опустить поляризующие фильтры, то Солнце предстанет перед ним во всей
красе.
поскольку такое излучение неминуемо убьет его. Темный экран перед глазами
ученого был сделан из термостойкого стекла двойной прочности, с теми же
промежуточными слоями фреонового гелия, как и в других отсеках корабля.
Солнечный жар не сможет его испепелить, поскольку контроль за поляризацией
купола, представлявшей собой искусно сплетенную сеть жидких кристаллов,
осуществлялся собственной экспертной системой, не похожей на радужную
оболочку глаза. Фотометры отбирали необходимый видимый спектр, а кристаллы
задерживали избыточный свет, могущий оказаться губительным для кожи и
глаз, так что ученый был надежно защищен. Отбрасывая в сторону частности,
можно было без преувеличения сказать, что Фриде смотрел на Солнце
настолько пристально, насколько мог себе позволить.
тераватт потенциала внутри канала. Чем сильнее становился поток, тем более
нервно чувствовал себя плазмот, поскольку избыток кинетической энергии
начинал сказываться на его ионной структуре.
Ему некуда было податься, не с кем переговорить, и не было ни малейшего
шанса на улучшение положения. Он будет просто болтаться в вышине, пока на
солнечной поверхности не произойдет какое-либо событие.
течения и соскользнуть вниз. Возможно, ему удастся вернуться в фотосферу
вместе с нисходящим потоком.
трубы терялись в черноте магнитного шторма, о котором он тщетно пытался
предупредить своих собратьев, и который по-прежнему бушевал в солнечной
атмосфере. Падая, плазмот мог запросто угодить в самый центр огромного
холодного бассейна нисходящей газовой колонны, которая являлась аномалией
на фоне восходящих жарких ячеек фотосферы. Сравнительно холодные газы
увлекут его вглубь конвекционного слоя на пол-пути к ядру, где никогда не
был ни один плазмот. На дне колодца его могут испепелить термальные
энергии.
одной из стенок бассейна и отыскать восходящий поток. Это было бы
возможно, если бы ячейка не превосходила шириной те восходящие колонны
фотосферы, которые плазмоты избрали своим обиталищем. Однако бассейн мог
оказаться шире их в сотню раз, и тогда плазмоту грозит участь быть заживо
погребенным в холодных глубинах.
что-либо, безучастно подсчитывая витки газовой трубки и пытаясь
приноровиться к невероятным по внутренней силе сгустками энергии.
Грохочущая газовая трубка внезапно затихла, а скорость снизилась. Начался
какой-то новый этап. Газовый мост рухнул прежде, чем плазмот успел
сообразить, что же, собственно, происходит.
поскольку успел накопить слишком много энергии. Он разорвался, выбрасывая
сгустки и полосы перегретой плазмы вверх, к колышущейся короне.
приготовился к смерти.
поверхности, чью сверкающую мощь, казалось, не в силах были сдержать
защитные слои купола. Доктор прищурил глаза и бросил взгляд на восток,
чуть ниже экватора, отыскивая пару солнечных пятен, едва видных в
альфа-излучении. Под воздействием ярчайшего свечения дыра почти исчезла из
поля зрения.
фоне золотистого отблеска солнечного диска район вокруг пятен побелел до
серебристого цвета. Он был не менее ярок, однако по сравнению с общим
свечением спектра казался менее красочным, насыщенным и интенсивным.
Казалось, что с течением времени этот кусок солнечной атмосферы померкнет
и потемнеет, подобно тому, как маленькая черная точка на золотом яблоке
растет и превращается в черную гниль.
в альфа-лучах, отображенном внизу на дисплее. Пока он крутил головой,
солнце содрогнулось.
Солнца, надеясь, что привыкшие к слепящему свечению глаза не сыграют с ним
глупую шутку.
ученому свое огненное лицо с серебристым участком на нем. Правда,
казалось, что этот район стал немного белее, более расплывчатым и неясным.
изменения на экране. Протуберанец постепенно опадал и, наконец, поблек и
исчез.
время на привязывание, ученый зацепился ногами за ножки, приблизился
вплотную к экрану и увеличил резкость. Сомнений не было - дуга горящего
газа между двумя пятнами исчезла.
и солнечными теориями двадцатого века протуберанцы взрывались. Они
разрывались и распадались, возвращая большую часть исходной материи
обратно в фотосферу, однако немалая часть кинетической энергии вырывалась
в корону и далее в пространство.
прошлого столетия со своими неточными измерениями, проводившимися за
густой земной атмосферой и практически в три раза дальше от Солнца, чем
находился сейчас Фриде, так вот, они полагали, что энергетического
потенциала такого взрыва достаточно, чтобы снабжать энергией всю
североамериканскую экономику в течение, по крайней мере, десяти тысяч лет.
Фриде пришлось, однако, напомнить себе, что в то время ученые оперировали
понятиями, восходившими еще к временам использования малоэффективных
источников электрической энергии и станций, работавших на твердом топливе.
Выражаясь более современным языком, энергия, испущенная при большом
солнечном взрыве, соответствовала примерно взрыву двух-трех миллиардов
водородных бомб мощностью в одну мегатонну каждая.
настоящим откровением. Представшие глазам Фриде два солнечных пятна и
протуберанец были воистину огромны. По самым грубым прикидкам мощность
взрыва в пять или шесть раз превосходила вспышки двадцатого столетия и
равнялась подрыву двенадцати-пятнадцати миллиардов водородных бомб.
об устремившейся в пространство лавине заряженных частиц. Интересно, в
какую сторону направился основной поток?
отслеживать испускаемую на различных волнах энергию, хотя обычно около
половины ее приходилось на солнечный свет. В соответствие с программой
наблюдения Фриде начал отслеживать информацию по всему диапазону, едва
только "Гиперион" поднялся над горизонтом аномалии, так что теперь доктору
предстояло считать информацию с накопителей и исследовать взрыв на
различных энергетических уровнях.
самых высоких частот, в рентгеновском спектре и гамма-лучах, которые в
обычных условиях человеческому глазу недоступны. К тому же именно этот
диапазон обладал наивысшим энергетическим потенциалом, так что начать с
него представлялось наиболее разумным.
равной десяти в минус третьей степени ангстремов, отмотал его назад до
отметки взрыва и включил воспроизведение. Солнце было похоже на
светло-серый шар, подобный сумеречной Луне. Однако на востоке, чуть-чуть
пониже экватора, виднелась серебряная полоска расплавленного металла,
терявшаяся в сероватой дымке. Это и был протуберанец.
каймой по краям. Доктор промотал назад, надеясь поймать изображение в ту
самую секунду, когда мост из газов рухнул в пропасть, но взрыв произошел в
мгновение ока, а энергетический выброс оказался слишком полным и быстро
поглощаемым.
спектра, десять ангстремов. Все та же унылая, неясная картина, и вдруг
Акунин Борис
Березин Федор
Василенко Иван
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений