с необыкновенной быстротой. И прежде всего открылась тайна
исчезновения Суо и Уру. Произошло это так.
неделю назад обнаружил под <музыкальной пагодой> четыре длинных
блестящих цилиндра. Видимо, углы <пагоды> опирались на них. Арнаутов
сообщил об этом Майгину и Берсеньеву.
поднимают весь корпус <пагоды>. Но каким способом их приводят в
действие, я понять не могу...
привели Нину в восторг. Она согласилась с Берсеньевым, что эта музыка
отдаленно напоминает <Лунную сонату> Бетховена, только оркестрованную.
ни к кому и прислушиваясь к нежному звону неведомого инструмента,
зазвучавшему соло.
голову ему пришла какая-то странная мысль.
знаете, ваш голос очень похож на голос этой снежной красавицы, Эа...
тоном, - что голосу Эа, как мы убедились, просматривая сцены
<иллюзионов>, здесь повинуются некоторые механизмы... Понимаете?
подвел ее вплотную к <пагоде>. Берсеньев последовал за ними.
вполголоса, а затем, когда внезапно поняла, что задумал Майгин, все
громче и громче. И стены <пагоды> дрогнули! Нина закрыла глаза.
вот показались под углами верхушки белых столбов... Раздался
мелодичный звон, и вот уж <пагода> замерла в воздухе, опираясь, как на
сваи, на полутораметровые белые гладкие колонны. Нина замолкла, с
восхищением и ужасом глядя на то, что открылось ее взору: перед ней на
узком ложе, устланном какой-то легкой пушистой тканью, лежал
неподвижно юноша, почти мальчик. Руки его были сложены на груди, глаза
закрыты, губы сжаты в скорбной и жалкой гримасе. Белая, как алебастр,
кожа казалась матовой, рыжие волосы мертвой волной падали на
изголовье.
взялся пальцами за запястье бледной, худой руки.
изголовья мальчика. Когда Берсеньев повернулся к Майгину, Уру
неожиданно шагнул вперед, и тяжкий удар железной клешни обрушился на
плечо пожилого геолога. Берсеньев упал. Громадная нога уже поднялась
над ним, но Нина в два прыжка очутилась перед чудовищем и пропела:
из-под крыши <пагоды> и оглянулся. К ним уже бежали Венберг и Петя,
рысью семенил доктор Васенькин, большими шагами приближался Арнаутов.
оценил обстановку, попросил Нину отойти в сторону, но быть наготове на
случай, если Уру опять <вздумает> помешать, и приказал Пете, Венбергу
и Майгину осторожно взять тело Суо и перенести в один из коттеджей.
Затем он хотел осмотреть Берсеньева, но тот был уже на ногах. Все
двинулись к <голубому коттеджу> - впереди Петя, Венберг и Майгин с
телом мальчика, за ними остальные. Шествие замыкал Уру.
приглядывайте за этим... чудищем. Вы одна только с ним можете
справиться.
металлическим гигантом. И она заметила, что в одной клешне был зажат
крошечный металлический предмет, от которого тянулась тонкая, как
шпагат, прозрачная эластичная трубка. Конец трубки волочился по
блестящей <палубе>, оставляя на ней тяжелые маслянистые капли...
длившегося бог знает сколько веков.
открытия. Оказалось, что в груди Суо бились два сердца (одно, видимо,
отмирающее, другое - новое, созревшее). Кроме того, слабо
прослушивалась пульсация еще одного сердца - рудиментарного, которое,
по предположению доктора, в дальнейшем должно было развиться и
заменить второе сердце... Кожа мальчика была необычайно пористой,
способной испарять влагу в больших количествах. Питание организма во
время сна осуществлял, вероятно, Уру, нагнетая в жилы спящего какую-то
жидкость, состав которой установить не удалось.
интереса. Мало того: когда кто-нибудь приближался к нему, он
отворачивался и закрывал глаза. Только Нина и маленький ламут Нэнэ,
видимо, пользовались его благоволением. Им он позволил накормить себя
и ухаживать за собой, но на все попытки заговорить отвечал лишь едва
заметным покачиванием головы. Нина и Нэнэ не отходили от него ни на
шаг. А в головах постели Суо неподвижным истуканом встал железный Уру.
вылечит. Только не надо быть назойливыми. Дайте ему привыкнуть.
мальчика> для поисков заветного <рычажка>, вспыхнувшая было у
Арнаутова, так и осталась надеждой. И на другой же день инженер и
Майгин вновь погрузились в машинные <трюмы>. Берсеньев, Петя и доктор
Васенькин с удвоенной энергией принялись за обследование
<хозяйственной части> корабля-города. Даже скептик Венберг неожиданно
для себя обнаружил, что уверенность в безусловной возможности и
необходимости полета к далеким мирам проникла и закрепилась в его
сознании. Возможно, его просто потрясло пробуждение одного из
<звездных людей>.
была открыта тайна <музыкальной пагоды>, рано утром Венберг и Петя
Благосветлов отправились на Коронное озеро поудить рыбу. Оба они были
заядлыми рыболовами и, уезжая на Дальний Восток, не забыли прихватить
и свою снасть. При каждом удобном случае они угощали товарищей свежей
ухой. По словам ламутов, в Коронном озере водился голец и даже форель,
поэтому оба рыболова, встав еще на заре, уложили в саквояж Венберга
завтрак, собрали свои удочки и ведерки с наживкой и тронулись в путь
тропинкой, как им показал накануне Нэнэ.
беседу знатоков - о рыбках, конечно. Но, как это часто бывает,
затронув вопрос о мальках, которых просил раздобыть доктор Васенькин,
рыболовы перешли на совсем другую тему - о замысле Арнаутова.
сказал Венберг, глядя на розовеющие вдали вершины Корякского хребта. -
Думали ли вы, Петя, когда выезжали из Петербурга в эту экспедицию, что
вам суждено увидеть здесь, в дичайшей глуши, такие чудеса?
серьезно ответил Петя. - Такой случай, должно быть, выпадает на долю
человека раз в тысячу лет... Признаюсь, мне странно, что вы относитесь
к этому так... ну, недоверчиво, неблагожелательно, что ли... Ведь это
такое дело, о каком только может мечтать человек!
фанатик, и, кроме того, я, в отличие от всех, слишком хорошо
представляю себе, какие невероятные трудности и опасности нужно
преодолеть, чтобы осуществить ваш замысел. Я уж не говорю о том, что
Арнаутову и нашему добрейшему Майгину, возможно, придется всю жизнь
потратить на разгадку секрета двигателя корабля. Ну хорошо, допустим,
они нашли этот самый рычажок и повернули его. Если даже город-корабль