Чтение 19–й страницы книги ~За право летать~

Гипотетические инерционные орбиты неизвестного тела им отморзили, когда корабли пересекали южный тропик и выходили к атлантическому побережью Африки. Баллистики исходили из того, что орбита эта должна лежать - хотя бы последние три-четыре витка, когда в небо было устремлено столько глаз, - вне зон наблюдения главных земных обсерваторий. Теоретически такие орбиты могли существовать: через полярные области, с большим эксцентриситетом и периодом обращения около двенадцати часов. Но это был только один из вариантов, и начинать поиск - в сущности, наугад - имело смысл от самой печки, от места первого наблюдения. Инерционные орбиты хороши хотя бы тем, что искомое тело рано или поздно вернется в ту же самую точку - разумеется, с поправкой на собственное движение планеты. Так что можно просто подождать...

- Вижу, - напряженным быстрым голосом сказал Исса. - Небесное тело. Высота около трех тысяч километров... координаты: четыре градуса восточной долготы, тридцать шесть градусов южной широты... направление движения юг-север.

И тут же стремительно запищала морзянка. При первом визуальном контакте ребятишки чуть ошиблись с высотой, подумал Геловани неуверенно. Потому что в любом случае тело перемещалось слишком уж медленно. Втрое, вчетверо медленнее, чем положено по законам небесной механики...

- Адмирал приказал нам следовать за ним на незначительном удалении, - сказал Исса, слушая поток тире и точек. - Приступаем. Господин каперанг, пожалуйста, приглядывайте за мной. Если я начну... ну... что-то вытворять... странное... берите управление.

- Слушаюсь, гардемарин. - Геловани приложил два пальца к виску.

- Прошу прощения, - сказал Исса.

- Дядя шутит. Ты, главное, спокойнее.

- Так точно. Я... попробую. Пойдем медленно...

Они развернулись "на пятке" и теперь летели хвостом вперед, тормозя всей мощностью мотора, Геловани чувствовал легкое давление на спину и затылок, а потом нос корабля задрался высоко, гравитационный вектор поменялся: теперь экипаж лежал на спинах, задрав ноги, корабль лез вверх: все как в самолете. Это было здорово продумано.

Стрелка альтиметра бодро крутилась: триста километров, четыреста, пятьсот... Скоро начнутся магнитные пояса, в которых летать с визиблом мальчишки почему-то боятся - но никогда не говорят почему.

За право летать

Шестьсот... семьсот... восемьсот...

Исса сидел неподвижно, как маленький японский божок. Дочка Геловани когда-то собирала всякие нэцкэ - нефритовые, яшмовые, самшитовые, костяные фигурки богов и неотличимых от них демонов. Это было так давно.

Тысяча сто... полторы... две...

- Прямо по курсу, - совсем мертвым голосом сказал Исса. Потом простонал и сглотнул мучительно. - Разрешите... снять...

- Разрешаю, - сразу сказал Геловани.

Исса двумя руками стремительно сдернул с себя шлем - как будто оторвал голову. Лицо его было голубоватым, глаза метались. Коротко посмотрел на Геловани и перевел взгляд вперед.

Не стоит спрашивать, подумал Геловани. Они никогда не рассказывают. Даже когда возвращаются седыми.

А впереди вдруг возник крохотный серпик - и продолжал увеличиваться.

Затормозили резко - когда небесное тело отчетливо раздвоилось в оптическом дальномере, то есть перешло из категории "неопределенно далеко" в категорию "до пятидесяти километров". Это был диск - судя все по тому же дальномеру, шести километров в диаметре. Когда подошли чуть ближе, стали видны концентрические окружности, темные и светлые, окружающие совершенно черное "яблочко".

- Мишень, - недоуменно сказал Исса.

Похоже, подумал Геловани.

- Где адмирал? - спросил он.

- Вон там, - показал Исса рукой вперед и немного влево. - Километрах в семи.

- Хорошо. Облетаем эту штуку.

- На какой дистанции?

Геловани помедлил.

- На минимальной. И со скоростью пешехода.

- Ух ты!..

- Подойди к нему метров на сто.

- Понял, господин каперанг!

