Чтение 19–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

Бориса Ивановича, дифирамбы слесарному искусству, то это было все равно
что дом отдыха.

Итак, однажды после работы Привалов заехал на яхт-клуб, завернул брусок
в газету и привез его домой. После обеда он приладил к кухонному столику
тисочки и, мурлыча себе под нос песенку о хорошем настроении, разложил
инструмент.

Перед работой он поскреб ногтями кусок мыла - старый способ, каким
культурные металлисты предупреждают появление под ногтями траурной каймы.

- Не найдется ли у нас немного керосину? - спросил он жену.

Ольга Михайловна, мывшая посуду, обернулась к нему.

- Где-то был, - сказала она. - Помнишь, ты приносил, когда красил
двери.

- Да-да, я кисть еще отмывал. Поищи, пожалуйста.

Борис Иванович смочил тряпочку керосином и принялся тщательно обтирать
брусок.

- Любопытно, - говорил он при этом, - как техника меняет привычные
понятия. Раньше керосин - он назывался тогда фотогеном - был почти
неизвестен в быту. Потом он стал известен всем, включая грудных младенцев.
Керосиновые лампы, примусы, керосинки "Гретц"... А теперь городские дети
могут услышать это слово только в школе или - попав в реактивную
авиацию... Электричество и газ! А когда-нибудь и эти слова перестанут быть
ходовыми - как ты думаешь?

Ольга Михайловна ответила не совсем по существу:

- Я же просила тащить домой поменьше дряни! Зачем тебе эта грязная
железка?

Привалов тем временем зажал брусок в тиски и принялся срезать острым
шабером толстый слой ржавчины, размоченной керосином.

- Это не железка, - сказал он. - Я уже как-то говорил тебе, что железо
в чистом виде встречается редко. В основном оно бывает в виде сплава с
углеродом, который называется сталью. А железо, феррум, - это элемент, оно
только в лабораториях бывает в чистом виде. И, кстати, оно почти не
ржавеет. А эта штуковина ржавая - значит, стальная.

- Позволь, а как же нержавеющая сталь?

- Это, видишь ли, название условное. В некоторых марках нержавеющей
стали железа меньше, чем хрома и никеля.

- Чего только не узнаешь на старости лет! - вздохнула Ольга Михайловна,
вытирая тарелку. Глаза ее смеялись. - Борис, - сказала она немного погодя,
- давай пойдем в кино. В "Повторном фильме" идет "Колдунья". Все ее
видели, кроме нас с тобой.

- В принципе я не против "Колдуньи", - ответствовал Привалов, орудуя
шабером. - Ты же знаешь, я всегда стоял горой за ведьм, волхвов и леших.
Но, прежде чем приобщиться к оккультным наукам, я очень хочу заглянуть в
этот ящичек.

- Ты скажешь! - засмеялась Ольга Михайловна. - Постой, но разве он
пустотелый?

- В том-то и штука, - радостно откликнулся поклонник волхвов. -
Понимаешь, он слишком легок для своего размера - я это еще на толкучке
заметил, когда взял в руки. Но никаких стыков на стенках не видно. Вот мне
и стало интересно, как он сделан.

Привалов отложил шабер. Блестящая поверхность металла обнажилась почти
повсюду, только в углублениях темнела ржавчина.

Молотком он постучал по углам и по середине.

- Явно пустотелая штука, - сказал он и потряс ящичек около уха. -
Никакого звука. Или там ничего нет, или что-нибудь плотно набито.

- Борис, ты поосторожнее, - забеспокоилась вдруг жена. - Может быть,
это неразорвавшаяся мина?

- Ну что ты! Я не вижу ни одного отверстия для взрывателя или
предохранителя. И, судя по вмятинам и забоинам, этой штукой пользовались
как подставкой: на пей рубили и сверлили. Если б что и было, она бы давно
взорвалась.

- А вдруг она замедленного действия?

Борис Иванович ухмыльнулся:

- Ты напоминаешь мне бабушку из "Детства" Толстого. Помнишь? Она не
пожелала выслушать объяснение, что дробь не порох.

- Благодарю за сравнение!

- Да ты не сердись. Понимаешь, ящичек сделан очень давно, тогда не было
механизмов замедления. Вообще говоря, я бы мог взять его завтра в институт
и между делом легко разобраться, даже не вскрывая его. Можно измерить
толщину его стенок ультразвуковым толщемером. Можно взять конвертик с
фотопленкой, ампулу с чем-нибудь радиоактивным - мезоторием, например, - и
просветить ящичек гамма-лучами. По снимку можно было бы, вероятно, понять,
есть ли что внутри.

- Вот и сделай так, - сказала Ольга Михайловна, убирая посуду в
шкафчик.

- Э-э, нет! - Привалов зажег газовую горелку. - Старые способы тоже
нельзя забывать. Помнишь, у Козьмы Пруткова: и при железных дорогах надо
сохранять двуколку.

