Чтение 19–й страницы книги ~Душа оборотня~

- О чем спор?

- А-а, - мужик не глядя вырвал руку, - погоди, не до тебя.

- Я грю: оставаться надоть, - снова возник хрипловатый голос, - вместе перебедуем. Не могет быть, чтобы мор у нас приключился. Пришлых с весны не было, сами никуда не ходили, даже в Чернигов. Неоткуда мору взяться, курицу вашу мать!

- А жальник, а кости чужие в холмах?

- На жальнике наши старики лежат, а кости в холмах спокон века там были, и никто еще на них не жаловался. Они высохли, как хворост, на них даже псы не смотрят.

- То-то и не смотрят, что убегли, кто не передох.

- Да, почему собаки сбегли, а?

- К зиме вернутся. Как жрать в лесу нечего станет, так и вернутся.

Невзор толкнул локтем Середина.

- Это неплохо, что собак нет, а? Хоть в этом повезло.

- Если бы еще знать, почему?

Мужики, вяло переругиваясь, потянулись с площади. Крестьянин - пожилой, кряжистый мужчина с коротко стриженной бородой, загорелым лицом и тронутыми сединой волосами, - исподлобья смотрел им вслед.

- Поутру Трошку хоронить. Все придут? Чай, не чужой мужик, да и баба с дитем не пришлая, - крикнул он.

- Придем, придем. Каждую седьмицу новая могила. Жальник больше деревни стал, - ворчали, расходясь, мужики. - Ты давай, Крот, думай. Чегой-то не так у нас деется.

Середин приблизился к крестьянину, который, похоже, был здесь кем-то вроде старосты. Тот мельком глянул на пришельца, в сердцах сплюнул и повернулся, собираясь уходить.

- Здрав будь, мил человек.

- Кто такие? - Крот нехотя обернулся, окинул взглядом Невзора, задержался цепкими глазами на сабле за спиной Олега.

- Путники. В Киев добираемся. Переночевать бы нам, мы люди смирные.

- Я уж вижу. В дружину или как? - кивнул он на саблю.

- Может, и в дружину, может, к купцу наймемся.

- Не вовремя вы, путники, к нам забрели. Мор у нас. Ступайте-ка вы подобру-поздорову. - Крестьянин повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен.

Середин с Невзором переглянулись.

- Ты ж только что мужикам говорил, что не может быть мора.

- Мало ль чего я мужикам говорил. А сорвутся они с места, а сгинут с семьями?

Олег подошел поближе, понизил голос:

- Ты расскажи толком, что за беда. Ежели мор - может, я помочь смогу. Ведун я, травы знаю. Коли порчу напустил кто - укажу.

- Не врешь? - Мужик остановился, шаря глазами по лицу Середина, словно пытаясь отыскать доказательства его слов. - Молод ты больно для ведуна.

- А что ты теряешь? - вмешался Невзор. - Ну, не получится у него от напасти вас избавить - так плату вперед мы не берем. Так, переночуем, а за еду и за постой заплатим.

Мужик крепко задумался, переводя глаза с одного на другого.

- Ладно, чего там. Звать меня Крот, я тут старшой. Только спать негде - мужики сейчас никого в дом не пустят, а у меня своих девять ртов.

- Дома пустые есть?

- Как не быть. Только захотите ли вы там ночь коротать. Седьмицу, как схоронили хозяев вон той избы. Мужик, баба, девка на выданье да трое пострелят. Все в одну ночь отошли. - Староста прищурился: - Как, пойдет такая хоромина?

- Пойдет, - кивнул Середин, - покажешь?

- Пошли.

Крот повернулся и, не оглядываясь, двинулся через утоптанную прощадку в центре села. Середин и Невзор последовали за ним. Из-за плетней на них смотрели жители, испуганно отводя взгляд, если Середин встречался с кем-то глазами. Крестьянин привел путников на окраину, показал рукой довольно большую избу, крытую соломой. Калитка в плетне была распахнута настежь, словно здесь ждали гостей. Ветер скрипел дверью пустого овина. На дворе было пусто, словно с хозяевами вымерла и вся живность. Под низким окном над раздерганной шкурой вились мухи.

