слов в языке... А потом - или наоборот - она лежала, а он стоял на коленях
перед нею, стиснув руки, как для молитвы, и говорил что-то, но слова не
удержались в памяти. А еще было: он лежал один, и створки двери вдруг
распахнулись, ушли в сторону, и в его каюту вошла она...
Ладно, ладно, - сказал он сам себе. - Мастер, черти бы его взяли, сделал
по-своему, заставил меня. Нет, не меня, Фораму. А я кто? Я и есть... Но
насколько труднее было бы мне оказаться в этой каше, если бы не возникла
она, даже сейчас, на расстоянии, держащая меня прямо, не позволяющая
согнуться, да, прав был Мастер - с этим я вдвое, втрое сильнее. Только
почему это Мин Алика, ну ничем не схожая с Астролидой, зачем же меня так
разменивать?.. Какая Астролида, - подумал Форама, - я в жизни не слыхал
такого имени, я не знал такой женщины, да и о каком мастере речь идет?
Нет, Алика и только она стоит сейчас передо мной, вдвойне беззащитная
оттого, что не может более оставаться равнодушной, оттого, что судьба
только что сделала ее безмерно богатой - чтобы тут же другой рукой
отобрать все дарованное, и тем сделать ее много беднее, чем раньше". А он,
Форама, носитель счастья и несчастья, сидит сейчас в достаточно удобном
помещении, где действительно можно было, наверное, и работать, и отдыхать,
но откуда нельзя было не только выйти, но даже позвонить ей и сказать хоть
два слова, приободрить, передать, что - любит, что - верит, что -
обязательно будут они вдвоем, пусть даже не только институт - пусть даже
вся чертова планета летит вдребезги...
планете, о своей родной планете, на которой и для которой он жил, работал,
искал и находил, синтезировал новые элементы; которой желал не меньше
добра, чем самому себе? Ведь не было у него таких мыслей! Неоткуда было им
взяться! Он прокричал это мысленно, и вовсе не потому, что как раз там,
где он сейчас находился, было для подобных мыслей самое неподходящее
место; пусть и Не вслух они высказаны, а все же - кто знает?.. Нет, он и
на самом деле всю жизнь понимал: если не родная планета, то кто же? Враги?
Но Врагов он ненавидел с детства, с ними было связано все черное, мрачное,
жестокое, ужасное, нечеловеческое - естественно, они ведь и людьми не были
в полном смысле слова, это все знали; в лицо их, правда, никто не видал -
кроме дипломатов, конечно, договоры-то заключать все же приходилось,
дипломатов и других, кому по роду деятельности это было положено, - но по
карикатурам каждый знал, что они не люди, а чудовища, даже глядеть на них
было страшно. Нет, ничего не было прекрасней родной планеты, и что бы на
ней ни происходило - все было правильно. Совсем раем была бы она, если бы
не кружили над ней вражеские бомбоносцы, выбегая из-за горизонта и
поспешно, словно стыдясь укоризненных взглядов, пересекая небосвод, каждые
пять минут - новая шеренга. Так откуда же могла взяться эта, недопустимая
даже в качестве обмолвки, грязная, отвратительная мысль о том, что пусть
хоть вся планета взлетит на воздух - только бы с Микой ничего не
приключилось? Непростительно; хотя, конечно, только представление о Мике,
беззащитной, растерянной, одинокой, могло сложить в его уме слова в столь
нелепую комбинацию. Только страх за Мин Алику, конечно...
миг, что слово он произнес громко и четко, не промямлил, как бывает, когда
человек говорит заведомо сам с собой. Цоцонго услышал и, поскольку их было
тут лишь двое, воспринял, как обращенное к нему.
земля держит. Ну что: я считаю, что уже освоился. Может быть, пока все
тихо-спокойно, поразмыслим над случившимся? В конце концов, для того нас
сюда и доставили.
личному делу? Я добропорядочный гражданин...
иронически-задумчиво, словно раздумывая, как ответить наиболее популярно.
