состояние. Ражный тогда еще служил, приехал на похороны по телеграмме и опоздал
на сутки, так что не сидел у постели умирающего, не получил наказов и
распоряжений и в последний путь не проводил. Расстроенный и удрученный, он
отправился на кладбище и по дороге встретил старуху, тогдашнюю соседку, которая
и рассказала, как умирал отец. В больницу он ехать отказался, велел положить
дома на голую лавку, разговаривал до самого последнего момента и даже письмо
написал Вячеславу, будто знал, что тот не поспеет к похоронам, после чего
закрыл веки, и в этот миг на глазах старухи лопнула точеная ножка старого
стола, бывшего рядом с умирающим. Она испугалась, отпрянула, и в следующий
момент у него над головой треснула и разошлась длинной широкой трещиной
потолочная матица.
картины, он часто взлетал нетопырем и парил над миром, взирая на него одними
сердечными чувствами. И улетал так далеко, что потом, очнувшись, камнем падал
вниз и, толком не приземлившись, хватал кисти.
отпечатки отцовых пальцев, и письмо было совсем коротким: "Жалко, не свиделись
перед моей другой дорогой. Береги Ярое сердце. Я свое утратил, а когда - не
увидел. Взлетай нетопырем, да не забывай приземляться. Но лучше рыскай серым
волком. Схорони ногами на север, с Валдая привези камень, на котором я всегда
грелся на солнце. И поставь на мою могилу. Остальное тебе все сказал, сынок".
его, как живого. Судя по цвету краски, он писал свой автопортрет, над которым
уже трудился года полтора, и Ражный потом нашел на полотне свежие мазки: отец,
пожалуй, в сотый раз переписывал свои глаза, соскребая ранее нанесенную краску.
И сейчас не получалось, и умер он, скорее всего, от отчаяния, прямо у холста,
натянутого на круглый подрамник.
поехал на Валдай, где прошла вся его юность, но сам не смог отыскать тот
камень. Все Урочище обошел, возле дома, где жили, землю ковырять пробовал -
нет! Но закрывал глаза и сразу же видел отца живым: вот он спускается с
высоченного крытого крыльца, большой и сильный - ступени под ногами прогибаются
и скрипят, идет не спеша по тропинке, трогая руками деревья, и садится на
камень.
чужое теперь крыльцо и только стал сходить, как за спиной суровый окрик:
в отцовский кафтан и шапку- наряд, который с юности помнил, хотя видел в нем
родителя очень редко. Потом, когда переехали в свою вотчину - Ражное Урочище, -
все это куда-то пропало, да и вообще забылось со временем. И в отцовском
сундуке их не оказалось, когда Вячеслав разбирал и рассматривал наследственные
вещи...
ответа. - Кино снимают, что ли?
кафтана и шапки остро несло нафталином- только что из сундука добыл...
орденские колодки на груди. - Здравствуй, араке.
ревности, ностальгии и разочарования- в общем-то, беспричинного...
забыл все?
посмотрел не виновато - с сожалением.
Засадного.
тропинке... И заметить его было не просто - врос в землю, замшел, да и вокруг
все изменилось...
тяжесть собственным хребтом, будто на себе тащил. Шофер часто менял лопнувшие
колеса и тихо матюгался, дескать, он что, свинцовый? Вроде бы и размерами
невелик, а рессоры в обратную сторону гнутся.
ЛЭП: не от линии - с поверхности серого, мшистого камня собралась в пучок, а
затем стрельнула вверх безмолвная электрическая искра, осветив дорогу и землю
вокруг, как освещают ее осенние хлебозоры.
Красному Берегу легким, ритмичным бегом, строго выдерживая направление, даже
если приходилось перебредать через многочисленные ленточные болота. Когда-то
хозяйственный Трапезников не пожалел сил и обнес всю свою землю косым жердяным
пряслом, и сейчас труд его не пропал даром: кони паслись за изгородью.
порванных лошадиных вен хлестала кровь, и один из четырех зарезанных жеребят
еще сучил в агонии мелочно-белыми копытами. Молодняк пасся отдельно от взрослых
коней, и волк взял их поодиночке, отбивая каждого от табуна и укладывая так,
что они образовали круг. Уйти удалось лишь одному, перескочившему прясло, и
теперь белый, в красных пятнах двухлеток, вернувшись к изгороди, скакал вдоль
нее и пронзительно кричал, выдавая свое присутствие.
забора. Пегий жеребенок-приманка не чуял ни человека, ни зверя и рвался. в
загон к своим погибшим собратьям. А волк затаился возле старого остожья, в
полусотне метров и, что-то подозревая, вынюхивал и зондировал пространство.
Ражный не видел его - уловил лишь короткое, как отблеск, движение, и адреналин
сделал свое дело: матерый засек охотника и теперь искал подтверждение
излучаемой им опасности. В тот же миг Ражный закрыл глаза, сосредоточил
внутреннее зрение на картине агонирующего жеребенка и перестал дышать. Через
минуту зверь успокоился, вышел из-за своего укрытия, однако лег и пополз к
жеребенку.
лоб с прижатыми ушами, но за забором плясал и колготил обезумевший двухлеток, и
стрелять сквозь его ноги следовало, как сквозь винт самолета, к тому же карабин
без приклада - оружие не совсем удобное для такой цели, а сменить позицию уже
поздно.
надавил спуск.
жертве, поэтому пуля пошла чуть ниже- не в лоб, а в грудь. Волка опрокинуло
навзничь, пороховым зарядом опалило ноги жеребчику, и он в испуге, с места,
перемахнул прясло, которое долго не мог одолеть. И чуть не наступил на Ражного;
землей из-под копыт ударило в затылок...
оскал длился несколько секунд, после чего верхняя губа расправилась, и на
звери-. ной морде отпечатался покой, ибо Ражный в два прыжка оказался рядом, на
ходу выхватил нож, коротким ударом проколол горло и подставил под струю
солдатскую фляжку.
Молчуна уже не было над Милей, хотя его урчащий голос еще звучал под потолком
"шайбы".
дощатого поддона, и потом, обернувшись на свет, прикрыла глаза ладонью. Из-за
ярко горящей спички, она не могла видеть, кто стоит за спиной, да и вряд ли
узнала Ражного в таком неверном свете, однако судорожно потянулась к нему,
промолвила радостно:
потушил спичку и, выйдя на улицу, плотно притворил дверь.
оживить ее?..
кубарем укатился в темноту и где-то там затих. Из-за "шайбы" вышел волк,
уставился на вожака, приложив уши.
Зачем ты вмешиваешься в человеческую жизнь?
на Ражного. Тот со всей силы ударил его пинком - волк отскочил, болезненно
поджал живот.
всхлипывая:
сдержанно. - Я могу ее отогреть, могу. Но нельзя мне этого делать. Я воин,
понимаешь? И если вложу огонь своей души в ее душу, ничего хорошего не
получится. Она станет... яростной, одержимой, станет другим человеком! Она -
женщина, и ей нельзя жить с Ярым сердцем. Ты ее разлюбишь! Ты возненавидишь ее!
Мережковский Дмитрий
Лондон Джек
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Орлов Алекс