- Разобрали скотину, - словно прочитав мысли, пояснил мужик, - чтоб не пропала, значит. Псина тоже сдохла, - добавил он, кивнув в сторону останков. - Видать, колом кто-то пригладил, чтоб не выла.

Дом был совершенно пуст, будто его еще не заселили, и только закопченный потолок над печью, да почти выветрившийся запах, присущий обжитому помещению, свидетельствовал, что здесь еще недавно обитали люди.

- Эх, народ, - воскликнул мужик, - все подобрали. А ну, как и впрямь мор? Ведь вся весь вымрет.

Крест на руке Середина предостерегающе пульсировал теплом. Он уже знал, что так крест реагирует на остаточный след нечисти.

- Нет, мил человек, это, похоже не мор, - сказал Олег, внимательно осматриваясь. - Скажи, а пришлых людей у вас нет?

- Давно нет. Дорога от нас далековато. А что?

- Так, проверить кое-что надо будет. Колдун или ведунья, может, знахарка в деревне есть?

- Нет, давно уж никого из таких-то. Были у нас тут двое пришлых: парень и девка, но давно.

- А по весне никто к вам не прибился? - спросил Невзор.

- По весне... - протянул Крот задумчиво. - Нет, никого не было. Я бы знал.

Невзор и Середин переглянулись - у обоих мелькнула мысль, что Велена их обманула.

"Нет, не могла", - подумал Олег. Он сделал знак Невзору, чтобы тот помолчал.

- Разберемся, думаю, с вашей бедой, Крот. Вот перекусить бы чего не мешало.

- Пойдемте, угощу вас. - Мужик двинулся к выходу.

- Спокойно, Невзор, - тихо сказал Середин, - он здесь или недавно здесь побывал. В доме след нечисти. Свежий след.

Изба старосты стояла прямо возле майдана. Во дворе мучили кошку двое голопузых малышей-погодков. Хозяин, сразу делалось ясно, был зажиточный: по двору бродили куры, в хлеву блеяли овцы. Женщина в простом, обесцвеченном стирками, платье, рубила на чурбаке крапиву и мешала ее с отрубями. Наполнив две бадейки, она выпрямилась, смахнула с лица упавшую прядь волос.

- Слышь, мать, покорми гостей, - сказал староста.

- Ага, - кивнула женщина, - вот поросям отнесу только.

Она подхватила кадушки, понесла их на задний двор. Пацаны-погодки оставили кошку и вылупились на пришедших.

- Сыновья, - пояснил Крот, - еще две девки и два парня. В поле сейчас. Ну, проходите в дом. Сейчас я кваску холодненького принесу.

Он направился к погребу в углу двора, а Олег с Невзором вошли в избу. В сенях стояли разного размера кадки, висело коромысло, из подклети слышалось блеяние ягнят. В горнице присели за пустой стол. Невзор испытующе посмотрел на Олега.

- Думаешь, он здесь?

- Велена говорила, что их погнали отсюда - мол, брат учудил что-то, чуть не с кольями проводили. Ты, главное, молчи пока. Ингольф может разные обличья принимать.

- Но пришлых не было - сам хозяин сказал.

- Вот это меня и интересует.

В сенях скрипнула дверь. Староста внес кувшин с квасом, достал чашки. Следом заглянула его жена.

- Чего подать-то?

- Ну, это, хлеба дай, творога.

- Тогда квас чего принес? Сейчас молока дам. - Она подхватила со стола кувшин.

- Давно это началось? - спросил Середин.

- С начала лета, - подумав, ответил староста. - Сначала у кузнеца жена померла. Уж как он убивался - всю жизнь, почитай, вместе прожили. Потом мужик помер, не старый еще. Бобылем жил на отшибе. Его хоромина там, на холме, - махнул Крот рукой в сторону окна. - Ну, схоронили как положено. Рядном укрыли, тризну справили. Дальше больше: семьями уходить стали. Вот эта третья. Утром глядь - нету никого ни в репнице, ни возле избы. Ну, мы уже ученые - идем, смотрим. Лежат все на лавках, как живые, а не дышат.