Если нас захотят долбануть, подумал Геловани, то долбанут на любой дистанции. Такая махина...

В бинокль было видно, что границы между полосами не слишком ровные, ломаные, извилистые, местами размытые. Сама же поверхность была не бугристой, как у всех имперских кораблей, а гладкой, почти полированной - судя по солнечному блику. Солнце отражалось в полосатом боку, как в идеально сферическом, но слегка затуманенном зеркале.

- Что-то это мне напоминает, - сказал Исса.

- Напоминает... - пробормотал Геловани. - Это напоминает...

По мере приближения к краю неизвестного тела полосы делались уже, светлее, теряя контраст, но набирая цвет. Вот почти красная, вот желтая, вот голубовато-серая...

- Ну конечно, - сказал Геловани. - Слоистая структура. Мы в детстве делали ножи с наборными рукоятками - цветной пластик... Ну-ка, сдай ещё поближе. И зависни под краем.

Последняя полоса была темно-серой, почти черной, и очень узкой. Край диска был не слишком ровным, со щербинками и выступами. Геловани крутил колесико, наводя бинокль на резкость. Проскочил... обратно... так.

Он смотрел, то ли не в силах понять, то ли просто не веря в то, что видел. Потому что больше всего картина напоминала высокий подмытый берег реки, вид снизу: комья земли, камни, оголенные корни деревьев...

- Вверх, - сказал он. - И ещё ближе.

Исса опустил кораблику нос - и чтобы обзор был получше, и чтобы, наверное, в случае чего побыстрее нырнуть под край, - и стал поднимать его в таком положении: хвостом вперед. Стремительно застрочила морзянка, требуя ответа, но ответить было невозможно, у пилота заняты обе руки, а Геловани... Геловани просто вцепился в бинокль. Хотя и без бинокля все было как на ладони.

Солнце светило сзади и справа, тени были резкие, краски яркие. Невысокие причудливо изогнутые деревья - красные стволы, голубовато-зеленые пластинчатые кроны - стояли на краю диска по колено в густой траве; чуть дальше возвышался холм с залысым розовым, в кварцевых искрах, лбом, и подножие холма окружал густой кустарник - весь в белом цвету. За холмом на фоне ослепительно белого облака поднималась совершенно невероятная радуга. А на вершине холма стоял неуловимо похожий на кузнечика песочного цвета танк - голенастый, с маленькой цилиндрической башней и тонкой пушечкой, уставившейся в небо. На боку башни была нарисована красная звезда, люк был откинут, и на броне, спустив ноги внутрь, сидел человек.

Геловани и Исса посмотрели друг на друга. Морзянка надрывалась.

- Ответь им, - сказал Геловани. - Что они в своем уме и видят то же самое...

- Давление за бортом - ноль целых шестьдесят пять сотых атмосферы... - пробормотал Исса. - Только что был ноль!

Человек на танке помахал им рукой.

- Садимся, - решительно сказал Геловани.

- Без спросу? - Исса тронул джойстик.

- Не разрешит, - сказал Геловани, нашаривая фотоаппараты. - Поэтому давай побыстрее...

Воздух - прохладный, но приятно, по-вечернему, прохладный - пах озоном и нагретой хвоей. Дышалось легко - как после грозы. Тяжесть была не слишком большой, но гораздо больше, чем на Луне, - что не лезло ни в какие ворота. Впрочем, в ворота не лезло решительно все, так что нелепостью больше, нелепостью меньше...

Под деревьями стоял полосатый раскидистый шатер - этакий миниатюрный цирк-шапито. Занавес был небрежно откинут, и было видно, что шатер почти доверху заполнен огромными, в рост человека, игрушками: тиграми, зайцами, котами, медведями, чудищами. В дверях стоял, широко расставив ноги, пестро размалеванный скоморох в трехрогом колпаке с бубенчиками.

Человек, сидевший на танке, теперь вприпрыжку спускался с холма. На нем были очень широкие красные штаны, развевающиеся при каждом шаге.

Геловани посмотрел вверх. Второй "Портос" медленно проплывал под радугой.

