показалась растроганному судейскому не лишенной смысла.
пожелала племянница, и даже на большее: выплатил, как поручитель, часть
обусловленной благодетелями суммы впредь до выигрыша Пьером Ферма его
первого юридического дела.
оказался ключом в Тулузский суд, позволив Пьеру Ферма вновь оказаться в
желанном городе, где он рассчитывал увидеть свою возлюбленную, воспетую им
за долгие два года (такие дела быстро не делаются, в особенности у
судейских!) во множестве сонетов и в стиле Шекспира, и в стиле Петрарки.
Надо заметить, что сонеты эти уже не попали в крючковатые пальцы
почтенного родителя, ибо дочь его оказалась столь же предусмотрительной,
как и покорной, сумев к тому же за эти два года с чисто отцовской
придирчивостью найти убедительные доводы для отказа немалому числу
выгодных женихов.
слишком поздно, чтобы добиться отмены назначения, но, кипя негодованием,
постарался, чтобы первое же порученное новому советнику дело было для него
непосильным и уронило бы Пьера Ферма в глазах влиятельных людей, которых
не восхитить всякими там ухищрениями в области счета или сочиненными
сонетами.
графом де Лейе маркиза де Вуазье, его соперника, домогавшегося, как и он,
руки завидной невесты, ветреной красавицы Генриэтты, незаконной дочери
самого герцога Анжуйского, торопящегося дать приданого за ней изрядный
куш, поскольку ее заметил сам его высокопреосвященство кардинал Ришелье,
духовный сан которого не позволит ему возвысить до себя легкомысленную
красавицу, но...
монастырской стеной, в обычном месте запретных дуэлей. Ни у кого, в том
числе и у судейских, ведших следствие, не вызывало сомнений, что маркиз
был убит графом Раулем де Лейе во время поединка, на который маркиз сам
вызвал графа в присутствии капитана кавалерийского полка,
расквартированного в Тулузе, господина де Мельвиля, пригласив его быть
секундантом. Поединок не состоялся в день ссоры молодых людей из-за того,
что граф де Лейе, ссылаясь на какие-то неотложные дела, отказался от
встречи в предложенное время, не отвергая дуэли на будущее, однако капитан
так и не получил сообщения, когда она состоится. Улики множились еще и
потому, что в роковую ночь граф Рауль в замке отца, старого графа де Лейе,
не ночевал и категорически отказался назвать, где и с кем он провел эту
ночь. Словом, по настоянию сурового Прокурора Массандра молодой граф Рауль
был брошен в темницу, и ему по требованию того же неумолимого Массандра
грозила виселица.
практически никогда не применяемой, обусловлено политическими
соображениями, поскольку кардинал Ришелье искоренял привилегии, дарованные
гугенотам королем Генрихом IV, чьим соратником в бытность короля еще
вождем гугенотов был старый граф Эдмон де Лейе. Казнь сына нанесет старому
графу непоправимый удар, прекратив существование его старинного рода.
спасти сына, но перед ним встало поистине неодолимое препятствие -
заинтересованность самого его высокопреосвященства, который, помимо
политических расчетов, был не прочь разом избавиться от двух молодых
соперников, претендующих на готовое раскрыться сердце желанной для
кардинала Генриэтты. И это незримое влияние его высокопреосвященства было
ловко использовано господином Франсуа де Лонгом, всегда готовым угодить
господину кардиналу, а кстати, и подставить ножку Пьеру Ферма. И дело с
обвинением графа Рауля де Лейе было передано именно ему, неопытному
юристу, которого ждал несомненный провал.
