Чтение 19–й страницы книги ~Конец Вечности~

выходили у него из памяти.

- Нойс, ты должна будешь сделать то, о чем я тебя попрошу. - Голос
его звучал хрипло.

- Значит, все-таки что-то случилось? Ведь ты исчез только что. Сию
секунду. - Не бойся, - ответил Харлан. Он с трудом подавил желание обнять
ее, успокоить, хотя бы взять за руку. Ну зачем ему понадобилось
возвращаться в первое же возможное мгновенье? Словно какая-то злая сила
все время толкала его на опрометчивые поступки. Он только напугал ее своим
неожиданным появлением.

Но в глубине души он хорошо понимал, чем вызвана его торопливость.
Инструкция давала ему два запасных дня. Чем раньше он вернется, тем больше
шансов на успех, тем меньше вероятность, что он попадется. А с другой
стороны, такая спешка таила в себе новую опасность. Он легко мог ошибиться
в настройке и войти во Время раньше того момента, когда он покинул Нойс.
Что тогда? Первое правило, которое он выучил, работая Наблюдателем,
гласило: человек, дважды входящий в один и тот же отрезок Времени в одной
и той же Реальности, рискует встретить самого себя.

Почему-то этого следовало избегать. Почему? Харлан не знал. Он только
был совершенно уверен, что у него нет ни малейшего желания встречаться с
самим собой. Ему не хотелось взглянуть в глаза другого, более раннего (или
позднего) Харлана. Кроме того, это было бы парадоксом, а Твиссел любил
повторять: "Во Времени нет ничего парадоксального, но только потому, что
само Время всячески избегает парадоксов".

И пока в голове Харлана проносились эти бессвязные мысли, Нойс не
отрываясь смотрела на него своими большими лучистыми глазами. Затем она
подошла к нему и, положив свои прохладные ладони на его пылающие щеки,
тихо спросила:

- У тебя неприятности?

Каким нежным и любящим показался Харлану ее взгляд! Неужели он
ошибается? Ведь она уже добилась своего. Что еще ей нужно? Сжав ее руки,
он глухо сказал:

- Хочешь пойти со мной? Только сразу. Не задавая вопросов.

- Так надо? - спросила она.

- Надо, Нойс. Это очень важно.

- Идем, - сказала она так просто и буднично, словно ей каждый день
приходилось отвечать согласием на подобные просьбы.

У входа в капсулу Нойс на мгновенье замешкалась, но тут же преодолела
свой страх и вошла.

- Мы двинемся по течению Времени, Нойс, - сказал он.

- Это значит в будущее, да?

В капсуле раздавалось тихое гуденье, свидетельствующее о том, что
приборы включены. Харлан незаметно надавил локтем на пусковой рычаг.

Ни с чем не сравнимое чувство "движения" сквозь Время не вызвало у
нее тошноты, как опасался Харлан. Она сидела притихшая, спокойная и такая
красивая, что при взгляде на нее у Харлана замирало сердце, и плевать ему
было на то, что, проведя ее - человека из Времени - в Вечность без
специального разрешения, он нарушил закон.

- Эндрю, что означают эти цифры? Годы? - спросила она.

- Нет, Столетия.

- Ты хочешь сказать, что мы перескочили через много тысяч лет? Уже?

- Да.

- Но я ничего не заметила. - Она огляделась. - А как мы движемся?

- Не знаю, Нойс.

- Не знаешь?

- В Вечности есть много вещей, которые трудно понять.

Цифры на счетчике Столетий сменялись все быстрее и быстрее, пока не
слились в туманное пятно. Харлан разгонял капсулу на предельном
темпоральном ускорении. Повышенный расход энергии мог быть замечен на
Энергоподстанции, но Харлан сомневался, чтобы кто-нибудь из инженеров
заподозрил неладное. Никто не ждал их у входа в Вечность, когда он
вернулся вместе с Нойс, и одно это гарантировало девять десятых успеха.
Сейчас ему оставалось только спрятать ее в безопасном месте.

- Вечные не всеведущи, - проговорил он после паузы.

- А я даже не Вечная, - пробормотала Нойс, - я знаю так мало.

У Харлана екнуло сердце. Все еще не Вечная? Но ведь Финжи
утверждал...

"Оставь, - просил он себя, - не копайся. Она пошла за тобой. Она
улыбается тебе. Не искушай судьбу. Что еще тебе надо?"

И все-таки он спросил:

- Ты веришь в бессмертие Вечных?

- Видишь ли, они сами называют себя Вечными, и поэтому все уверены,
что они живут вечно. - Она лукаво улыбнулась, - Но я знаю, что это
неправда.

