несмотря на горькую историю их отношений, она пришла в его постель, чтобы
подарить ему свое тело.
котором он воссоздал ее совершенную красоту, устремившую на него свой
пристальный взгляд. Его руки нащупали безупречные щеки. Они были еще
прохладнее ее рук, которыми она уперлась в его живот, чтобы лечь сверху.
Между ними установилось что-то вроде телепатического контакта. Он думал о ее
языке - и немедленно ощущал его вкус; он воображал себе ее грудь, и она
подставляла ее его жадным рукам; он мысленно пожелал, чтобы она заговорила,
и она заговорила, произнося слова, которые он так хотел услышать, что не
признавался в этом самому себе.
жена.
казалась такой уж нелепой. Почему бы не сделать ее своей, отныне и навсегда?
отмечено пеплом сновидения.
где-то на полпути между мозгом и языком под действием нежных круговых
движений, которыми она поглаживала его лоб. От места прикосновения и до
самых кончиков пальцев стал разливаться волшебный покой. Боль от ушибов
исчезла. Он закинул руки за голову и потянулся, позволяя блаженству свободно
течь по его телу. Избавившись от болей, к которым он уже успел привыкнуть,
Миляга почувствовал себя заново рожденным, словно излучающим невидимое
сияние.
потерпел неудачу, возвратившись из неизведанного ни с чем. И лишь мерцание
телевизора, отраженное на сетчатке его глаза, создавало иллюзию того, что ее
тело излучает едва заметное матовое свечение. Он хотел сесть, чтобы отыскать
ее лицо, но она уже двинулась вниз, и через несколько секунд он ощутил
прикосновение губ к животу, а потом и к головке его члена, который она стала
медленно вводить в рот, нежно щекоча языком, так что он чуть было не
обезумел от наслаждения. Он предостерег ее невнятным бормотанием, был
освобожден и, спустя мгновение, понадобившееся для короткого вдоха, вновь
проглочен.
прикосновение ее языка и зубов. Раскаленный ее страстью, его член приобрел
особую чувствительность и вырос в его сознании до размеров его тела:
жилистый влажный торс, увенчанный слепой головой, лежал на его животе,
напрягаясь и пульсируя, а она, темнота, полностью поглотила его. От него
осталось только ощущение, а она была его источником. Его тело целиком попало
во власть блаженства, причину которого он уже не мог вспомнить, а окончание
- не мог представить. Господи, да, она знала, как доставить ему наслаждение,
вовремя успокаивая его возбужденные нервные окончания и заставляя уже
готовую выплеснуться сперму вернуться назад, пока он не почувствовал, что
близок к тому, чтобы кончить кровью и радостно принять смерть в ее объятиях.
ним свою власть. Он вновь был самим собой - член его уменьшился до
нормальных размеров, - а она была уже не темнотой, а телом, сквозь которое,
как ему показалось, проходили волны радужного света. Он прекрасно знал, что
это всего лишь иллюзия, пригрезившаяся его изголодавшимся глазам. И тем не
менее волнообразный свет вновь скользнул по ее телу. Иллюзия то была или
нет, но под ее действием он возжелал еще более полного обладания. Протянув
руки, он взял ее под мышки и притянул к себе. Она высвободилась из его
объятий и легла рядом, и он стал раздевать ее. Теперь, когда она лежала на
белой простыне, он мог различить формы ее тела, хотя и не слишком четко. Она
задвигалась под его рукой, приподнимаясь навстречу его прикосновениям.
размеренность. Он обнажил ее груди и стал лизать их языком, нашаривая руками
пояс ее юбки и обнаружив, что перед тем, как пойти к нему, она переоделась в
джинсы. Она держала руки на поясе, словно пытаясь помешать ему, но
остановить его было невозможно. Он начал стаскивать с нее джинсы, и ее кожа
показалась ему мягкой, как вода. Все ее тело превратилось в один покатый
изгиб, в готовую обрушиться на него волну.
вопросительно, словно в этой темноте она внезапно усомнилась в его
реальности.
