машине. Через три минуты дребезжащий "форд" подкатил к дому. Робинсон
захлопнул дверцу, подергал ее и протянул Коуну связку ключей.
обширной комнате с тремя окнами, выходящими во двор, не было никакой
мебели. На полу лежал толстый слой пыли. Чувствовалось, что после отъезда
Гранта сюда никто не заглядывал. В кухне тоже не нашлось ничего
интересного. На второй этаж вела лестница. Подойдя к ней, Коун попросил
Грейвса посветить и внимательно осмотрел ступеньки. Пыли на них не было.
Так же, впрочем, как и в прихожей. Грейвс отметил это обстоятельство
неопределенным мычанием.
преминул заметить, что Грант никогда не был хорошим хозяином. Он,
Робинсон, терпеть не может, когда в доме что-нибудь не в порядке. А Гранту
было на все наплевать. Он даже не хотел перенести ванную поближе к
спальням. Пятнадцать лет вся семья по утрам бегала вниз. Разве это
прилично?
лестнице.
Когда он купил ферму. И третьего дня. Он заезжал ко мне.
Интересно, колдунья в курсе дела? Судя по всему, дом нужен был как тайное
прибежище. Здесь можно переночевать, не привлекая ничьего внимания. До
города тридцать миль. Ближайший сосед в двух милях. Но для чего все это? И
почему Бредли не отправил донесение с Никльби? Что-то он узнал об этом
"Копыте" в ту самую ночь. Лифтер говорил Фримену, что Бредли вел себя
беспокойно, несколько раз подымался на этаж, где жил шах. Вниз спускался
по лестнице. Видимо, в "Орионе" находился в ту ночь неизвестный, который
следил за шахом. Бредли следил за ним, а за Бредли тоже следили. Но почему
Бредли ничего не сказал Никльби? Почему он действовал самостоятельно?
Неужели прав Фримен, предположивший, что Бредли не доверял Никльби? Он
отдал книжку лифтеру-земляку. Этого никто не мог видеть: дело происходило
в кабине лифта. И, наверное, Бредли рассчитывал получить ее обратно.
Наверное, он полагал, что для него предстоящее ночное приключение особой
опасности не представляет. Но книжку тем не менее он предпочел не брать с
собой. Почему?
двигались, перекатывая жевательную резинку. Робинсон копался в моторе
своего "форда", который не хотел заводиться. Легкий ветерок шуршал
опавшими листьями. В рощице у дороги щебетала какая-то птица. Внизу шумела
река.
попрощаться с полицейскими.
повернулся к Коуну. Его глаза красноречиво выражали нетерпение. Он не
понимал, почему медлит инспектор. Но спросить об этом не решался.
может быть, то, что он увидел под скалой, отвлекло его внимание настолько,
что он забыл о Грейвсе. Хотя в этом, на первый взгляд, не было ничего
особенного. Возле мыса река делала поворот и под самой скалой образовывала
относительно тихую заводь. Вода была мутной, дно не просматривалось,
несмотря на то, что глубина, видимо, была небольшая. Но Коун и не пытался
разглядеть, что делается на дне. Он зачарованно смотрел на трепыхавшийся
лоскуток черной ткани. Течение рвало его, тянуло в сторону, а он то тонул,
то вновь появлялся на поверхности воды, оставаясь на прежнем месте.
только приехали на ферму. Только он не привлек его внимания. Но в памяти
остался. Другие мысли, бродившие в голове, когда он впервые подошел к
обрыву, заставили его забыть о том, что мелькнуло перед взглядом в пенных
бурунах под "Копытом". Потом, после осмотра фермы, ощущение чего-то
забытого, недоделанного вернулось. Недаром ему так не хотелось уезжать
отсюда.
вопрос Грейвса он только пожал плечами, хотя смутная догадка уже
шевелилась в его мозгу.
праздный.
понял, добавил: - Садитесь в машину. Сообщите о находке Грегори, захватите
все необходимое, врача, людей - и сюда. Я подожду.
задумчивости до прибытия полицейских машин. Он не удивился, когда парни
вытащили из реки труп шаха Бен Аюза с камнями на шее и на ногах. Именно об
этом он подумал, когда смотрел на черный лоскут, трепыхавшийся в волнах.
был зажат золотой медальон. Внутри медальона ничего, кроме мокрой грязи,
не было обнаружено. На теле шаха явственно просматривались следы борьбы.
Смерть наступила в результате асфиксии, - констатировал врач. Говоря
проще, шаха задушили...
Вилли Кноуде. Господин Мелтон поморщился, но согласие дал. Затем Коун
заявил, что он должен допросить Эльвиру Гирнсбей, Перси, Бекки, и добавил,
что неплохо было бы побеседовать с профессором Кирпи относительно Кнута
Диксона. К его удивлению, шеф молча кивнул головой. Коун сказал также, что
он хотел бы побывать в клинике профессора Кирпи. На это господин Мелтон
ответил маленькой речью, в которой коротко охарактеризовал профессора как
человека безусловно порядочного и находящегося вне всяких подозрений. Он
заметил, что Коуну незачем ни ездить в частную клинику, пользующуюся
отличной репутацией, ни посылать туда кого бы то ни было. Пресса не должна
трепать уважаемое имя ни в каких аспектах, заявил шеф.
нельзя пользоваться слухами. Полиция должна руководствоваться фактами и
логикой.
присутствовать на беседе и задавать вопросы. В рамках приличий, конечно.
Кроме того, Коун, - жестко добавил шеф, - вы увлекаетесь. Вы запустили
дело о наркотиках. Вы забыли о фирме "Дорис".
истины. Если с фирмой "Дорис" и была некоторая ясность, то такой отнюдь не
наблюдалось с фирмой "Менгери". Но о "Менгери" Коун не говорил шефу. И не
собирался сообщать кому бы то ни было, пока не узнает что-нибудь
определенное. - С фирмой все ясно, шеф, - повторил он.
и высказал сожаление, что теперь, когда выяснилось, что шах убит,
оборвалась ниточка, ведущая к торговцам наркотиками. Надо все начинать
почти на пустом месте. Между тем, сказал Грегори, он крайне удивлен
решением шефа отпустить Кноуде на свободу. По мнению Грегори, это тот
человек, который, несомненно, связан с бандой торговцев.
никаких оснований задерживать Кноуде. Ведь вы не располагаете
доказательствами его вины. Закон на его стороне. И мы не имеем права.
Особенно теперь.
Мелтон был сегодня явно не на высоте. Как легко он дал разрешение на то,
за что вчера Коун получил нахлобучку. И все это сделал лоскуток черной
ткани, который Коун случайно заметил на поверхности воды.
иронически щурился.
умозаключение теперь можно считать доказанным.