стены. Вскоре высокие башни и трубы остались позади. Кругом расстилались
травянистые, слабо всхолмленные луга, переходившие вдалеке под скалами в
крутые языки осыпей.
Чандрасекар. - Когда-то мне для работы достаточно было карандаша и бумаги,
а сейчас математика становится занятием, полным интересных приключений...
свирепствующих там страшных бурях и циклонах, о таинственных безбрежных
океанах. Но все это ничуть не отпугивало ребят: глаза у них горели еще
ярче. Кто-то спросил о загадочных жителях планеты. Нет ли новых сведений о
них? Как собирается поступить с ними экспедиция? Будет ли война?
будем защищаться. Каким образом? Мы, собственно говоря, не берем с собой
никакого оружия, но наши атомные моторы - это запасы мощного взрывчатого
вещества. Есть у нас также несколько ручных огнеметов... и некоторое
количество гаммексана. Мысль взять его с собой мне кажется не особенно
удачной, но осторожность не мешает. Вы не знаете, что такое гаммексан? Это
новый инсектицид, очень сильный. Дело в том, что некоторые до сих пор
думают, будто Венера населена чем-то вроде насекомых. Я лично не
придерживаюсь этого мнения.
что ничего не знаю". На этот вопрос я отвечу вам, когда увижу обитателей
Венеры.
зеленовато-серебристым замшелым камням.
порогом, озеро.
стеблях трав. Тропинка исчезла. Перешагнув через растрескавшийся
известняковый порог, торчавший из травы, будто побелевшее ребро какого-то
чудовища, они вышли на обрывистый берег. Внизу лежала широкая водная
поверхность, замкнутая гранитным кольцом скал. Крутые обрывы ниспадали
каменными лавинами к блестящему зеркалу воды, где в точности, лишь в
перевернутом виде и на тон темнее, повторялся береговой пейзаж. Солнце с
каждым мгновением теряло свой ослепительный блеск и спускалось за зубцы
вершин, вонзая в черную воду столб рубинового света. Уступы и впадины
отвесных утесов погружались в сумрак, весь ландшафт бледнел и темнел, а
небо казалось холодным и как бы пропитанным удивительно грустным
темно-синим светом. Последние облака угасали, как груды оранжевых углей.
словно в развалинах огромных ворот, глядя в посветлевшее над гребнем гор
небо; ветер то усиливался, то утихал, - и тогда издали доносился шум
водопада.
впечатлениями. Они были голодны и все время ускоряли шаг. Профессор,
оказавшись почти последним, говорил мало. Один раз только он спросил у
своих спутников, кто кем хочет быть.
себя разработке атомных проблем, другой - астробиологом, остальные -
пилотами космических кораблей.
Самый младший из ребят, шедший рядом с ним, ответил, что хочет быть
математиком.
может быть, только для того, чтобы меня утешить?
шедших впереди. Теперь ему было слышно, о чем они говорили.
один.
было плохо.
профессору, - я не верил, что были войны. У меня это в голове не
укладывалось. Люди были тогда какие-то странные. Они были дикие, совсем
дикие!
хочет проститься. Невдалеке светились окна домов.
Люди и раньше были такими, как сейчас, только мир был устроен плохо. Вы
ведь знаете, для чего хотели применить атомную энергию и что из этого
получилось? Не вздумайте называть людей, живших пятьдесят лет назад,
дикарями и глупцами. Именно в то время жили те, кто боролся с темными
силами в человеке, - а это гораздо труднее, чем даже самое далекое
межпланетное путешествие! И хотя знаний у них было несравненно меньше, чем
у нас, к ним нельзя не питать уважения, так как только благодаря им мы
можем создавать сейчас искусственные солнца и электрический мозг. И
благодаря им мы полетим к звездам.
новым и исключительным, да хотя бы наша экспедиция, для вас будет делом
обычным. Вы - наша смена, и вы двинете науку вперед. Вы будете идти все
дальше и дальше, ибо чем полнее человек познает мир, тем необъятнее
горизонты, которые перед ним раскрываются. Вы помните наказ моего учителя?
но мощным хором.
ответить вам еще на многие вопросы, так как это будет уже после нашего
возвращения.
верфи. Мальчики в глубоком молчании следили глазами за его удаляющимся
силуэтом. Еще минута - и он исчез во тьме.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗАПИСКИ ПИЛОТА
ГАННИБАЛ СМИТ
Пятигорске. Я сын инженера-архитектора и заведующего аэродромом. Так я
всегда отвечал на вопрос о моих родителях, и ответ мой всегда вызывал
улыбку. Мне приходилось объяснять, что заведующий аэродромом - мой отец, а
архитектор - мать! Мой дед, Ганнибал Смит, приехал в Советский Союз еще в
1948 году, но до конца дней тосковал по Америке, хотя ничего, кроме
плохого, там не видел: он был коммунистом и негром - двойной грех, за
который ему пришлось немало страдать. В Советском Союзе он женился на
русской, и от этого брака родился мой отец. Мы жили неподалеку от
аэродрома в одноэтажном домике на склоне горы, где когда-то находились
малахитовые копи. У дедушки была наверху комната, маленькая, вся увешанная
пучками сухих трав, сетками, капканами и мешочками со всякими семенами.
Чтобы не зябнуть зимой, он сам построил себе большой камин, с которым
связаны мои самые ранние воспоминания. Дедушка умер, когда мне было восемь
лет. Я помню, он был очень высоким, крупным человеком. Когда он появлялся
у нас внизу, комната наполнялась раскатами громового смеха. Он хватал меня
на руки, подбрасывал под потолок и пел русские песни, очень своеобразно
звучавшие в его устах. Он учил меня стрелять из лука, мастерил вместе со
мной воздушных змеев, играл со мной в медвежью охоту и даже похищал из
отцовских ружейных патронов порох для моих фейерверков. Мое детство было
так тесно связано с ним, что еще и сейчас в трудные минуты передо мной
возникает его темное лицо, курчавые молочно-белые волосы и чудесная
улыбка, обнажающая ровные белые зубы. Я очень любил его. Свою глубокую,
постоянную тоску по родине он скрывал от всех, и только я один, маленький
мальчик, иногда слушал его сбивчивые, с трудом излагаемые на русском,
языке рассказы. Дедушка провожал меня в школу, - в первый класс я поступил
еще при его жизни, - и товарищи завидовали, что у меня такой дедушка, а
старшие спрашивали, буду ли я писать стихи: по их мнению, я должен был
стать поэтом, как Пушкин, потому что у меня дедушка - негр. Однако поэзия
никогда не привлекала меня. Я признаю поэзию только в широком смысле этого
слова и считаю, что она простирается далеко за пределы сочинения стихов и
что ее легче найти в воздухе, в горах и в борьбе, чем за столом. Кто
знает, быть может, именно поэтому я и пишу сейчас эти строки в маленькой
каюте "Космократора", удаляющегося от моего дома с каждой секундой на
двадцать пять километров. Но не хочу предупреждать событий. Я пишу о себе
с мыслью о тех, кому придется читать эти строки. Пусть они все узнают обо
мне, чтобы вернее судить, можно мне верить или нет.
зимние вечера. Дедушка умел и любил рассказывать сказки, чудесные,
нескончаемые сказки-повести, тянувшиеся, словно нити экзотических бус,
через много вечеров, а я то дрожа, то весь пылая, но всегда с восторгом
слушал его так, как умеют слушать только дети или влюбленные. Мне было уже
шесть лет, когда впервые в его безмятежных рассказах зазвучали для меня
Шилова Юлия
Корнев Павел
Корнев Павел
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий