Чтение 19–й страницы книги ~33 марта. 2005 год~

-- Ты просто невоспитанный мальчишка, который не уважает старших! А
еще, наверно, пионер! -- сердито сказала регистраторша.

"Ну что ж... -- подумал Вася, услышав знакомую присказку. -- Ведь
многие взрослые, когда они не хотят понять ребят, обязательно обвиняют их во
всех страшных грехах и прежде всего в невоспитанности, причем обязательно
прибавляют: "А еще пионер!"

И возмущенный Вася ответил:

-- Вот потому, что я пионер, я и говорю правду!

Регистраторша стала багроветь, и, вероятно, Васе пришлось бы туго, но
ему на помощь пришел дедушка.

-- Он действительно родился в тысяча девятьсот сорок втором году, --
сказал он регистраторше.

-- Послушайте, гражданин, не морочьте мне голову! Если вы знаете
арифметику, так вы сами поймете, что если он действительно родился в тысяча
девятьсот сорок втором году, то, значит, сейчас ему шестьдесят три года. А
вы посмотрите на него разве ему можно дать шестьдесят три года?! Ведь каждый
скажет, что Вася Голубев -- ребенок! Да он и сам не отрицает этого. Он же
сам говорит, что ему тринадцать лет.

Дедушка потер лысину, покачал головой и на всякий случай осмотрел Васю.
Нет, никто бы не сказал, что мальчику уже идет седьмой десяток.

-- Все это верно, конечно, -- протянул Маслов. -- Но вы понимаете, что
случилось...

Дедушка вкратце попытался рассказать Васину историю. Но она не
взволновала регистраторшу. Она думала не о Васиной судьбе, а о правильном
ответе на анкетный вопрос. По этому она сказала:

-- Ну и что же? Все правильно. Даже если он и не жил пятьдесят лет, так
ему все равно тринадцать лет. Так мы и запишем тринадцать! Но... но,
позвольте... тогда, как же быть все-таки с годом его рождения?

Регистраторша первый раз растерялась и почти с ужасом посмотрела на
Васю. Смотрели на него и многие ученые, которых невольно привлек громкий и
строгий голос регистраторши. Она сказала:

-- Я действительно ничего не понимаю Ведь если он родился в сорок
втором году, значит, по всем правилам ему шестьдесят три года. Но ему
тринадцать. Значит, он родился в девяносто втором, но в этом году он даже не
жил. Ничего не понимаю!

-- Позвольте, -- вмешался один из ученых врачей. -- Здесь, видимо,
нужно применить не арифметику, а алгебру... Я, правда, не занимался ею уже
лет сорок, но все-таки попробуем. Запишем условия задачи. Вася Голубев
прожил тринадцать лет. Так. Это, значит, его актив. Плюс тринадцать.
Положительное, так сказать, число. Потом он не жил целых пятьдесят лет.
Поскольку он не жил эти годы, то логически это будет отрицательное число
минус пятьдесят. Понимаете? Теперь мы складываем, сколько он жил и сколько
он не жил... Та-ак... Плюс тринадцать плюс минус пятьдесят... Итого
получается... -- Ученый-врач вдруг покраснел, побледнел и почти закричал: --
Так ведь получается нечто необыкновенное -- человек с отрицательным
возрастом! Оказывается, Васе Голубеву в данный момент минус тридцать семь
лет. Но ведь этого не может быть!

Ученые-доктора, конечно, поняли, что человека с минусовым возрастом
быть не может. Таким образом, не только арифметика, но и алгебра оказалась
бессильной перед задачей, которую невольно задал Вася ученым.

Доктора некоторое время глубокомысленно молчали, потом вдруг зашумели.
Случай этот непосредственно не касался их специальностей, но он все-таки
заинтересовал их. Одни рассуждали так:

-- Голубев родился в тысяча девятьсот сорок втором году, Значит,
арифметически ему шестьдесят три года. Но мы все видим, что ему тринадцать
лет. Арифметика зачеркивается. Алгебра результата не дает. Значит, на помощь
нам может прийти только логика...

Другие возражали:

-- Какая же здесь может быть логика? Раз он жил на земле, значит, ему
шестьдесят три года. Это же очень просто.

-- Нет, не так просто. Жить -- это значит расти, стариться, словом
жизнь -- это движение. А Вася Голубев не рос, не старился, не двигался.
Значит, он не жил. Ведь так, если рассуждать логически? А если это так, то
нужно признать, что алгебра права. Но та же логика не позволит нам признать
возможным появление человека с минусовым возрастом. Так что и логика
отказывает.

Ученые-доктора думали. Вася молчал. Дедушка краснел так, славно он был
виноват в том, что Вася невольно задал всем такую невероятную задачу. Не
растерялась только регистраторша.

-- В конце концов, меня это не касается, -- решительно сказала она. --
Раз он действительно родился в тысяча девять сот сорок втором году, так мы и
запишем. А потом кому нужно -- разберутся.

Мудрое решение пришлось всем по нраву. Ученые-врачи облегченно
вздохнули:

-- И в самом деле. Нам ведь важно выяснить не его возраст, а установить
те изменения в его организме, которые могли возникнуть в результате
длительного пребывания на морозе в течение определенного периода времени, а
также установить, по возможности точно, причины его... ну... так сказать,
оживления, или, точнее, возвращения в нормальное состояние...

Вася упрямо молчал. Он еще не мог понять: с каких пор относительные
числа перенесены в алгебру? Может быть, так требует новая программа? А может
быть, настоящая алгебра поможет ему установить собственный возраст? И он,
кажется, в первый -- но, как потом выяснилось, не в последний -- раз пожалел
о том, что так мало и так поверхностно знает математику.

О логике он почему-то не вспомнил...

Вопрос как-то сам по себе несколько отодвинулся, и Вася подумал:

"Поскольку я отстал от этих людей на полвека не по моей вине, я обязан
учиться, чтобы догнать их. А для того, чтобы учиться, нужно спрашивать..."

Однако ему показалось не совсем удобным задавать вопросы таким
серьезным и таким ученым людям. Трудно сказать, как они посмотрят на это.
Ведь врачи никогда не отвечают на вопросы. Они всегда только сами
спрашивают: "Не болит ли горло? Покажите язык. Вдохните, выдохните. Здесь
болит?.. А вот так больно?"

И на все нужно отвечать. Но когда врачу задаешь совершенно ясные
вопросы: "А когда я выздоровею?" или "Когда мне можно будет выйти на улицу?"
-- следует покровительственный ответ: "Все в свое время. Полечитесь, молодой
человек, полежите, а там будет видно. И зачем вам спешить? Разве дома плохо?
Книги есть, чего вам еще нужно?"

Попробуй растолкуй, чего еще нужно! И сразу станет понятным, что только
глупый человек может задавать такие дурацкие вопросы.

А перед Васей сидели не какие-нибудь, а ученые-врачи. В такой
обстановке, прежде чем задать вопрос, подумаешь и подумаешь.

Но пока Вася думал, он все сильнее хмурил свои светлые брови. Чем ближе
они сходились над переносицей, тем больше в Васе накапливалось силы воли. В
таком состоянии Вася долго находиться не мог. Он вначале покраснел и
попыхтел от напряжения, а потом очень вежливо и не слишком громко спросил:

-- Простите, пожалуйста, но меня интересует один вопрос. Не могли бы вы
ответить мне на него?

Первым с живостью обернулся Ли Чжань:

-- Пожалуйста, мой друг. Мы охотно ответим тебе на все твои вопросы.

-- На чем летели товарищи индусы, если им помешали магнитные бури? И
почему не могли прилететь американцы?

Среди ученых-докторов прокатился шумок. Они задвигались на местах, как
ученики в классе, когда учитель наконец прочел условие задачи. Послышался
приглушенный шепот, странные, оканчивающиеся на "ус" слова. Ученые
переглядывались с Ли Чжанем, а он -- с ними. И в эту очень неприятную,
напряженную минуту к Васе подошел дедушка и, заикаясь от уважения к
ученым-докторам, сказал:

-- Мне кажется, что ему... -- дедушка ласково обнял Васю за плечи, --
ему нужно рассказывать все так, как есть на самом деле.

-- Вы уверены? -- строго и в то же время заботливо опросил Ли Чжань. --
Вы проверяли?

-- Видите ли... -- Дедушка от волнения прижал к груди руки. -- Видите
ли, раз он живет в современном обществе, он не может быть отгорожен от его
влияния. А он совершенно нормальный человек, и ему все интересно. Значит,
ему лучше всего сразу все объяснить. Тем более, что многое он и так знает --
ведь он в свое время был старостой кружка "Умелые руки" и занимался
вопросами техники будущего.

Это сообщение дедушки ученые-доктора восприняли несколько настороженно,
но все-таки с должным вниманием. Шум, движение и шепот в их рядах стали
утихать. Тогда один из индусов спросил:

-- А вы уверены, что преждевременное раскрытие всех особенностей
техники нашего общества не нанесет ему психической травмы?

Вася опять насторожился: ему попалось совершенно новое слово --
"травма". Видимо, и дедушке это слово было не совсем знакомо. Он на
мгновение задумался и пробормотал:

-- Травма... травма... Ах, да это же повреждение или потрясение
организма. Так что же они боятся, что Вася испугается до смерти? Ну нет! Он
не из таких.

И он уже твердо ответил ученым-врачам:

-- Да, я уверен, что никаких нервных потрясений, или, как вы говорите,
психических травм, не предвидится. Он парень крепкий.

-- Ну что ж... -- сказал Ли Чжань. -- Я думаю, что мы проведем первый
опыт и разъясним Василию Голубеву его вопрос. Вы не возражаете? (Ученые не
возражали.) Индусы, как и многие другие из присутствующих, прилетели на эту
нашу научную конференцию на специальных, очень быстрых самолетах. Вас
удовлетворяет этот ответ, молодой человек?

-- Нет, -- честно и немного обиженно ответил Вася. -- Не удовлетворяет.

-- Почему? -- удивился Ли Чжань.

-- Потому что самолеты бывают разные, -- твердо сказал Вася. -- Я знаю,