"Какой список идет? От какого числа?", в ответ ему другой не менее зычно
добивался ясности: "Где запись? Заново кто записывает?". Совсем рядом с
кабиной грузовика двое обменивались информацией: "Говорят, запись уже на
следующий год идет, на апрель месяц". - "Нет, - отвечал собеседник, -
вроде бы на июль уже". Тут в разговор негромко, ненавязчиво вступил
третий: "Хотите быстрее? Здесь кооперативчик такой образовался,
гарантируют исполнение за месяц". "Сколько берут?" - полюбопытствовал
первый. "Шестьсот за голову", - кратко ответствовал предлагавший. "Ничего,
- буркнул второй, - обойдемся". Борец за быстрое обслуживание не стал
уговаривать - видимо, не очень-то гонялся за клиентурой пиратский
кооператив, шестьсот рублей для многих теперь были деньгами несерьезными,
большинство платило, не торгуясь.
направлении, и там началось некоторое дополнительное движение: люди
сжимались, освобождая проход. Это появились среди людей двое,
направлявшиеся к кооперативу, сразу узнанные многими: А.М.Бык шел, а с ним
- Федор Петрович, оставивший казенную "волгу" на площади: ее здесь вряд ли
встретили бы доброжелательно. Перед ними двумя и теснились люди, выделяя
пространство для пути. Федор Петрович лишь солидно-укоризненно
приговаривал: "Товарищи, товарищи...". Бык ступал молча, с видом крайне
озабоченным. Завидев несколько в стороне застрявший грузовик, он сразу же
повернул туда - люди и здесь очищали дорогу, хотя нельзя сказать, что
кооперативные дельцы шли беспрепятственно: то один из толпы, то другой
хватал за плечо, за рукав, заговаривал, пытался всучить какое-то письмо
или кто знает, что там было; А.М.Бык никак не реагировал, Федор же
Петрович никак не мог отказаться от привычного словечка: "Товарищи,
товарищи...". К грузовику их все же пропустили. А.М. задрал голову. "Ты
что загораешь?" - поинтересовался он сердито. "А тут проедешь? -
обоснованно возразил водитель. - Сунется какая-нибудь глядь под колеса -
ты сидеть будешь?". Не вступая в дискуссию по существу. Бык влез на
высокую подножку и обратился к окружающим - негромко вроде бы, но все
оказалось слышно: "Прошу пропустить машину с оборудованием, учтите: чем
скорее смонтируем, тем больше примем заказов". Тут же отыскались в толпе
энтузиасты порядка, заговорили, обращаясь к совести и разуму, стали
теснить других, расчищая на этот раз уже широкую дорогу, шофер немедля
завел мотор и тронулся. А.М.Бык так и не слез с подножки и ехал теперь,
гордо возвышаясь над толпой, на лице его было выражение, как у
гумилевского капитана - брабантские манжеты, правда, отсутствовали. Федор
Петрович - ничего не поделаешь - шел вплотную за грузовиком, стараясь не
отстать, но выражение лица имея такое, словно грузовик специально и ехал
только для того, чтобы расчистить ему, Федору Петровичу, дорогу. Дышать,
правда, трудно было, черт знает что испускал грузовик из выхлопной трубы,
однако на что не пойдешь ради успеха любимого дела, а Федор Петрович успел
уже кооперативное дело полюбить куда больше партийной работы - хотя связей
с последней еще не порывал, потому что политическая погода была
двусмысленной какой-то, звезды то затуманивались, то снова начинали
сверкать ярко-ярко - звезды на генеральских погонах, конечно, другие
Федора Петровича не интересовали.
Петрович не забывал добавить: "И список, товарищи, составьте всех, кто
будет участвовать, список учтем!". Уговаривать не пришлось, ящики сняли и
понесли на руках бережно, как сырые яйца - хотя от последних уже как-то
отвыкли, но навыки сохранились. Милиционеры у дверей вежливо пропустили
начальство и снова неумолимо сомкнули строй; правда, никто и не пытался
прорваться: все понимали, что там, за дверью, идет тонкая работа и помехи
только повредят. А.М.Бык и Федор Петрович вступили в лестничную прохладу и
полумрак. "Уф", - сказал Федор Петрович, утираясь платком. "А ты как
думал?" - ответил на это А.М.Бык.
