на поиски вечной жизни - обретаемой в смерти.
глазами смотрела на уходящие в немыслимую высь стены из полосатого,
бороздчатого камня, закручивающиеся вокруг нее, словно воронка, и вновь
обретала простор над изрытой каньонами горной страной, страной каменных
кружев, точно созданных неведомым искусным резчиком-великаном. Камни,
камни - фиолетовые, зеленые, алые, серые... Сама Мун находилась в утробе
похожего на прозрачную птицу воздушного корабля, летевшего над самой
землей; сверкающие диски и кнопки с незнакомыми символами мерцали перед
ней на панели, и она не сумела до них дотянуться, когда перед ней вдруг
выросла отвесная стена из пурпурного камня...
хребет и тут же нырнув в глубокую пропасть. У нее закружилась голова.
Что-то там на панели замигало красным, загудело и не умолкало до тех
пор, пока полет снова не выровнялся. Откуда она сюда явилась, на какой
планете существует это загадочное море камня - ни одной из этих загадок
она никогда не сможет отгадать, ответить для себя на бесконечные "кто?",
"как?", "почему?"... Над головой небо было совершенно безоблачным,
ярко-синим, темнеющим в зените, и в нем плыло только одно небольшое
серебристое солнце. Нигде не сумела она заметить воды...
волны застыли в вечном движении под вечным ветром... Ее корабль
волнообразными движениями летел теперь над этими песками, и она не была
уверена - сидя в шлеме у горнила, полного огня, верхом на закованной в
латы спине чудовища, - живой он, этот "корабль", или нет...
напирая, таща людей за собой, точно приливная волна - мелкие камни. Мимо
нее с лязгом и грохотом проносились машины, застревая потом в чудовищных
пробках, заставляя ее задыхаться от вонючих выхлопных газов, оглушая...
Темнолицый незнакомец, с ног до головы одетый в коричневое, в шляпе с
высокой островерхой тульей, в сверкающих ботинках, схватил ее за руку и
громко спросил у нее что-то на незнакомом ей языке. Она увидела, как
лицо его внезапно переменилось, и он выпустил ее руку...
микрокосмической вечности... осознание того, что в этой крохотной
вселенной что-то происходит... и понимание собственной неспособности
когда-либо проникнуть в тайную суть происходящего, вне зависимости от
того, сколько еще раз она будет возвращаться к этой полночной пустоте, к
этой безжизненности, кажущейся полной и абсолютной...
голова с облегчением упала на грудь. Мун судорожно вздохнула, вновь
возвращаясь в привычный мир. Стоя на коленях, откинулась назад,
расправляя затекшие мышцы спины, глубоко вдыхая воздух и отчетливо
ощущая каждый незначительный отклик собственного тела на эту
возвращенную действительность.
облегчению, увидела, как из противоположного угла комнаты ей ободряюще
улыбается Данакиль Лю, сидящий в грубо сколоченном деревянном кресле.
Теперь уже, погружаясь в Транс, она способна была сама контролировать
собственное тело - ее больше не нужно было держать или даже привязывать.
Она с усталой гордостью улыбнулась своему наставнику и уселась на тканой
циновке, скрестив ноги.
приятно согревал спину Мун. Мун поежилась, но тут следом за Клавалли в
комнату ворвался новый луч - из широкого окна. Клавалли как-то рассеянно
погладила Данакиля Лю по вечно встрепанным каштановым волосам. Он был
спокойный, почти застенчивый человек, однако отлично ладил с Клавалли,
легко сносил ее вечные причуды и лишь смеялся в ответ на ее капризы. Он
порой просто поражал Мун своим полным несоответствием всему на этом
острове - особенно внутри этих грубых хижин из пористого камня... Она
понятия не имела, откуда он родом, но иногда замечала в его глазах тоску
по тем, неведомым ей, местам или какой невысказанный вопрос, обращенный
к ней, Мун, словно он где-то ее уже видел, словно они уже встречались
раньше, только он никак не может вспомнить где, и это не дает ему покоя.
На шее и на щеке у него были безобразные шрамы, будто оставленные
когтистой лапой зверя...