- А что с собаками?

- А-а, - староста пренебрежительно отмахнулся, - мышкуют, поди, по лесу. Кто их летом кормить станет - вот и сбегли на прокорм.

- Но дворнягу-то у последней семьи прибили.

- Да. Она у них на веревке сидела. Прижимист Окоша был. Все боялся, что курей попрут или телку ночью уведут. А кому вести? Все друг друга знаем, почти все - родня.

Хозяйка внесла угощение, расставила на столе, собралась присесть, но староста цыкнул.

- Ты иди-ка, посмотри там. У нас тут разговор.

Женщина наградила его испепеляющим взглядом, но при чужих спорить не стала. Олег дождался, пока она выйдет из дома, накрошил в миску с творогом хлеба, добавил молока. Невзор подсел поближе.

- Ну, вы ешьте пока, - покивал крестьянин, - я на дворе буду. Ежли чего надо - скажите, - и подался вслед за хозяйкой. Похоже, тайный разговор у старосты намечался именно с ней, а не с гостями.

Молча похлебали молоко с творогом. Во дворе хозяйка распекала Крота: чего, мол, перед гостями позоришь? Хозяин бубнил что-то неразборчивое. Впрочем, Середин понял, что он не очень-то надеется на их помощь. Как пришли, так и дальше пойдут. Ведун вытер губы, встал.

- Надо бы на мертвых взглянуть.

- А мне что делать? - спросил Невзор.

- Хочешь - пройдись, поговори с мужиками. Только, думаю, не будут они с пришлым свои беды обсуждать. Посиди здесь пока.

- А с тобой?

Середин положил руку ему на плечо.

- Слушай, Невзор. Если Ингольф здесь, он не должен тебя видеть.

- Если здесь, то уже видел.

- Будем надеется, что нет. А меня он не знает.

Ведун вышел во двор. Староста ждал его у калитки.

- Покажи семью, что ночью померла, - попросил Олег.

- Чего глядеть? Мертвые, они и есть мертвые.

- Крот, как ты думаешь, сколько еще народу сгинет, прежде чем мужики с родных мест тронутся?

- В этот раз насилу уговорил.

- Ну, так веди.

Они опять прошли через всю деревню. Возле дома умерших топтались трое мужиков. Из низенького сруба, стоявшего чуть в стороне от избы, курился дымок. Один из мужиков подошел к старосте.

- Скотину забрать хотим.

- Забирайте, - кивнул Крот, - соберите в отдельный загон, после по дворам распределим. Пусть бабы курей выловят, ну, там, телок, ягнят отделят. Справу со двора пока не брать! А баньку кто топит?

- Дык, бабы Трошку к погребению готовят.

- Останови их, - тихо сказал Кроту Середин, - успеют еще.

Они прошли к баньке. В предбаннике женщина в одной рубашке раскладывала на лавке чистую одежду. Отдельно мужскую, отдельно женскую, отдельно - детскую рубашку и порты. Под лавкой стояли новые лапти. Староста шагнул в баню. Еще две женщины обмывали покойников. Молодой мужчина лежал на рогожке, чуть в стороне. Обнаженное тело было бледное, лицо спокойное, умиротворенное. На нижнем полке лежало тело женщины. Бабы макали в кадку куски холста, обмывали ее, одна что-то приговаривала, кивая в такт словам. Чуть повыше лежало тело ребенка. По стенам горели лучины, в помещении оказалось тепло, но не жарко, воду на каменку не плескали - пару не было совсем. Одна из женщин покосилась на вошедших.

- Чего надо? - неприветливо спросила она.

- Ты, того, - Крот смущенно кашлянул, - погодь пока. Вот человек знающий, - указал он на Олега, - пусть глянет на них, а после уж подготовите.

- Чего глядеть-то. Чай, не живые уже.