Потом сказал:
тобой обладаем, но и само наше существование - секрет государственной
важности. Никто ведь не знает, кому и зачем ты собираешься звонить. Может
быть, как раз тем, кому вовсе не следует знать, что ты остался в живых
после беды в институте Ты дома ночевал?
в эксперименте. И, узнав, что институт взорвался, причислят тебя,
естественно, к погибшим.
полагать, зависит от того, как все они станут выпутываться из этой
истории.
всего объяснить. И решить, кто за нее ответит.
неизвестной нам природной закономерности, стихии, о какой ответственности
может идти речь?
- установить действительную причину взрыва, чтобы использовать ее в
дальнейшем - и в целях безопасности, и в целях обороны, об этом нам
достаточно ясно сказали. А второй ряд - на кого взвалить ответственность
за взрыв. Этика не позволяет оставлять безнаказанными события, при которых
гибнут люди, - если только вмешательство природы не является настолько
очевидным, как при землетрясении или извержении вулкана. Предположим, есть
некто, от кого по тем или иным соображениям хотят избавиться. То ли он,
как наш директор, больше уже мышей не ловит, но добром уйти не хочет, то
ли кто-то другой... Вот в такой ситуации очень выгодно будет взвалить вину
на него, независимо от истинной причины, которая так и останется в
секрете, даже если мы с тобой ее установим однозначно.
взаперти?
значит, ты будешь ее знать. И я тоже. Но если гласно будет объявлена
другая причина, то возникает опасность, что мы, случайно или намеренно,
разболтаем то, что нам известно, и получится небольшой, но все же скандал.
Потому что у того, кто будет обвинен - не в том, что он устроил взрыв,
конечно, но в том, что не сумел предусмотреть и предотвратить, - тоже
наверняка есть свои друзья и сторонники, и они уж постараются использовать
то, что мы разболтаем. Больше того, они постараются это из нас вытащить,
даже если мы будем молчать как рыбы.
изоляции... особенно когда все будут считать, что ты распался на атомы
вместе с остальными участниками. Согласись, это открывает возможность
различных вариантов в решении нашей судьбы.
может же все быть так... Ладно, давай начнем работать. Очень интересно,
что же такое у нас взорвалось на самом деле, тебе не кажется? Помолчим
немного, подумаем...
на бумаге, время от времени то один, то другой подходил к информатору или
вычислителю, заказывал информацию и получал ее или же задавал какую-то,
тут же на ходу составленную программу. Проходило немного времени -
возникал ответ, скомканная бумага летела в корзину, и все начиналось с
начала.
грохотом упал.
Излагай. Желательно - так, чтобы я понял.
повторить и проверить все мои рассуждения.
эксперимента. Просто прекрасно, что мозг - в централи, иначе и от него
ничего не осталось бы. Ты, кстати, превосходно сделал, что забрал домой
фотографии.
достанется от этих... - Цоцонго произнес два слова на сленге межпланетных
десантников. - Снимки ведь тоже относятся к нулевому уровню молчания. И
служат прекрасным доказательством того, что я, - а раз я, то, возможно, и
другие, - нарушали правила секретности. Может не поздоровиться и тебе.
дело.
спортсменом, и ходить к девочкам. Ну, не делай страшные глаза: пусть к
одной, это еще приятнее.
решения вид... Начать с того, что никакой диверсии, конечно, не было и
быть не могло. Способа влиять на скорость ядерного распада нет, но если
даже какой-то небывалый гений у Врагов нашел такой способ и сразу же
передал свою находку стратегам, как это, безусловно, сделали бы мы с
тобой, то они не стали бы испытывать его на сверхтяжелых элементах,
поскольку они в экономике и военном деле сегодня никакой роли еще не
играют, но начали бы с тяжелых, потому что заряды наших охотников содержат
именно тяжелые ядра, и это был бы прекрасный способ вывести нашу защиту из
Орлов Алекс
Акунин Борис
Жюль Верн
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Витковский Евгений