легко было ответить, чтобы научиться контролировать свое состояние после
Транса и привыкнуть управлять своим телом и разумом. Их самих когда-то
учили так же. Мун уже усвоила, что никогда не сможет точно припомнить,
что именно отвечала на тот или иной вопрос, заданный ей непосредственно
перед погружением в Транс: едва услышав первые слова, она мгновенно
уносилась в мир видений, начинала падать в черный колодец - бездонный,
как сама смерть... а потом ее окружал переменчивый мир снов, порождаемых
тайной сущностью совершенно иного бытия. Каждый из заданных вопросов
каким-то мистическим образом не только проявлялся в отдельном видении,
но при этом с нею оставались связанными Клавалли или Данакиль Лю; они
помогали ей не только погрузиться в Транс, но и уменьшить шок, порой
чудовищный, от увиденного или узнанного ею.
освобождаясь от остатков воспоминаний, от тех теней, что все еще
шебуршились у нее в голове. Первое, чему ее научили после прохождения
обряда инициации, - это устанавливать телепатические барьеры и
сосредоточивать внимание на чем-то конкретном, чтобы не сойти с ума,
разом получив доступ ко всем тайным мыслям Хозяйки, и быть способной
прочесть одну лишь конкретную ее мысль: ответ на заданный сивилле
вопрос. - Почему мы чаще всего попадаем именно туда? Это словно
утонуть...
Говорят, у тонущих тоже бывают видения...
Лю, растирая ему плечи с какой-то рассеянной нежностью; ожерелье из
морских раковин у него на шее мелодично позвякивало. От промозглого
холода, что царил по ночам в домах на острове, у него буквально мертвели
руки и ноги, он страдал от ужасных болей, но никогда не жаловался.
[Может быть, это потому...] Мун теснее сжала руки между колен, глядя на
них обоих.
одновременно и ей, и Клавалли. - Ты с каждым разом все успешнее входишь
в Транс - у тебя очень сильная воля.
голос казался ей слабым и тонким. Она быстро вышла из комнаты, понимая,
что нужен ей вовсе не свежий воздух.
причала стояли лодки; потом пошла по краю заросшего сине-зелеными
водорослями и продуваемого всеми ветрами мыса. Тяжело дыша, бросилась на
толстую, густо просоленную естественную подстилку, зарывшись в нее
ногами и, видя перед собой южный утес, где жила, словно птица небесная в
орлином гнезде, в течение долгих месяцев. За морем в голубой дымке
виднелись холмистые очертания главного Острова Избранных, младшим
братишкой которого был этот их островок... Она вдруг необычайно живо
вспомнила последнее погружение в Транс и связанное с этим видение,
которое, по воле Хозяйки, навсегда отделило ее от Спаркса. [Мне ничуть
не жаль!] Она сильно замахнулась кулаком, но ладонь тут же раскрылась, и
удар оказался больше похож на шлепок по влажным водорослям.
тонкую белую линию у запястья, где во время инициации Клавалли
металлическим серпиком сделала надрез сперва ей, а потом - себе.
Данакиль Лю сложил их руки так, чтобы кровь обеих женщин смешалась и
единой стру"й потекла на землю, а сам тем временем пел гимн Матери Моря.
Это было здесь, на этом самом месте. Здесь, на берегу бескрайнего моря,
она была посвящена Хозяйке, и ей на шею повесили колючий трилистник;
здесь они поздравили ее со вступлением в новую жизнь, а потом все по
очереди испили морской воды из священной чаши; здесь, после совершения
обряда, она получила право стать членом их святого братства. Она дрожала
от страха, ее бросало то в жар, то в холод - она чувствовала рядом с
собой присутствие Хозяйки... и в конце концов, она упала без чувств и
очнулась лишь на следующий день, все еще чувствуя в теле слабость и жар,
а в душе - напряженное ожидание и восторг. Она оказалась одной из
немногих избранных: по количеству шрамов на запястьях у Клавалли и
Данакиля Лю можно было сделать вывод, что до нее они посвятили не более
полудюжины неофитов. Мун сжала в руке трилистник, вспомнив, что Спаркс
тоже всегда оберегал свою медаль - символ того, что их разделяло.
Ощупывая острые края трилистника, она устало думала: [смерть тому, кто
полюбит сивиллу... смерть - стать ею...]
завистливо подумав о том, что в ее отсутствие Клавалли и Данакиль Лю,
вполне возможно, предаются любовным утехам. Теперь слова, сгоряча
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Мацумото Сэйте
Глуховский Дмитрий
Браун Дэн
Сертаков Виталий