Все это казалось легким и веселым - но бредом. Полным отвязанным бредом. Однако руки сами, не спрашивая разрешения, взводили затвор аппарата, наводили на резкость, снимали, снова взводили затвор...

- Командир... - прошептал Исса. - Смотрите! В склоне холма темнело овальное отверстие, окантованное белыми камнями - вход в туннель или пещеру. В темноте угадывалось несколько светлых фигур. Как будто поняв, что их заметили, фигуры шевельнулись, одна тут же отделилась от остальных и, взмахнув руками, пушинкой вылетела наружу и осталась висеть в воздухе - метрах в двух над землей. Это была женщина с очень пушистыми - одуванчик! - волосами, пышной грудью, округлыми бедрами и неправдоподобно тонкой талией. Кожа её отливала светлой бронзой, а всей одежды было - белые банты на запястьях и лодыжках.

Исса за спиной Геловани коротко икнул.

- На сегодня, наверное, все, - сказал дежурный по летному полю капитан третьего ранга Полянский инженеру-антигрависту Даше Висконти. Он помнил каким-то краем памяти, что ещё этим утром полностью созрел до решительной попытки затащить Дашу в "Бродягу", угостить хорошим ужином с красным вином и. изложить свои планы на будущее. Как же давно это было - утром... - Выключайте, Даша.

Он оперся о пульт и почувствовал, что ноги подламываются в коленях. Чего же мы в конце концов всем этим сегодняшним - добились? - подумалось внятно.

Звонко защелкали тумблеры; под ногами в такт им тупо отозвались реле. Гудение трансформаторов наросло и опало.

Потом ещё раз.

Потом еще.

В этом было что-то неправильное...

- Василий Андреевич!.. - громким шепотом позвала Даша.

- Что?

- Они не выключаются!

- Как это?

- Не знаю. Я вырубаю - а они не вырубаются!.. То есть реле срабатывают...

- Может, аварийка у них включилась?

- К аварийке только шесть штук было подцеплено, да и то потом два отцепили. А сейчас работает... - Она опасливо кивнула на пульт управления стартовыми антигравами. Из двадцати восьми сигнальных ламп горели восемнадцать. Полянский крутнул в мозгу ситуацию. С одной стороны, ничего практически опасного не произошло: ну работают антигравы; самое плохое, что это дает, - непогода на ближайшие часы. Однако же тот факт, что примитивное устройство вдруг отказало...

- Позвоните в центральную - пусть на пять минут обесточат все, - сказал ок. - Проверка цепей. Надо будет - сошлитесь на меня...

Когда погасли лампы под куполом, Полянский повернулся к пульту, подсознательно ожидая зловещего созвездия из восемнадцати красных звезд; однако пульт был темен. Полянский с облегчением вздохнул. Головка Даши - силуэт на фоне голубовато-серого обзорного окна - повернулась в профиль.

- Они не отключаются, - повторила Даша. -Пульт обесточен, а сами они...

Полянский не стал спрашивать, почему она так считает. Даша понимала антигравы нутром и часто предсказывала неполадки за сутки-другие до того, как они улавливались аппаратурой.

- Что будем делать?

Вопрос был риторический: ситуация не предусматривалась никакими инструкциями. Следовательно, нужно просто пойти и посмотреть...

"Портос" адмирала прошел совсем низко над головами и медленно развернулся для посадки. Его заметно покачивало: видимо, здешняя гравитация была неоднородная. Геловани вернул взгляд на место: летающая женщина приземлилась на траву метрах в пяти перед ним, а из пещеры следом за ней вылетали и выбегали такие же голые люди - числом то ли семь, то ли восемь.

Женщина сделала несколько необычайно легких шагов; груди её озорно приплясывали при ходьбе. Левой рукой она потрепала Иссу по стриженой голове, а правую лодочкой протянула Геловани.

- Привет! - низким, почти басовитым голосом сказала она. - Меня зовут Римма. Ведь это уже Земля, правда? - И кивком головы показала куда-то за плечо Геловани. Волосы её взметнулись. В лице открылась какая-то приятная несообразность, Геловани сообразил уже позже: при очень светлых волосах - черные брови и черные глаза.