Бабы, ворча, вышли в предбанник. Середин прикрыл дверь, снял со стены лучину и приблизился к телу женщина на полке. Крест на запястье уколол жаром. Женщина была довольно молода, лицо, кисти рук и ноги до икр были загорелые, обветренные от постоянной работы на воздухе. Середин подозвал крестьянина, передал лучину, осмотрел тело, ища в подмышках и в паху распухшие лимфатические узлы - следы болезни. Ни пятен, ни нарывов на теле не было. Трупное окоченение уже отпустило тело. Середина поразила бледность умершей - обычно кровь стекала в конечности, придавая им характерный синюшный цвет.

- Ну-ка, давай свет поближе.

Мужик нахмурился, но опустил лучину пониже. Олег взял из кадки кусок холста, повернул женщине голову, отжал холстину и с силой потер шею над веной. На бледной коже проступили две точки размером с булавочную головку. Середин выругался и поманил крестьянина.

- Видишь? - указал он пальцем на точки.

Тот пригляделся.

- Чой-то? Язвы?

- Погоди-ка.

Они вдвоем переложили тело женщины на рогожку. Середин осмотрел ребенка, мальчика лет десяти.

- Видишь, то же самое.

- Ага, - кивнул Крот, - и чего?

Они подошли к мужчине. Олег и ему протер водой шею.

- Это не язвы, Крот. Это след упыря.

Глава 16

Лучина задрожала в руках крестьянина.

- Как же так... - Он сглотнул слюну. - Кто же это? Быть того не должно, курицу твою мать! Мы ж, как велит обычай, всех на жальник... мы ж тризну... без обиды упокойникам... Откель?

- Откель? - задумчиво переспросил Олег. - Думаю, что знаю. Пойдем-ка, мил человек, разговор есть. Пусть бабы продолжают. Людей, как положено, схоронить надо. А я уж пригляжу, чтобы спокойно лежали.

Кладбище, которое местные жители именовали жальником, отстояло от деревни примерно на полет стрелы. Располагалось оно под холмом, селение от него не просматривалось, и ведун, не опасаясь нежелательных глаз, стал внимательно обследовать погребения. Было заметно, что за ними приглядывали - сорную траву вырывали, у некоторых надгробий лежали остатки не расклеванной птицами пищи. Олег побродил среди обрамленных камнями могил. Земля везде казалась одинаково слежавшейся, местами сквозь нее проросли полевые цветы.

"Нет, так ничего не найдешь", - понял он. Остановившись, ведун прикрыл глаза, вызвал зрительный образ заговора на кошачий глаз, сконцентрировал его в ладонях и провел ими по лицу, словно умываясь.

Он увидел свежие могилы сразу, как только отнял руки от лица. Почва, сверху такая же, как и на других могилах, оказалась разрыхленной под слоем высохшей земли, словно была готова расступиться и пустить нечисть в мир живых. Середин запомнил расположение трех могил, огляделся. Темное пятно на склоне холма привлекло его внимание. Ведун поднялся к нему. Трава в этом месте была пожухлая, будто корни отделились от питающих подземных вод и трава постепенно умирала, высыхая под солнцем и ветром. Крест на руке запульсировал, забился пойманной птицей. Середин закусил губу. Казалось, из-под земли слышатся голоса давным-давно погребенных здесь чужестранцев. Шепот чудился в шелесте травы, в посвисте ветра. Он был угрожающий и молящий одновременно, словно лежавшие в древней могиле просили оставить их в покое, отпустить души, разрешить им покинуть опостылевшую землю и найти, наконец, потерянную дорогу к своим богам.

От деревни долетел низкий прерывистый гул - крестьянин колотил в деревянное било, собирая народ на сход. Олег снял заговор, спустился с холма и поспешил на площадь.

По пути он обогнал группу мужиков, бредущих с поля. Те шли неохотно: опять, мол, оторвали от работы. Невзор встретил Олега возле дома. Сам Крот, продолжая колотить в подвешенный на столбе обрубок дубового ствола с вырезанной сердцевиной, отмахивался от пристающих с вопросами баб.

- Ну, что? - спросил Невзор.

- Он должен быть здесь, - ответил Середин, - сейчас трогать не будем - забьют его мужики насмерть. Сначала сами поговорим - потом видно будет.

Крот отложил колотушку, взобрался на колоду, оглядел народ. Толпа молчала, ожидая его слов. Видно было, что разговоры уже всем надоели, и на сход пришли, скорее, по привычке: раз зовут - надо идти.