- Значит, ты не веришь?

- После того как я поработала в Вечности, - нет. Люди, которые живут
вечно, не разговаривают так, и потом там были старики.

- И все же ты мне сказала той ночью, что я никогда не умру.

Все еще улыбаясь, она придвинулась поближе к нему.

- А я подумала: кто знает?

- А как Времяне относятся к тому, чтобы стать Вечными? - Харлан хотел
задать вопрос непринужденно, но в голосе против его воли проскользнула
напряженная нотка.

Ее улыбку как рукой сняло. Почудилось ли ему или она действительно
покраснела? - Почему ты спрашиваешь?

- Мне интересно.

- Все это глупые выдумки, - ответила она, - мне не хочется о них
говорить.

Нойс опустила голову и принялась рассматривать свои ногти, которые
тускло поблескивали в слабо освещенной капсуле.

- Зачем тебе понадобилась моя любовь? - вдруг спросил Харлан.

Она чуть побледнела, откинула назад свои длинные волосы и очень
серьезно посмотрела ему прямо в глаза:

- Раз уж тебе так необходимо знать - у нас есть поверье: любовь
Вечного делает девушку бессмертной. А я не хочу умирать. Это одна причина.

- Ты же сказала, что не веришь этим бредням.

- А я и не верю. Но ведь попытка - не пытка. Особенно если учесть
вторую причину.

Он осуждающе посмотрел на нее, ища спасения от боли и разочарования
на неприступных высотах морали своего Столетия.

- Какую?

- Мне все равно хотелось.

- Ты хотела, чтобы я полюбил тебя?

- Да. - Но почему именно я?

- Ты мне сразу понравился. Ты был такой смешной.

- Смешной?

- Ну, странный. Ты так старался изо всех сил не смотреть на меня, а
сам с меня глаз не сводил. Ты воображал, что ненавидишь меня, а я
чувствовала, что тебя тянет ко мне. И мне стало немножко жаль тебя.

- При чем тут жалость? - У Харлана пылали щеки.

- Ты так мучился и страдал. А в любви все очень просто. Надо только
спросить девушку. Так приятно любить и быть любимой. Зачем же страдать?

Харлан покачал головой: "Ну и нравы в этом Столетии!"

- Спросить - и все тут, - пробормотал он, - так просто? И больше
ничего не надо?

- Глупенький, конечно, надо понравиться девушке. Но почему не
ответить на любовь, если сердце свободно? Что может быть проще?

Теперь настал черед Харлана потупить глаза, В самом деле, что может
быть проще? Ничего непристойного в этом не было. Во всяком случае, для
Нойс и ее современниц. Уж ему-то следовало бы это знать! Он был бы
непроходимым кретином, если бы стал допрашивать Нойс о ее прежних
увлечениях. С таким же точно успехом он мог бы расспрашивать девушку из
своего родного Столетия, не случалось ли ей обедать в присутствии мужчин и
было ли ей при этом стыдно? Слегка покраснев, он смущенно спросил:

- А что ты сейчас думаешь обо мне?

- Ты славный и очень милый, - ответила она.

- Если бы ты к тому же пореже хмурил брови... Почему ты не
улыбаешься?

- Смешного мало, Нойс.

- Ну, пожалуйста. Я хочу проверить, могут ли твои губы растягиваться.
Давай попробуем.

Она положила свои пальчики на уголки его губ и слегка оттянула их.
Харлан отдернул голову и не смог удержаться от улыбки.

- Вот видишь. Ничего страшного не случилось. Твои щеки даже не
потрескались. Тебя очень красит улыбка. Если ты будешь каждый день
упражняться перед зеркалом и научишься улыбаться, то станешь совсем
красивым.

Но его улыбка, и без того еле заметная, сразу погасла.

- Нам грозят неприятности? - тихо спросила Нойс.

- Да, Нойс, большие неприятности.

- Из-за того, что у нас было? Да? В тот вечер?

- Не совсем.

- Но ведь ты знаешь, что я одна во всем виновата. Если хочешь, я им
так и скажу.

- Ни за что! - энергично запротестовал Харлан. - Не смей брать на
себя вину. Ты ни в чем, ни в чем не виновата. Дело совсем в другом.

Нойс тревожно посмотрела на счетчик:

- Где мы? Я даже не вижу цифр.

- Когда мы, - машинально поправил ее Харлан. Он убавил скорость
настолько, чтобы можно было различить номера Столетий.

Нойс изумленно раскрыла глаза.