Он обернулся. Над близким горизонтом этого невозможного небесного тела поднимался голубой-край планетного диска. Совсем рядом с ним висела белая Луна. Луна казалась огромной.

- Да, - с трудом вытолкнул из себя Геловани. - Это Земля.

- Как мы долго добирались! - воскликнула Римма. - Вы себе не представляете...

Вспышка была ослепительной, и мир словно вывернулся: там, где было белое, стало черное, и наоборот. Мышцы сработали раньше, чем мозги: Геловани толкнул Иссу, а сам повалил женщину и прикрыл её сверху. Казалось, они лежат на железной крыше, по которой изо всех сил молотят кувалдами. Две "Звездные птицы" быстро - по атмосферным меркам - уходили в ослепительное небо, а там, где был адмиральский "Портос", неистово крутилось плоское спиральное облако, до безобразия похожее на галактику - торпеда или луч разнесли главный двигатель.

Потом Геловани понял, что бежит, волоча в одной руке пилота, а в другой - эту нелепую женщину. Сам себе он казался одновременно и огромным, и маленьким - этакий заблудившийся Гулливер. Кораблик долго не приближался, качался в отдалении, потом вдруг оказался рядом, и Геловани забросил обоих внутрь, вскочил сам и захлопнул люк. В два рывка - в кресло пилота. Исса! Мальчик не отреагировал. Глаза медленно мигнули. Ладно, потом. Компенсаторы, стартовый сектор, полетный сектор...

Он рванул с места с максимальным ускорением почти в сорок g на форсаже, но все-таки до взлета сумел заметить краем глаза, что холма, на котором гордо стоял древний танк, уже не было - косое антрацитово-черное вогнутое зеркало сверкало вместо него, и туча пыли или дыма амфитеатром возвышалась вокруг... возможно, на металл танка поманились торпеды, предназначенные его "Портосу". Миновав атмосферу, Геловани перевернул кораблик через крыло и нырнул под "днище" этого безумно странного летающего острова.

Он не питал ни малейших надежд, что ему удастся хоть секунду продержаться в бою против двух марцальских кораблей. Только бегство, только неприкрытое позорное бегство. Дотянуть до тропосферы. Там, в плотных слоях, где скорость и маневр будут скованы вязким воздухом, - там у него появятся какие-то шансы. Там, не здесь.

Геловани пикировал отвесно, разгоняя кораблик полной форсажной тягой - пока корпус не запел, а перед глазами не заструилась ещё тонкая, похожая на коронный разряд, плазма. Тогда он перекинул вектор тяги на полный реверс, сбросил подвесные контейнеры, выпустил крылья и задействовал оба силовых стабилизатора, носовой и кормовой.

С невыносимым скрежетом "Портос" ввинтился в плотные слои - и, оставляя короткий огненный след, пошел по нисходящей параболе, чтобы в самой низкой точке почти коснуться земли. Страшно трясло и мотало - компенсаторы справлялись идеально, но рассмотреть, что на приборах, было просто невозможно - стрелки размазались. Полная тяга реверса плюс сопротивление атмосферы плюс центробежная сила - набегало, наверное, до пятидесяти g. Плюс совершенно немыслимая тряска. Если компенсаторы дадут дуба...

Как ни странно, сейчас был самый безопасный отрезок пути - космические торпеды, может быть, и пущенные сверху вдогон, в атмосфере ослепли бы, сгорели, взорвались. Лазер тоже был малоэффективен: из-за чудовищной тряски мишени луч размазывался по слишком большой площади, терял силу. Лазер будет хорош потом, в ближнем бою, на малых скоростях. Так что самое большее, что грозило сейчас, - это развалиться на куски от чудовищных механических и тепловых нагрузок, или "не вписаться в поворот", или, наоборот, - закончить торможение на слишком большой высоте и стать легкой добычей...

Собственно, шансов избежать всего этого было ноль. Геловани вел корабль почти вслепую: от вспышки того взрыва все ещё плавали пятна в глазах, а триполяр фонаря был черен, как щиток сварщика: плазма, бушующая вокруг корабля, имела звездную температуру и светилась соответственно.

Исса, кажется, ожил: сделал попытку перебраться сзади в кресло пилота, его скинуло, он полез снова... Это чем-то напоминало ковбойские скачки на быке.