- Так что вот, мужики, - откашлявшись, начал староста, - не своей смертью померли наши соседи и родня...

Тишина упала на поселок, стало слышно, как поскрипывает под ветром колодезный журавель, мекнула дурным голосом коза и замолчала, будто тоже прислушиваясь к словам.

- Больше пока ничего говорить не стану, - продолжал Крот, - но вот человек, - он обернулся и указал на Середина, - ведун и знахарь. Опознал он беду, вошедшую в дома наши. Не мор то, и не другая болезнь, а злой умысел. Опознает ведун изверга, и заживем мы, как и раньше, покойно и мирно. А сегодня велит он, - крестьянин опять указал на Олега, - сидеть вечером и особливо ночью в домах, а двери и окна крепко запереть и носа даже на двор не казать. Слышали? А я, значит, ведуна угощать стану, потому как завтра ему тяжелый день, и сил набраться ему потребно. А ночевать он станет в доме Окоша, и мешать ему, сон перебивать, никому не велю!

Крот окинул толпу пытливым взглядом и спросил, обернувшись к Олегу:

- Ты чего сказать не хошь?

Середин взобрался на колоду, оглядел насупленные лица селян. Кто в легких шапках, кто с непокрытой головой; бабы, в основном, в платках. Смотрели на него угрюмо - хорошего не ждали.

- Скотину тоже в хлевах прикройте покрепче, - сказал Середин, продолжая вглядываться в лица, - ежели кто стучать ночью станет - пусть хоть кем назовется: сват, брат, отец родной, - никого на порог не пускать, коли жить хотите. Лучины держите наготове...

Он продолжал говорить, лихорадочно обшаривая море голов, вглядываясь в настороженные глаза. Одинаковые лица; кто постарше, кто помоложе; все загорелые, волосы русые, выгоревшие. А Ингольф высок ростом, светловолос, глаза у него голубые, холодные. Нет таких... Неужели ошибся?

- ...топоры под рукой держите. Обереги, у кого есть: нож костяной - воткнуть в сенях, у кого череп волчий или медвежий - положить перед дверью. Бузину на окнах развесьте.

Середин слез с колоды, встретил вопрошающий взгляд дружинника, пожал плечами.

- Крот, все здесь собрались?

- Все, как есть все.

- Ладно, распускай народ. Не нашел я его, Невзор. Будем ждать.

- Чего ждать-то?

- Придет он к нам. Не захочет разоблачения. Сам придет и постарается опередить.

- На живца, стало быть, брать будем, - задумчиво сказал Невзор, - ну, что ж, пусть приходит.

Солнце садилось, в избах топили печи, закрывали калитки, подпирали колами двери в хлева, загоняли ягнят и птицу в клети. Небо почти очистилось от облаков; последние, горящие розовым, уходили, растворялись на западе, провожая солнце. Два старших сына старосты загнали в хлев свиней с заднего двора и теперь забивали в землю колья, припирая дверь. Из дома слышались голоса - хозяйка и дочери собирали не стол. Малышню уложили за печью, завесили окна ветками бузины с налитыми красными гроздьями. В сенях крестьянин споткнулся о волчий череп.

- Тьфу ты, нечисть. Мать, ты чего тут разложила?

- Так ведун велел, сама слышала.

- Он здесь пока, вот уйдет - все и приготовишь.

- Пусть лежит, ногу тебе поднять лень?

- Эх, - вздохнул Крот, - бабу не переспоришь.

Олег предупредил мужика, чтобы все было, как на большом празднике: если кто зайдет - пусть видят, что ведун набирается сил, угощается от души и отказа ни в чем не встречает.

На столе дымился поросенок только из печи, румянились пироги, стоял квас в кувшинах, мед и брага - в корчагах; по мискам разложили соленые и жареные грибы, парил котелок каши с топленым маслом.

Корт крякнул, увидав такое изобилие, но, покосившись на Олега, промолчал.

- Ничего, хозяин, - успокоил его Середин, - все сторицей вернется. С мужиков соберешь, если что лишнее съедим.