закричал в
лицо:

- Поняли? Поняли наконец, что не вы одни - люди? Что не вас одних
сделали марионетками? Поняли? Что случилось? Должно было что-то
случиться... Эй, потише!

- Это долго объяснять, - сказал я. - Не место и не время. У вас должны
быть старейшины, вожди, начальники...

- Они есть.

- Прекрасно, - сказал я. - Самое позднее завтра я к вам приеду, так что
ждите.

Он часто, торопливо кивал. Выходит, исторические моменты бывают и
такими. Впрочем, церемонность поз и пышность речей, отливающие бронзой
крылатые афоризмы - все это парадная живопись, приглаженная грубая
проза...

Все произошло, как и было задумано: настежь распахнулись ворота,
автоматчики оттянулись в глубь двора, грузовик подогнали вплотную к двери
в подвал.

До последней минуты я опасался инцидента, вспышки. Те, что остались с
Ламстом, поверили в необходимость и важность перемен, но четыре года войны
нельзя вышвырнуть, как стоптанный башмак, нельзя лечь спать одним
человеком, а проснуться другим, между ними еще долго будет стоять кровь и
эти проклятые четыре года - часы по хронометрам внешнего мира...

Я был готов стрелять в любого, кто попытается поднять автомат, однако
обошлось. Грузовик на полной скорости вылетел со двора. Мне жали руку
(Бородач), хлопали по спине (Ламст и Блондин), чмокали в щеку (Кати),
клали лапы на плечи и норовили лизнуть в нос (Пират), но чокаться
шампанским, разумеется, было еще рано...

- Хватит, довольно, - сказал я, уклоняясь от рук, поцелуев и лап. -
Ламст, снаряжайте меня в дорогу. Машину, палатку, провиант, ну и оружие,
чтобы я мог при необходимости поговорить по душам с вашими драконами.