человек свободен, если даже сорокачасовой жесточайшей пыткой враги не
смогли вырвать у почитаемого философа, решившего молчать, ни слова, то и
звезды, действуя издалека неощутимо, не заставят нас поступать против
собственной воли".
все эти годы Томмазо Кампанелла, чье имя стало именем первого коммуниста
Европы, отрицающего первейшее из зол - "священное" право собственности, а
фамилия КАМПАНЕЛЛА означала в переводе с его языка - КОЛОКОЛ.
издания его знаменитого "Города Солнца", своим поистине колокольным
набатом звавшем людей в коммунистическое завтра.
форме, сначала вырвался всадник в той же одежде, конь его простучал
копытами по каменной дороге, а вслед выехала карета на огромных колесах с
загнутыми выше ее крыши рессорами, к которым она была подвешена.
Кардинальский знак украшал лакированные дверцы.
по дороге до моста по обочинам толпились люди, что объяснялось не только
религиозным рвением жителей Вечного города, но и тем немаловажным
обстоятельством, что монсиньор кардинал Антонио Спадавелли, состоящий при
папском дворе, имел обыкновение выбрасывать в толпу из окошка кареты
пригоршни звонких монет, которые благоговейно, хотя и не без свалок,
подбирались верующими.
берега Тибра. Горожан, приветствующих кардинала, здесь уже не оказалось,
но особо ретивые католики, быть может рассчитывающие на поживу, некоторое
время бежали от моста вслед за каретой, крича хвалу кардиналу, но, к их
огорчению, из-за отсутствия толпы кардинал больше не выбрасывал монет.
философу-стоику Сенеке, воспитавшему его и презиравшему человеческие
страсти и даже смерть, в доказательство этого вскрыть себе вены.
боровшемся со страстями человеческими. Мысли Сенеки продолжают жить,
несмотря на его бессмысленную смерть. И остался от тех языческих времен,
кроме руин, лишь "мертвый язык", латынь, на котором говорят не народы, а
ученые и священнослужители другой, истинной религии.
граубинденца стоял подле них.
слегка покачиваясь на рессорах.
спустить подножку.
священником, кардинал с трудом сошел на землю.
аскетическим лицом, на котором все же былым огнем горели черные глаза
старого доминиканца отца Антонио.
поднялся кардинал Спадавелли по каменной лестнице.
суетился так угодливо, что казалось, он сейчас бросит под ноги кардиналу
свой щегольской камзол, поскольку не успел постелить для монсиньора ковра.
ключами, отпер замок.
этот раз не повторял его мучения. Ему чудилось, что в призывном грохоте
открылись ворота "Города Солнца", его воплощенной Мечты.
угнетает другого, не заставляет работать на себя. Каждый обязан трудиться
по четыре часа в день, отдавая остальное время отдыху и
самоусовершенствованию, наукам и искусствам. Все жители Города живут в
регулярно сменяемых ими помещениях, едят общую пищу в общих трапезных. Они
сами выбирают себе руководителей из числа ученых и священнослужителей. В
Городе устранены причины, вызывающие зло, там нет денег, их нельзя
накоплять, нет смысла иметь больше одежды, чем каждый может сносить,
роскошь презирается так же, как почитается мудрость. В Городе нет
прелюбодеяний и разврата потому, что люди там не связывают себя семьями на
вечные времена. Детей же воспитывает государство, в которое входит не
только Город Солнца, но и все города страны Солнца. Она общается с другими
странами, никому не навязывая своего устройства, но и не допуская
чужеземцев приносить с собой иные порядки, для соляриев непригодные, и
солярии овладели военным искусством настолько, чтобы отразить любые
набеги. У себя они допускают разные религии, не подвергая никого гонениям
за то, что кто-то молится по-другому, чем его соседи. Солярии больше жизни
любят свой Город Солнца и его порядки, черпая в том счастье, тех же, кто
нарушает устои Города, они, не прибегая к казням, навечно изгоняют из
страны.
вскочил, чтобы войти в них. Но, открыв глаза, увидел перед собой кардинала
в сутане с алой подкладкой, а шум "ворот", разбудивший его, был звуком
захлопнувшейся двери в его камеру.
опирающейся на посох.
стал другому и сыном и отцом. Лишь одному богу известно, как переживал я
твои мученья, стараясь хоть молитвою помочь тебе.
существую"*, - с горькой иронией произнес узник, потом пододвинул
кардиналу табурет, сам присев на край тюремной койки, вместилища вечных
кошмаров.
силе, которой ты отразил желание господа спасти тебя. О мыслях же твоих я
и хотел поговорить с тобой.
меня от общения с людьми.
доказать, что не напрасно получил имя "КОЛОКОЛ"?
голос - это воскрешать былое, переноситься в блаженные для меня дни
детства, любви и свободы, в тепло семьи!
кардинал. - Из-за твоего решения покинуть светский мир я, поверь мне,
безвозвратно потерял тогда семью, ставшую мне поистине родной. С тех пор
уже около полувека я одинок среди людей. - И Спадавелли вздохнул.
Семья! Как странно слышать! Хотя нет ничего для меня дороже образа моей
матери, отец мой!
учитель-доминиканец пятьдесят лет назад.
воплощавшую на земле ангела небесного. Но не смей подумать греховного!
Память ее и для меня и для тебя священна! И не нарушен мой обет безбрачия,
данный богу. Однако, угадав в тебе вулкан, готовый к извержению, невольно
сам же пробудив в тебе готовность встать на бой с всеобщим злом, я, каюсь,
испугался и хотел спасти тебя любой ценой, об этом же молила меня и твоя
мать.
полагался на высоту монастырских стен, стремясь укрыть за ними твой
мятущийся неистовый дух, ибо любил тебя, быть может, даже больше, чем твой
собственный отец.