закрепило в его сознании блаженное ощущение ее влажных губ, по которым
скользнули его пальцы. Когда свечение исчезло, оставив после себя несколько
пятен на сетчатке его ослепших глаз, откуда-то издалека послышался звонок,
становившийся все более громким и настойчивым при каждом повторении.
Телефон, черт бы его побрал! Он попытался не обращать на него внимания, но
это ему не удалось. Тогда он одним неуклюжим движением протянул руку к
столику, снял трубку, швырнул ее рядом и вновь оказался в объятиях Юдит. Ее
тело по-прежнему лежало под ним без движения. Он приподнялся над ней и
скользнул внутрь. Ему показалось, что он вложил свой член в ножны из
нежнейшего шелка. Она обхватила его шею и слегка приподняла его голову над
кроватью, чтобы губы их могли соединиться в поцелуе. Но, несмотря на это, он
продолжал слышать, как она повторяет его имя - ... Миляга? Миляга?.. - с той
же самой вопросительной интонацией. Но он не позволил своей памяти отвлечь
его от теперешнего наслаждения и стал проникать в нее медленными, долгими
ударами. Он помнил, что ей нравилась его неторопливость. В разгар их романа
они несколько раз занимались любовью всю ночь напролет, играя и дразня друг
друга, прерываясь, для того чтобы принять ванну и вновь утонуть в
собственном поту. Но эта их встреча далеко затмевала все предыдущие. Ее
пальцы впились ему в спину, при каждом рывке помогая ему проникнуть как
можно глубже. Но даже утопая в нахлынувшем на него наслаждении, он продолжал
слышать ее голос:
усилиям. Он видел, как она захлестывает их кожу, с каждым ударом становясь
все ярче и ярче. И вновь она спросила его:
присутствие не было таким реальным, таким подлинным, как во время этого
акта. Никогда еще его ощущения не были такими сильными, как сейчас, когда он
спрятался в недрах противоположного пола.
соку блаженства, тоненький голосок разума пропищал, что вопрос исходит
отнюдь не от женщины, лежащей в его объятиях, а раздается в телефонной
трубке. Трубка была снята, и женщина на другом конце линии повторяла его
имя, пытаясь добиться ответа. Он прислушался. Ошибки быть не могло: голос в
трубке принадлежал Юдит. А если Юдит говорила по телефону, то кого же, черт
возьми, он трахал?
впились в его поясницу и ягодицы, а кольцо ее плоти с новой силой охватило
его член, чтобы помешать ему покинуть святилище необлегченным. Но в нем было
достаточно самообладания, чтобы оказать достойное сопротивление. И он
отпрянул от нее, ощущая глухие удары своего взбесившегося сердца.
так вдохновляли его еще несколько секунд назад, теперь не вызвали у него
никакого возбуждения. Он отшвырнул ее в сторону и потянулся к лампе на
столике рядом с кроватью. Она обхватила рукой его член, и ее прикосновение
так сильно подействовало на него, что он почти уже поддался искушению снова
войти в нее, приняв ее анонимность как залог выполнения всех своих тайных
желаний. Там, где была рука, он теперь ощутил ее рот, втянувший в себя его
член. Две секунды спустя он обрел утраченное было желание.
услышать ответ и повесила трубку. Возможно, она слышала его учащенное
дыхание и те слова, которые он произносил в темноте. Эта мысль вызвала у
него новый приступ ярости. Он обхватил голову женщины и оторвал ее от своего
члена. Что могло заставить его хотеть женщину, которую он даже разглядеть не
мог? Интересно, что за блядь решила отдаться ему таким экстравагантным
образом? Больная? Уродливая? Чокнутая? Он должен увидеть ее лицо!
готовящейся к бегству ведьмой. Нашарив выключатель, он случайно свалил лампу
на пол. Она не разбилась, но теперь лучи ее били в потолок, освещая комнату
призрачными отсветами. Неожиданно испугавшись, что она нападет на него, он
обернулся, не став поднимать лампу, и увидел, что женщина уже выхватила свою
одежду из месива постельного белья и выбегала в дверь спальни. Слишком долго
глаза его довольствовались мраком и тенями, так что теперь, когда перед ним
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Андреев Николай
Херберт Фрэнк