еще дремала в пустоте и паутине, явно преображалась: ремонт уже
завершился, на забетонированном и покрытом пластиком полу монтировали
оборудование, шесть ванн стояли в ряд, не такие, как та, первая - старая
бытовая, с отколовшейся местами эмалью, но шведские, фаянсовые,
белоснежные, со специальными креплениями для колпаков, накрывавших их во
время процесса. Дальше, позади операционного зала - так называлось теперь
это помещение, - в другой комнате, тоже просторной, где капитан Тригорьев
едва не сломал ногу при своем незаконном вторжении в кооператив - стояли
компьютеры, другая дверь вела в щитовую, еще одна - в растворную (конечно,
не раствор для каменщиков приготовлялся там, но те тонкие субстанции, из
которых все мы состоим - и вы, и вы тоже). Складское помещение оказалось
слишком тесным, настоящий склад еще предстояло создать. "Дозаторы
привезли, - сказал А.М.Бык бригадиру монтажников (кооперативных,
разумеется, высокооплачиваемых, но зато и работяги были сплошь кандидаты и
доктора технических, один только затесался физико-математических, и еще
один, что было вовсе уж непонятно - филологических наук), - и центрифугу
тоже. Сейчас начнут спускать. Готовы?". Бригадир только кивнул, не теряя
времени на разговоры.
ту, левую половину подвала, где еще недавно А.М. тратил свое драгоценное
время на то, чтобы лично объясняться с заказчиками. Теперь на его месте
(но стол был уже другой, куда более достойный) сидел молодой человек, так
одетый и причесанный, что его и в Министерство Иностранных дел не стыдно
было бы посадить; у Федора Петровича таких молодых людей было множество на
примете, с улицы сюда никого не брали.
когда тихо здесь было, тепло и спокойно. Не то теперь. В комнатке
толпились стар и млад, обоего пола. Тихий старичок, неиссякаемо печальный,
сидел на стуле в дальнем от двери углу, и непохоже было, чтобы ему удалось
когда-либо обратить на себя внимание; то же хотелось сказать и о двух
старушках, оттесненных к самой стене - но терпение старости бывает
беспредельным (терпеть - единственное, чему учит нас долгая жизнь), и
старушки такие в конце концов своего все же добиваются. В большинстве же
тут был народ тертый в очередях, ничего и никого не пугающийся и не
смущающийся, привыкший ходить по чужим головам, переть грудью, разгребать
локтями, а то и кулаками окружающую субстанцию, и если потребуется, хоть
по потолку, но добираться до нужного места. Вот куда уходит энергия,
сэкономленная в производственном процессе, которому беззаветно предаваться
мы давно уже разучились. Как можно в такой обстановке работать, нам лично
совершенно непонятно; молодого человека, однако, она нимало не беспокоила,
и он вдумчиво, не тратя лишнего времени, разговаривал с очередным
клиентом, кому повезло только что опуститься на тот самый стул, на котором
сиживал при нас капитан Тригорьев, участковый инспектор.
говорите, было утраченному?
спеша и отчетливо, пожалуйста.
убедительная просьба - вернуть безутешным...
от роду?
Федорович. Что же вы меня прежде времени хороните? Я жаловаться буду!
самообладания. - Не по адресу "обратились. Животных не восстанавливаем.
Только людей.
то уж одного котика для вас - раз плюнуть. Вы уж окажите содействие, я вам
очень благодарен буду...
внимательного взгляда ясное движение к внутреннему карману.
тональности.
Восстанавливаете котов. Доказать могу! Значит, только своим, да? Так
получается?
человек. - Кот и канарейка. Их запись не удалось отфильтровать от записей
основного объекта, и они восстановились. Как своего рода побочные явления.
Если бы вы заказали восстановление кого-либо из близких, то случайно могло
бы и там... Но вы же видите - мы и людей всех не можем удовлетворить, а вы
хотите, чтобы мы на кошек время и место расходовали. Негуманно, гражданин.
времена не прокормить. Сами знаете. А на кота еще хватило бы...
фундаментально-непреклонное выражение, что неудачливый заказчик невольно
приподнялся, а клиент, дышавший ему в затылок, сделал движение, чтобы
занять стул - и с изумлением убедился, что на стуле уже сидела одна из тех