посему есть некоторые силы, пребывающие в определенной конфронтации с
российскими интересами и всячески противоборствующие стараниям графа. Пока что
весьма успешно, увы. И мы, как старинные друзья Орлова, обязаны всемерно ему
помочь. Хотя и сами переживаем отнюдь не лучшие времена - в семействе у нас
завелся предатель. К тому ж и времени у нас осталось совсем немного, цейтнот,
страшнейший цейтнот. Это все, князь, что я могу и имею право открыть вам.
Найдите Скапена, уничтожьте его, вбейте этой гадине осиновый кол в сердце. А
лучше - доставьте живым, чтобы мог говорить. Главное, чтобы он не успел
навредить графу в его делах. И в случае благоприятного исхода ваши радения,
князь, не окажутся напрасны - если вы пожелаете остаться в Париже, вас ждут сто
тысяч ливров [Французская серебряная монета, равная двадцати су. Годовая рента
в сто тысяч ливров по тем временам давала возможность безбедного
существования.] ренты и патент полковника французской армии. А если все же
тянет на родину - то личное расположение и покровительство Орлова со всеми
вытекающими приятными последствиями. Только избавьте его от Скапена, избавьте.
глазах его читалась мука: начальство жмет, в резидентуре измена, времени для
тщательно продуманной, многоходовой комбинации нет. Остается всецело полагаться
на какого-то авантюриста, информацию на коего еще не доставили из Петербурга. И
так не хочется на Кавказ, в пехотный полк, на границу с черкесцами...
отвел глаза, изобразил некое подобие улыбки и указал на секретер, где лежали
стопочкой три серебряные табакерки. - Они набиты двойными луидорами, это вам на
текущие расходы, для начала. Я дам вам английский рессорный экипаж, запряженный
орловскими рысаками, кольчуги скрытого ношения, булатные клинки, специальные
дальнобойные скорострельные мушкетоны. Все, что в моих скромных силах, князь.
Только вот воевать вам придется, - он вдруг как-то сник, замялся, - увы, не
числом, а уменьем. Видите ли, князь, в моем доме поселилась крамола, и теперь я
не доверяю никому. Так что помогать вам в охоте на Скапена будет только мой
младший сын и еще, - он повернулся вопросительно к Лауре.
и кучер хоть куда. У вас, князь, есть какие-нибудь вопросы? - Лаура испытующе
взглянула на Бурова, усмехнулась двусмысленно. - Может быть, какие-нибудь
желания? Право же, не стесняйтесь.
дьявольским огнем. Словно у обложенной со всех сторон пантеры.
с паштетом, - сдержанно ответил Буров, проглотил голодную слюну и всем своим
видом обозначил - ну а уж потом-то, милочка, мы обязательно с тобой залезем в
койку. Будет тебе исполнение желаний, будет. До самого утра. Напоследок. Тут
думать нечего, надо рвать когти. В гробу он видел и английский экипаж, и
орловских рысаков, и табакерки с луидорами. Охота на Скапена, называется! Да
как бы не так! Это еще неизвестно, кто на кого будет охотиться. Не охота это -
рыбная ловля, где за придурка-живца держат его, их сиятельство князя Бурова.
Как же, сто тысяч ренты, патент полковника французской армии! Личное
расположение Орлова-Чесменского! Да как только мавр сделает свое дело - это
если его Скапен в гроб не положит! - он уже будет никому не нужен. Более того,
он сразу превратится в опасного свидетеля со всеми вытекающими мокрыми
последствиями. И долго не проживет. Ишь ты, зверье-то какое собралось - Лаурка
глазищами сверкает, дрожит вся от ярости, только не рычит, маркиз такой
благовоспитанный, такой тихий, такой ласковый, так и ждет момента, чтобы
схватить за горло. Семейка, такую мать, ячейка общества. А вот шевалье жалко,
хороший парень, без гнили. Впрочем, что его жалеть-то, не пропадет, выживет, не
слаб в коленках и не дурак. А главное, Скапена в лицо не знает. В общем,
решено: рвать когти, и завтра же. И не горячиться насчет табакерок с луидорами
- одна точно не помешает. Золото, оно везде золото, не дерьмо.
себя в порядок, - маркиз милостиво кивнул, чем-то сделавшись похожим на
фельдфебеля, только что отдавшего команду "оправиться", и шевалье с Буровым
поспешили к Мойдодыру. Казалось, в Сене не хватит воды, чтобы смыть приставшее
к ним дерьмо и нечистоты...
шевалье и Лауры за столом сидел еще старший брат Артур, знатный финансист.
Тощий, жилистый, крайне неинтересный - с огромным носом и отвратительной
привычкой к золотому лорнету. Ели паштеты, салаты и рагу, пили херес и
выдержанную малагу, звенели хрусталем, постукивали фарфором, поигрывали
серебром. Разговор как-то не клеился, финансист говорил большей частью о
бессрочной ренте, пятидесятой доле [Налог на имущество и доходы.], видах займов
и подушном сборе [Он же "талия", один из видов налогов.]. И все это с апломбом,
с брызгами слюны, с пристальным рассматриванием собеседников через стекла
лорнета. Нет бы успокоиться финансисту, насладиться великолепным вином. Какое
там. Разглагольствовал, не обращая внимания на устрицы и омары, кофе с вензелем
[Вид пирога.] и шоколадный крем. Хотя и чувствовалось, что не так прост, как
кажется. Видно, просто крепко вжился в образ.