силы, действующие вокруг него, прекрасно понимал всю безнадежность
положения как графа Рауля де Лейе, так и его собственного. И, как это ни
странно, (а может быть, и понятно!), вместо того чтобы искать
покровительства влиятельных господ вплоть до обращения к самому его
высокопреосвященству господину кардиналу или даже к королю и поднесения
(за счет старого графа де Лейе, конечно!) богатых подарков судейским,
начиная со свирепого прокурора Массандра, который мог же, в конце концов,
в зависимости от предложенной суммы смягчиться, вместо того чтобы делать
все это, как поступил бы любой другой юрист тех времен на его месте, Пьер
Ферма, видимо, окончательно потеряв голову, не нашел ничего лучшего, как
коротать время в трактирах, переходя от столика к столику, подолгу
задерживаясь там, где играли в кости, однако не делая ставок сам.
глуп, зная слабости прокурора Массандра, и не случайно оказался у столика,
где господин Массандр азартно играл в кости с известным уже нам капитаном
де Мельвилем.
в шесть костей, то есть выбрасывали сразу шесть костяшек, из которых
каждая могла показать на верхней своей грани от единицы до шести очков.
Такая игра считалась особенно крупной, сводила на нет некачественность
отдельных костяшек и отличалась обычно крупными ставками.
очков хриплым голосом и страшно сердился, когда его партнер вежливо
поправлял его, уличая в неважном знании арифметики. Сложить шесть цифр и
не ошибиться, оказывается, дело нелегкое!
осужденным, был страшен. Его спутанные длинные волосы закрывали часть
лица, которое отнюдь не отличалось привлекательностью, обладая тяжелыми
чертами и огромным мясистым носом. Пожалуй, он напоминал собой некоего
хищного зверя, вырвавшегося из клетки и грозящего всем, кто попадется на
пути.
капитану де Мельвилю, которого с его бравой профессией мирили лишь пышные,
лихо закрученные усы, никак не вязавшиеся с невинными голубыми глазами и
почти отсутствующим подбородком.
понадеялся бы наш молодой советник Пьер Ферма начать игру с прокурором
самому, чтобы заставить его проиграться и стать сговорчивее. Напротив,
яростно сопя, тот удваивал ставки, размашисто высыпал из кубка костяшки,
бросался на них ястребом и выкрикивал подсчитанную сумму.
своего кошелька, которое пропадало в бездонном кармане прокурора. Наконец
ставка пошла на сам шитый золотом кошелек. Он тоже был проигран. Капитан
уже готов был капитулировать и удалиться, но прокурор удержал его,
предложив отыграться, если тот поставит свое великолепное седло, которое
прокурор оценил в сто пистолей. Седло было выиграно неумолимым Массандром.
Несчастный капитан сидел перед ним бледный, закусив губу. Как вернется он
в свои кавалерийские казармы? Алчный же прокурор приглашающе перемешивал в
кубке шесть костяшек, налил в кубок вина, не вынимая из него кости, залпом
выпил и предложил последнюю ставку - лошадь капитана взамен седла и его же
кошелька с пистолями, которые в нем были до игры. Капитан колебался, а
Массандр искушал его, тряся костяшками в кубке.
всегда вел, наблюдая играющих.
бросить кости на названную им ставку.
выползающее на сушу морское чудовище, и протянул кубок капитану:
бросаю последним, - по привычке юриста вставил он латинское слово.
для игры в кости. Он долго тряс костяшки, воздев свои голубые глаза ввысь
и неслышно что-то шепча губами, должно быть, молитвы. Потом зажмурился и
бросил кости.
спине, когда он увидел на столе пять единиц и одну двойку на рассыпанных
костяшках.
коня, - нагло заявил он поникшему капитану, который ощутил весь позор,
какой обрушится теперь на него.
Пьеру Ферма Массандр. - Вам не хочется, сударь, поупражняться в
арифметике? Вы достаточно бегло считаете до тридцати шести? Считайте!
Помогите господину капитану!
даже не посмотрел на выпавшие кости. И только по выражению лиц окружающих
понял, что дело неладно, обернулся к столу и ахнул. На нем лежало шесть
костяшек, с одним очком на каждой.
капитан.
его бывшими в нем прежде деньгами, вернул седло, которое, после того как
было выиграно, лежало рядом на полу, встал на слоноподобные ноги и,
опрокидывая на пути стулья, вышел из трактира.