замысловатый трюк с карандашом. "С тех пор, как я бросил курить, я имею
право на нервные привычки. Вы сегодня замечательно выглядите." Это замечание
звучало бы более уместно при знакомстве на коктейле.
пояснить, не выдержал: "Мы уже тысячу раз говорили об этом. Семнадцать лет я
жил под страхом, что с Нив что-то случится, как только Сепетти выйдет на
свободу. Я потерял Ренату. Сколько раз, черт подери, я должен рассказывать
это? Я не воспринял всеръез его угрозы. Он - хладнокровный убийца. Возможно,
по его указанию три дня назад стреляли в нашего парня. Он всегда говорил,
что имеет нюх на копов."
заказа на то, чтобы ее убрать, нет. Видимо, это обсуждалось, а остальные, я
знаю, не будут с этим связываться. Они собирались отделаться от Никки и
будут счастливы лицезреть его в гробу."
бросил его в корзину для мусора. "Вы рассказали, как смерть Сепетти стала
освобождением от кошмара, преследующего вас семнадцать лет. А что это
значит? Как это повлияет на вашу дальнейшую жизнь?"
нему снова возвращалась привычка быстро и легко шагать. Физически он
чувствовал себя почти полностью здоровым, ему уже не надо было тревожиться
за Нив, он в состоянии снова вернуться к работе. Он не говорил дочери о том,
что подавал на должность начальника Отдела по борьбе с наркотиками в
Вашингтоне. Он будет проводить там почти все время, поэтому нужно будет
снять квартиру поблизости с работой. А для Нив даже лучше пожить сейчас
одной. Она перестанет сидеть дома и больше времени сможет проводить с людьми
своего возраста. До его болезни она гораздо чаще уезжала на выходные летом в
Хэмптонс, а зимой - кататься на лыжах в Вэйл. Но последний год ему
приходилось буквально заставлять ее уехать хоть на несколько дней. Ему
хотелось, чтобы она вышла замуж; не будет же он рядом вечно. Сейчас,
благодаря инфаркту, который прихватил Никки так вовремя, он может покинуть
Манхэттен со спокойной душой.
пережил во время своего инфаркта, - как будто паровой каток с раскаленными
шипами прокатывал по его груди. "Я надеюсь, ты также помучался перед тем,
как отойти, парень, " - подумал он. Но тут же увидел перед собой лицо
матери: "Никогда не желай зла другому, иначе зло обратится на тебя. Все
возвращается."
почувствовал, как превосходный аромат итальянской кухни ударил ему в ноздри.
Он не без удовольствия подумал об обеде, который приготовила на сегодня Нив.
Здорово будет снова собраться вместе: он, Дэв и Сал. Господи, сколько же
воды утекло с тех пор, как они были детьми с Тэнбрэк Авеню. Так люди
называли в те времена Бронкс. Как же там было чудесно! На весь квартал всего
семь добротных деревянных домов, из березы или дуба, среди которых были и их
дома. На том месте, где родители Сала держали овощную ферму, теперь пролегла
Вильямсбридж-роуд. А на том поле, куда они все втроем бегали кататься на
санках, сейчас Медицинский Центр имени Эйнштейна... Выросло множество
хороших жилых домов.
однажды, катаясь, Сал потерял контроль над санями и переехал Майлсу руку,
поломав ее в трех местах. Сал заплакал: "Папа меня убъет ." Тогда Дэв взял
вину на себя, и его отец приходил извиняться: "Он это сделал не нарочно,
просто он у нас такой неуклюжий". Дэвин Стэнтон. Ваше преосвященство.
новой епархии, не исключено, что это означает для него кардинальскую мантию.
сооружения - Центральный Музей искусства. Ему всегда хотелось более детально
рассмотреть древнеегипетскую часовню. Не раздумывая, он прошел шесть
кварталов и провел целый час, созерцая драгоценные остатки исчезнувшей
цивилизации.
домой, чтобы проверить, как обстоит дело с напитками. И, выходя из музея,
осознал, что истинная причина его желания прийти сюда, было желание подойти
к тому месту, где погибла Рената. "Не делай этого," - шептал он себе, но
ноги сами несли его за здание музея, к тому месту, где она была найдена.
Такое паломничество он совершал каждые четыре-пять месяцев.