Если успеет подумал Геловани, будет хорошо. Если не успеет... придется выкручиваться самому.

Были или нет облака внизу? Самого главного не запомнил...

В горизонтальный полет он вышел, все ещё ничего не видя под собой и, судя по свечению плазмы, имея скорость значительно выше той, на которой можно долго продержаться в атмосфере. Геловани немедленно заложил крутой вираж - выжав все, на что способны рули, - потом, продолжая торможение двигателем, перевел корабль в пологое пикирование. И только увидев сквозь нижний блистер впереди и внизу приближающуюся яркую звезду - собственное отражение в темной воде, - вновь перешел в горизонтальный полет - но не по прямой, а рваным зигзагом...

Сначала пропала тряска - сменилась дрожью, вибрацией, полной неподвижностью, вмороженностью в воздух. Потом - почти погасло свечение, и триполяр вернул себе прозрачность. Геловани прекратил торможение и перевел двигатель на атмосферный режим полета.

Скорость была девятьсот метров в секунду, а высота - около километра. Внизу расстилался океан, справа садилось солнце, впереди стояла стена мрака.

Чудо произошло. Геловани знал, что потом начнется реакция и он будет, не в силах остановиться, считать шансы и прокручивать варианты, твердо зная, что выполнить этого полета не мог. Однако же выполнил... Но реакция начнется на земле, а пока что он был спокоен как удав. Ну и где эти марцалы? Исса наконец сумел утвердиться в пилотском кресле.

- Готов, - сказал он. Зубы его лязгнули.

- Осмотрись, - приказал Геловани.

Мальчишка послушно опустил на голову шлем. Геловани ещё немного снизился. Белое на воде ему не померещилось - это был небольшой плоский айсберг.

- Очень далеко - две пары "Птиц", -сказал Исса невозможно спокойным, отсутствующим голосом. - Одна в окрестностях этой планетки, высота пять тысяч, другая - над Центральной Африкой, высота четыреста. Похоже, они нас потеряли.

- Будем надеяться... - пробормотал Геловани. - Перенимай управление, пилот. Высота - триста метров, скорость три Маха, курс - Антарктида, база Берд.

- Есть, - тем же голосом ответил Исса. Геловани отстегнулся, опустил спинку кресла и, подтянувшись за поручень, выбрался в кокпит. Если бы голой женщины там не оказалось, он и не удивился бы, и весьма бы обрадовался.

Но она была там. Сидела, обхватив руками голову и колени, и беззвучно сотрясалась...

Глава тринадцатая

ПО МОРДЕ

Все ещё 24 августа 2014-го

- Я не уполномочен принимать никаких решений, - повторил Полянский. - Я могу только доложить по команде.

- Докладывайте, - обронил мальчишка, небрежно повернулся и скользнул обратно в дверь. Движения его были плавны и быстры - он словно перелился с места на место.

Ржавые петли двери не скрипнули.

Все у них подготовлено... Полянский медленно осознавал услышанное. В течение часа...

- Где я вам возьму начальника школы? - он на орбите. Его зампоуч тоже. Комдива эти паршивцы, получается, не знают в лицо... Остается комендант базы, чудаковатый каперанг Молотило. Сейчас мы его найдем...

- Подождите, кап-три, - сказали сзади. - Василий Андреевич!

Полянский вздрогнул и обернулся. Голос был очень знакомый.

Дверь блиндажа снова была распахнута, в проеме стояли двое: один из мальчишек и девушка в грязном комбинезоне.

- Я Юля. Гнедых. Из команды "Букет".

- Господи, Юля. Что ты тут делаешь?

- Что и они. Только мы решили по-другому. Переговоры будут идти через вас. Только через вас. Вы сами найдете, кому передать наши требования.

- Хорошо, - сказал Полянский. - Мне так проще.

- И будете приходить, сообщать ответ. Пусть те, с кем мы будем разговаривать, сидят в Центре управления. Не ближе. Вы можете пользоваться глайдером или мотоциклом - чтобы мы видели, что вы один. Где-то на стоянке остался мотоцикл Смолянина... можете его взять.