понос, - сухо заметила Лаура, когда ужин закончился и они вышли на террасу. -
Надо будет напомнить ему мудрость древних, что высшее благо - это чувство меры.
Кстати, что касается мудрости... Мадлена сегодня занята, так что вместо
французского давайте-ка займемся естественными науками. Ступайте к себе, я
сейчас. И ждите с нетерпением, у меня сюрприз.
перевернутую рюмку, упорхнула с террасы.
стену, окну, кинул взгляд на скучный в свете фонарей сад. - Хорошо, светло, как
днем. Не дурак маркиз, понимает, что такое бдительность". Конечно, не дурак - у
кого есть масло в голове, тот не экономит на масле для фонарей. Чтоб не шастали
в темноте всякие там Скапены, не устраивали шум-гам и разнообразные
неприятности. Только Васе Бурову плевать и на шум, и на гам, и на Скапена, да
и, по большому счету, на маркиза. Последняя ночка, приятно было познакомиться.
Завтра все, туту, счастливо оставаться. Их сиятельство князь Буров-Задунайский
отбывают на зимние квартиры. Куда? А хрен его знает, Франция большая. Главное,
языковой барьер преодолен, и совсем неважно, что не в полной мере. Нет больше
немоты, препон для общения. Язык до Киева доведет. А уж до каких-нибудь там
Лиона с Марселем и подавно. Остается лишь собраться и сказать последнее
"прости"... Буров явственно представил обнаженную Лауру, ее жаркие объятья,
исступленный пыл, судорожные, сотрясающие кровать телодвижения, с сожалением
вздохнул, отвернулся от окна и направился к себе. Все, чао бомбина, сори.
Гудбай, май лав, гудбай...
зажигал толстенные спермацетовые свечи, мысли его удалились от амурной темы и
сосредоточились на вещах практических, сугубо хозяйственного свойства. Что
захватить с собой в дорогу из одежды, исподнего, предметов первой
необходимости, вооружения и снаряжения. Шелковых чулок не брать категорически,
лучше побольше нитяных, да не забыть носков-карпеток, касторовых, на белой под
кладке. И хорошо бы прихватить батистовую простынь на портянки. Лучше две. Да и
бархатное покрывало не помешает, впереди зима. Вот так, будем в батистовых
портянках ходить и крем-марго хавать. Серебряными экспроприированными ложками.
Кстати, о посуде...
расшнурована, без панье и сменила свое дьявольское платье на бесхитростный, но
тем не менее очень соблазнительный пеньюар с кружавчиками. Дополнял ее
убранство плоеный, чертовски модный чепец, а в руках она держала корзинку. Ни
дать ни взять Красная Шапочка. Только вся в белом и не к бабушке с утра
пораньше, а к любовнику на ночь глядя. Интересно, что это у нее в корзинке?
Похоже, что совсем не пирожки.
клубком. Инстинкт в преддверии холодов заставил его уткнуться носом в хвост.
- Вы ведь любите животных, князь? - Она достала блюдечко, бутылку, щедро налила
молока. - Сейчас будет кормление зверей. Ну, вставай, ты, лежебока, вставай.
Просыпайся, кыс-кыс-кыс.
будучи перенесен к блюдцу, принялся с жадностью лакать. Брызги молока летели с
розового язычка на скатерть. Котенок был еще совсем неумеха - месяца
полтора-два, не более.
сноровисто, с рассчитанным спокойствием, достала табакерку, извлекла флакончик,
открыла крышку и выплеснула содержимое в блюдечко. - Ап!
мордочку о стол, судорожно дернул лапами. Вытянулся и затих, с высунутым
языком, со вставшей дыбом шерстью, маленький, некрасивый и жалкий.
поставила в корзину, следом положила блюдце и не остывший еще труп котенка. -
Он вобрал в себя все лучшее, вернее, худшее из кантареллы Борджиа [Печально
известное итальянское семейство эпохи Возрождения, прославившееся помимо всего
прочего убийствами при посредстве яда. Он назывался кантареллой, и состав его
неизвестен.] и легендарного аква тофана [Действительно, легендарный яд,
открытый в Италии в XVII веке. При помощи его не одна тысяча наскучивших мужей
была отправлена на тот свет с различной скоростью. Скорость зависела от
концентрации яда.]. Один бог знает, что мне стоило открыть его секрет, а также
тайну концентрации и противоядия. Скорее, черт. Да, да, князь, скорее черт.
Пардон, одну секунду, - она кивнула Бурову, мрачно слушавшему ее, взяла корзину
и вышла в коридор, чтоб через минуту возвратиться с пустыми руками. - Так вот,
отрава эта с виду совершенно невинна, она не имеет ни цвета, ни вкуса, ни
запаха. Но вдруг человека одолевает слабость, вваливаются глаза, волосы седеют,
зубы крошатся, как стекло, когда он откусывает хлеб. Он уже больше не ходит -
он волочит ноги, он уже не дышит - он хрипит, он больше не смеется, не спит,
его охватывает дрожь в солнечный полдень. Если он молод, то выглядит, как
старик. Потом рот его начинает источать пену, подобно котлу, поставленному на
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Корнев Павел
Свержин Владимир