- А еще у него же сказано: если у тебя есть фонтан - заткни его, -
язвительно заметила жена.

- Верно, - миролюбиво сказал Привалов. - Мы в расчете за бабушку.

С этими словами он поставил на газ сковородку и положил на нее ящичек.

- Теперь ты будешь его поджаривать?

- Очистительная сила огня! - Борис Иванович перевернул ящичек на другой
бок. - Сейчас мы ему прогреем старые ревматизмы... И хорошее настроение не
покинет больше нас...

Напевая, он высыпал на блюдечко немного зубного порошка, размешал его с
водой и, смочив в растворе тряпку, стал водить ею по стенкам ящичка. Мел,
шипя, быстро высыхал на горячем металле. Ящичек стал чисто белым, лишь
слегка проступали в углублениях пятна ржавчины.

- А дальше что? - спросила жена, с любопытством наблюдавшая за этими
манипуляциями.

- А вот смотри.

Привалов смочил сухую тряпочку керосином и стал отжимать ее на ящичек.
Желтые капли, падая на меловую поверхность, мгновенно расходились,
пропитывая ее.

- Видишь? Вот тебе старые методы дефектоскопии.

На всех гранях ящичка проступили четкие, тонкие, будто иглой
процарапанные линии, образовавшие строгий геометрический узор.

Подняв очки на лоб, Привалов любовно разглядывал стыковые линии.

- Понятно, - говорил он. - Ящик собран, как деревянный, на шипах, под
"ласточкин хвост". Края, очевидно, зачеканены, а потом все зашлифовано.
Керосин на меловом слое всегда покажет щель, самую тонкую...

- Надеюсь, ты не сейчас будешь его вскрывать?

- Ах да, "Колдунья"... - Привалов поспешно, прибрал со стола и пошел
умываться.

- Знаешь, - донесся его голос из ванной комнаты, - надо бы завести в
доме телевизор.

- Нет уж, извини. Тогда тебя совсем из дому не вытащишь. У меня на этот
счет твердые взгляды.

- Ну-ну... - Привалов вышел из ванной, вытирая руки. - Это очень старый
ящичек, Оля. Соединения на шинах характерны для тех времен, когда в
технике преобладало дерево и "деревянная технология" переносилась на
металл. Мы теперь считаем, что получить точные размеры на дереве
невозможно. А в восемнадцатом веке, в начале, Вильгельм де Геннин в своем
описании сибирских и уральских заводов писал, что "железо не есть дерево и
сделать его ровно, яко стругом строганное, не можно". Этот самый де
Геннин...

- А ты мог бы одновременно говорить и одеваться? - мягко опросила Ольга
Михайловна. - Удивительно, сколько детского в мужских характерах...

Они вышли из дому. Привалов с удовольствием вдохнул прохладный воздух
вечера. После возни с металлом и инструментом он чувствовал себя
отдохнувшим, освеженным.

- Борис, - сказала Ольга Михайловна, взяв мужа под руку, - мне кажется,
что твое увлечение старой техникой - дело не очень-то современное.

- С чего ты взяла, что я увлекаюсь старой техникой?

- Ты очень любишь рассказывать о ней. И при этом у тебя оживление
какое-то особенное... Ведь ты работаешь в новых отраслях техники, ты же не
историк и не археолог.

- Ты не совсем права, - задумчиво сказал он. - Просто я считаю полезным
знать, как это делалось раньше. Раньше тоже не дураки жили... А кроме
того, Оля, в технике иногда бывают вполне закономерные, с точки зрения
диалектики, случаи возврата по спирали к чему-нибудь старому. В новом
качестве и в новых условиях.

Они свернули на многолюдную, залитую огнями улицу.

- Возьми любой музей, Оля, - продолжал Привалов. - Тебя не поражал
огромный контраст между качеством старых орудий труда и качеством
произведений этих орудий?

- Нет, - призналась Ольга Михайловна.

- Конечно, ты, как заведующая детской библиотекой, далека от этого...
Но помнишь, в Эрмитаже мы осматривали зал средневекового оружия?

- Это где конные рыцари с копьями?

- Вот-вот. Каждая вещь там - произведение искусства. Какая тщательная
отделка, сколько блестящей выдумки в каждой детали! Скажу тебе откровенно:
если бы мне, инженеру двадцатого века, поручили спроектировать завод по
выпуску рыцарских доспехов, я бы сел в калошу, хотя располагаю такими
технологическими приемами, о которых наши предки и мечтать не смели.

- Чем же они это делали?

- Чем делали? - переспросил он. - В Эрмитаже есть комплект слесарного и
токарного инструмента, принадлежавшего Петру Первому. Инструмент царский -
значит, хороший, он ведь толк в инструменте знал. Но какое это все