- Хорошо, - медленно сказал Полянский. - Да, Юля... Ты знаешь, что он почти поправился?

- Не врите, - сказала она. - Так не бывает. Больше не врите, договорились?

- Дого... - Он сглотнул. - Договорились. Так в чем состоят ваши требования?

- Вот они. - Юля протянула исписанный листок, сложенный вчетверо. - Здесь не читайте. Чтобы не возникало вопросов. Попробуйте найти людей, которые... которые компетентны. И имеют силу. Нужно будет много всего сделать, чтобы сохранить город. Успехов, Василий Андреевич!

Они отступили в темноту, и дверь опять беззвучно закрылась.

С возвращеньицем вас, Марья свет Андревна, тягуче думала Маша, без приложения сил пересекая внутренний дворик вокзала и втягиваясь в метро, теперь нужно будет подольше бывать под землей, под землей нас труднее засекать... метро, переходы, подвалы, теплотрассы... она текла вперед и вниз, расслабленная, не замечая никого вокруг и сама почти незаметная людям.

Не фиксироваться ни на чем, не застревать, не останавливаться. Течь себе и течь. Вода в траве.

Вагон, свободные места, дверь, эскалатор, переулок, темно, светло, запах еды, смятую бумажку в карман, теплая тяжесть в животе. Проходной двор, парадная, консьержка поднимает голову, но даже не смотрит. Третий этаж, вот этот ключ, пахнет плесенью, ковер липнет, лишнее с дивана, снять джинсы, спать.

Спать - это тоже приказ.

База "Мтубатуба", самая маленькая из четырех антарктических баз КОФ, располагалась в совершенно жутком месте - в котловине Чаттерли у подножия плато Вегенерисен. Здесь был такой перекресток ветров... Устроителей базы, южноафриканцев, подкупило наличие подледного пресного озера на глубине чуть больше четырехсот метров - а главное, незначительная подвижность местных льдов, позволявшая расположить основные сооружения базы в глубоких туннелях и залах, оставив на поверхности самый необходимый минимум. Котловина была своеобразной заводью в исполинской ледяной реке, ниспадающей с высоких склонов Земли Королевы Мод в Атлантический и Индийский океаны...

Исса точно вывел кораблик в посадочный сектор космодрома, а вот сажать машину пришлось Геловани: мальчишка вдруг содрал с головы шлем и закричал. Он кричал не переставая,, хватаясь руками то за лицо, то за живот, потом его начало рвать... Геловани переключил управление на себя одного и, не обращая внимание ни на что внутри корабля, стал целиться на двойную цепочку огней. Он запросил аварийную посадку с ранеными на борту, ему подтвердили, потом не удержались и послали вопросительный и три восклицательных. Уже над самой полосой его чуть не опрокинуло порывом ветра, он удержался, подняв машину на хвост и наверняка пробурив двигателем глубокий ров наискось полосы. Ничего, зальют, подумал он, опуская "Портоса" на все четыре лапы и чувствуя, как посадочный пушер цепляет кораблик...

Теперь от него ничего не зависело. Что-то впереди раздвинулось и сдвинулось позади, изменился свет, Геловани хотел повернуть голову, но не смог. Сам собой откинулся фонарь, воздух был звонкий, холодный, чистый.

Само понятие имени привело котенка в безумный восторг. Он сделал стойку на спинке кровати и долго болтал ногами.

- Кешшша! - повторял он. - Кешшша! Хоррошшо-хоррошшо-хоррошшо! Хочу!

- Ну, ушастый, ты даешь! - хихикнул Санька. Котенок прыжком перевернулся в воздухе и прикрова-тился на четвереньки.

- Ты - шшшшастый. Я - Кешшша.

- А ведь он дразнится! - восхитилась Вита.

- Дразниса?

Вита, недолго думая, высунула язык и с помощью растопыренных пальцев изобразила уши.

- Шшшастый-шшастый-шшастый! - радостно повторил способный ученик и тоже показал язычок.

- Как он тебя понимает? - хватался за голову Адам. - Это же невозможно! Он же не человек.

- Сам ты не человек. - Вита совсем разрезвилась. - А он эмпат покруче меня.