зелени. Народу было немало. Бездомные - мужчины и женщины, оккупировавшие
скамейки - жалкое зрелище. Бегуны. Нянечки с малышами. Молодые мамочки с
беспокойными детишками. Машины. Повозки, запряженные лошадьми.
покоилось на кладбище "Гэйт оф Хэвен", но Майлс всегда чувствовал себя так,
словно она все еще находилась здесь. Он постоял, опустив голову, засунув
руки в карманы замшевой куртки. Если бы тогда был такой же день, то
кто-нибудь оказался бы в парке, кто-нибудь бы заметил, что произошло. Строки
из Теннисона приходили ему на память.
признаки выздоровления. "Не моя в этом заслуга, но, как бы там ни было, наша
девочка в безопасности, carissima mia, - прошептал он. - И я надеюсь, что,
когда Никки Сепетти предстанет перед Высшим Судом, ты обязательно будешь там
и укажешь ему дорогу прямо в преисподнюю."
отдавались у него в голове: "Сейчас тревоги по поводу Сепетти уже остались
позади. Семнадцать лет назад ты пережил ужасную трагедию. Вопрос в том,
готов ли ты теперь вернуться к жизни?"
своих работников. Кроме Юджинии, помощника менеджера, она наняла на
постоянную работу еще семерых продавщиц и трех женщин для работы в швейной
мастерской.
появились гарнитуры, - сказала она, умело расправляя шелковый шоколадного
цвета пиджак. - Какая сумочка сюда подойдет?"
поменьше. Желтая слишком яркая для этого костюма."
удовольствием быстро перескочила из четвертого размера в двенадцатый,
сохранив тем не менее изящество и грациозность движений, за что и обожали ее
дизайнеры. Она повесила сумочку на руку манекена. "Да, ты, как всегда,
права, - одобрительно сказала экс-модель. - Сегодняшний день обещает быть
напряженным. Нюхом чую."
нее не очень это получилось.
скрыться в кабинете, мне надо сесть на телефон. Постарайся, чтобы меня не
беспокоили продавцы, если только в этом не будет особой необходимости."
редакторов на целый день. Потом она пыталась связаться с Джеком Кэмпбеллом.
Тот ушел на собрание. Через его секретаршу она попросила Джека перезвонить,
добавив, что это срочно. Нив пробежала глазами список имен дизайнеров,
которые наспех переписала из блокнота Этель. Первые три, которым она
дозвонилась, заявили, что лично они не виделись с Этель, но по телефону они
подтвердили авторство слов, на которые она собиралась сослаться в своей
статье. Элке Пирсон, дизайнер спортивной одежды, откровенно высказал
раздражение, которое сквозило, хоть и не столь явно, в голосах всех людей, с
которыми Нив пришлось говорить: "Я до сих пор не пойму, зачем я дал интервью
этой женщине. Она все время задавала такие вопросы, что у меня начала
раскалываться голова. Я буквально вытолкал ее за дверь, и я заранее
чувствую, что из этой проклятой статьи ничего хорошего не выйдет."
него, Нив не стала расстраиваться - они увидятся сегодня вечером. Дальше -
Гордон Стюбер. Этель уверяла, что разгромила его в этой статье. Когда же они
виделись? С большой неохотой Нив набрала номер его офиса, и ее немедленно
соединили с Гордоном.
звучал холодно.
кресле с затейливыми шляпками медных гвоздиков. Она придала своему голосу
такую же холодность. "Я пытаюсь разыскать Этель Ламбстон. Это очень срочно."
И наугад добавила: "Я знаю из ее записей в ежедневнике, что вы встречались
на прошлой неделе. Она не обмолвилась, куда собирается?"
обдумывает ответ. Наконец он заговорил, безразлично и монотонно: "Этель
Ламбстон пыталась взять у меня интервью неделю назад для своей статьи. Я с
ней не встречался, на подобных сплетниц у меня нет времени. На прошлой
неделе она звонила, но я не ответил на ее звонок."
телефон сам зазвонил. Это был Джек Кэмпбелл. Он был очень деловит: "Моя
секретарша сказала, что ты звонила по срочному делу. Какие-то проблемы,
Нив?"
что она волнуется за Этель Ламбстон, потому что та, видите ли, не забрала
свой заказ.