разверзлась перед ним опасная пустота. Больница его не интересовала,
больные ему наскучили. Он не мог ни ходить, ни сидеть, ни лежать. Всякую
минуту стояла у него перед глазами Носилевская.
Хочешь, я приглашу ее сегодня, ты тоже приходи, а я потом скажу, будто мне
нужно готовиться к операции, и оставлю вас наедине.
немецкой книги по паталогоанатомии. Запачканные зелеными чернилами кончики
пальцев делали ее похожей на девочку. Сказала, что как раз собирается к
Ригеру. Собственно, она сама к нему напросилась - он в свое время был
ассистентом на кафедре паталогоанатомии и может кое в чем ей помочь. Она
заговорила о любопытных формах дегенерации мозговой ткани.
с того ни с сего вообразил, будто Ригер пригласил девушку вовсе не для
научной беседы, и мысль эта сразила его.
американский учебник, содержащий психотехнические тесты. Правда, о любви
там не было ни слова, но он попытался, опираясь на метод американцев,
изобрести что-нибудь самостоятельно. - Скажи, ты ее любишь?
подлокотник и нервно барабаня ими по сиденью.
сплю, с мыслями своими совладать не в силах, одно только знаю, что сам не
свой, вот и все.
вопросов наудачу. Во-первых, мог бы ты почистить зубы ее зубной щеткой?
in stadio valde periculoso [любовный приступ в крайне опасной стадии
(лат.)]. Диагноз железный. Тут не до профилактики, лечить пора.
Носилевской все вышло бы в два счета, и он попытался прикрыть смущение
улыбкой.
ничем другим забита не будет.
отложил, решившись в конце концов остановиться на "Зеленой пантере".
обманула или чтобы с ней случилось что-нибудь скверное?
связывает, а во-вторых, что это за альтернатива такая?
не раздеваясь, повалился на приготовленную уже постель. Он только сейчас
сообразил, что все это время злился на Сташека за то, что не смог
рассказать ему об инженере. Вскочил, подсел к книжной полке и принялся
листать учебник по нейрохирургии. А может, Каутерс все делает правильно?
Но это не укладывалось в голове. В учебнике ничего определенного он не
нашел. Марлевая занавеска в распахнутом настежь окне едва заметно
шевелилась. Кто-то постучал в дверь.
Стефан, радостно возбужденный, бросился вниз по лестнице, даже позабыв
потушить свет.
цветущих хлебов. Сокращая путь, Стефан двинул прямо" по траве - ботинки
тут же покрылись сверкающими капельками росы - и по железной лестнице
взбежал на второй этаж, в операционную. За матовым стеклом маячила белая
фигура.
чтобы вскрывать нарывы и ради этого не возить больных в город. Но
оборудовали ее как бы "на вырост". Каутерс этим и воспользовался.
Универсальный стол годился для любой операции; кроме того, здесь были:
баллон с кислородом, электрическая костная дрель, подвешенная на стене, и
диатермический аппарат, похожий на радиоприемник. Небольшой коридор без
дверей, выложенный, как и остальные помещения, мелкими кафельными плитками
лимонного цвета, вел в другую комнату, где на обитых жестью столах
расположились рядами банки с химикалиями, лежали кучками резиновые трубки
и под стеклянным колпаком - белье. В двух широких шкафах на дырчатых
подносах были аккуратно разложены инструменты. Даже когда в операционной
не горели лампы, в этом углу неизменно что-то слабо поблескивало,
искрилось на острых кончиках скальпелей, крючков, пинцетов. На отдельном
столике стояли плоские сосуды с раствором Люголя, в которых отмокали
клубки кетгута, приобретая изумрудный оттенок, а чуть выше, на полочке,
белели шеренги стеклянных трубок с белыми шелковыми нитками.
толстых ногах операционному столу и теперь пододвигала к нему большие
никелированные стерилизаторы на высоких ножках - они чем-то напоминали
ульи. Стефан, растерявшись, беспомощно озирался по сторонам. Ему казалось
унизительным спросить у сестры, кого будут оперировать. Поскольку Гонзага
принялась намываться, он набросил на себя длинный резиновый фартук, пустил
мощно загудевшую струю себе на руки и стал их намыливать. Вода шумела,
маленькие капельки бесконечной чередой бежали по зеркалу, прочерчивая
белую мглу на его поверхности поблескивавшими ртутью полосками. Белые
хлопья пены широким ободом ложились на дно пышущей паром раковины.
дыхание, словно кто-то нес что-то тяжелое.
который, закинув неподвижную тушу Рабевского себе на спину, втаскивал его
в операционную. Санитар с шумом сбросил инженера на стол, а Каутерс,
всовывая ноги в белые резиновые тапочки, спросил сестру:
воду, и стал привычно мыть руки.
взглянул на стол. Юзеф раздел Рабевского, уложил его навзничь и привязал
руки и ноги белыми лентами к ручкам-скобам, после чего принялся бритвой
скоблить ему голову. Стефан не мог вынести этого тупого скрежета.
не слушал, - но все-таки решил смочить голову больного; тот был без
сознания, только изредка и еле слышно хрипел. Собрав горсть седых клочьев,
санитар привязал к бедру Рабевского большую пластину анода и отступил в
сторону. Сестра Гонзага закончила мыться третьей щеткой, швырнула ее в
мешок и с поднятыми руками подошла к стерилизаторам. Юзеф помог ей
водрузить на лицо желтоватую маску, потом надеть халат, наконец, натянуть
тонкие нитяные перчатки. Подойдя к высокому столику с инструментами, на
котором стояли три обернутых салфетками подноса - так их и вытащили из
автоклава, - она открыла корнцанг и стала орудовать этими блестящими
стальными щипцами, раскладывая инструменты в соответствии с их назначением
и очередностью, в которой они могут понадобиться.
пока хирург оботрет руки спиртом, затем и сам направил тоненькую его
струйку себе на пальцы. Стряхивая обжигающие капельки, он озабоченно
разглядывал руки.
припухшей кожи над ногтем.
насыпал в них талька, но руки были влажные.
"прогрессивного паралича"].
трансформатор, и большая лампа, косо подвешенная над столом, набросила на
стоявших голубоватый круг.
казалось смуглее, чем обычно. Врачи, каждый со своей стороны, подошли к
больному; он был без сознания. Юзеф равнодушно прислонился к умывальнику;
Василенко Иван
Суворов Виктор
Андреев Николай
Маркеев Олег
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир