Чтение 19–й страницы книги ~Танцовщица из Атлантиды~

...Лампу они не стали гасить. Свет ее ласкал Эриссу, как руки Рейда.

- Разве я кажусь моложе от этого? - шептала она со слезами.

Рейд целовал ее в губы, в ямку на горле. От нее исходило тепло в той
холодной комнате. Мышцы ее казались шелковыми, когда они касались друг
друга. Пахло от нее, как на поляне нимфы.

- Ты прекрасна, - только и мог сказать он.

- Но завтра...

День прошел в предотъездных хлопотах. Они провели его вместе.

- Время года такое, что нельзя откладывать.

- Я знаю, знаю. Но ты мог бы подождать. С тобой ничего не может
случиться, Дункан. Ты благополучно доберешься до Атлантиды, - она
уткнулась ему в плечо, волосы ее рассыпались по груди Рейда. - Я обманываю
эту девушку, да? Но это бесполезно. О, как я рада, что мы не знаем о том,
что принесет нам грядущая весна! Я не перенесла бы этого.

- Я верю, что тебе под силу все перенести, Эрисса.

Некоторое время она лежала неподвижно. Потом приподнялась и сказала:

- А может быть, мы победим судьбу. И спасем мой народ. Ты
постараешься там, Дункан, а я здесь, ожидая тебя.

- Да, - пообещал он и говорил в эту минуту честно.

Не то чтобы он верил в возможность спасти ее мир. И если бы даже мог,
если человек вообще может изменить Вселенную - то он же подпишет смертный
приговор Битси, которой не суждено будет родиться. Хотя разве и в этом
случае не удастся найти лазейку во времени?

Эрисса вымученно улыбнулась.

- Не надо печалиться, - сказала она. - Люби меня до рассвета.

До нее он не знал, что такое любовь.

Рейд почти забыл о том, что его ожидает, когда прибыл наконец в
погибшую Атлантиду.

Она поднималась из зелени моря, как облако. Остров имел форму почти
правильной окружности - 11 миль в диаметре и возвышался над морем
уступами. У берегов цвет камня был черным, грязно-красным или бледным, как
пемза. Посередине острова возвышалась конусовидная гора, ее залитые лавой
склоны были усыпаны пеплом. Над жерлом вулкана воздвигался столб дыма.
Второй вулкан, меньшего размера, был отделен от острова узким проливом.

На первый взгляд остров ничем особенным не отличался. Довольно милый
островок. На террасах желтеют поля, тут и там разбросаны сады - оливковые,
фиговые, яблоневые; багровые виноградники. Крутые склоны поросли травой и
кустарником, одинокими дубами и кипарисами, навсегда изогнувшимися над
морским ветром. Рейд удивился, когда увидел вместе с привычными уже козами
и стада крупного красно-белого скота, но потом вспомнил, что стада эти
священные и что Эрисса сегодня (сегодня!) будет танцевать с этими
круторогими быками.

Крестьянские хозяйства были разбросаны далеко друг от друга. Дома
напоминали греческие - такие же плоские крыши, тот же кирпич-сырец. Их
окна редко выходили наружу: жизнь обитателей проходила в основном за
оградами.

В море было полно рыбачьих лодок. Корабль Диора был единственным
крупным судном в гавани. Темная глыба на южной стороне горизонта - сам
остров Крит.

Рейд поплотнее запахнулся в плащ. Итак, это Атлантида?

Корабль шел вдоль меньшего острова-вулкана, закрывавшего вход в
широкую лагуну. Теперь Рейд рассмотрел, что вулкан расположен на середине
залива. Он понимал, что такой пейзаж должен запомниться надолго и перейти
в легенды.

На холмах, поднимавшихся из воды справа по борту, раскинулся город.
По размеру он не уступал Афинам, но был тщательно спланирован, радовал
глаз многоцветьем и не нуждался в крепостных стенах. Большинство кораблей
в гавани уже вытащили на берег на зимовку. Рейд увидел, как на
искусственно насыпанной отмели моряки смолят и красят их корпуса. Наготове
стояли военные корабли с рыбьими хвостами и носами в виде орлиного клюва -
напоминание о морском могуществе Крита.

Здесь, в закрытом со всех сторон сердце острова, воздух был теплым, а
ветер ласковым. Повсюду двигались весело раскрашенные прогулочные лодки с
женщинами детьми.

Диор показал на остров, защищавший вход в бухту.

- Мы направляемся туда, - сказал он. - Но сначала пристанем в городе
и попросим разрешения встретиться с Ариадной.

Рейд кивнул. Понятно: в святилище не пускают первого встречного. Весь
облик острова был любовно создан руками человека, цветники соперничали в
ярости с красно-желтой листвой деревьев. На вершине - группа зданий,
двухэтажных, необыкновенно широких, сложенных из циклопических каменных
глыб. Над побеленными стенами по обе стороны от входа тянулся фриз:
изображения людей, быков, осьминогов, пингвинов, обезьян и химер. По краям
здания возвышались столбы ярко-красного цвета. Эрисса говорила, что это
священный символ. И еще один знакомый символ над входом: золотая двойная
секира, лабрикс. И третий символ венчал крышу - пара огромных позолоченных
бычьих рогов.

- Долго ли нам ждать? - спросил Рейд.

- Ждать-то не нам, - отвечал Диор. - Чуть она услышит, что мы от
царевича Тезея...

Хитрый старик назвал не царя, а наследника.

- Они что, хорошо знакомы?

Диор сплюнул за борт.

- Встречались время от времени. Ведь царевич много странствовал.
Конечно, виделся и с Ариадной. Она не так высокомерна с нами, ахейцами,
как другие. Хоть она родилась в кноссе, в ней течет и каледонская кровь.
Так что, думаю, примут нас скоро.

Прибытие корабля в такую неурочную пору привлекло в гавань толпу. По
виду это были беззаботные гуляки: смуглолицые, с белоснежными зубами, они
махали руками и выкрикивали приветствия. Никого в бедной одежде -
благодаря постоянному притоку паломников Атлантида была богатым островом.
Греки с явной завистью рассказывали Рейду, что и во всем царстве Миноса
живут не хуже.

Конечно, по меркам эпохи Рейда даже здешние богачи жили довольно
скромно. Но много ли радости в избытке вещей? Щедрое море, мягкий климат,
красивая местность, войны нет и не предвидится - чего еще желать человек?

Когда критянин работал, он работал на совесть. Но его основные
потребности легко удовлетворялись, а власти, получая доход от торговли и
дань с подвластных царств, не давили своих граждан налогами. Каждый
трудился на себя, и ровно столько, сколько ему хотелось. Поэтому у них
было много времени для отдыха - плаванья, рыбалки, любви, развлечений. У
Рейда создалось впечатление, что у критян в 1400 году до нашей эры было
куда больше достатка и личной свободы, чем у американцев в 1970 году.

Комендант порта был похож на Гатона и одет как типичный критянин:
белая юбка в обтяжку, перепоясанная бронзового цвета кушаком, башмаки и
обмотки, лента на голове, украшения на шее, запястьях и лодыжках. В руке
знак власти - посох, заканчивающийся двойной секирой, на головном уборе -
павлиньи перья. Остальные критяне одевались похоже, но не так пышно.
Непременной принадлежностью костюма был пояс - полотняный или бронзовый.
Видно, главным признаком красоты здесь считалась тонкая талия. Брюшко
встречалось только у стариков, да и то не у всех.

- Надо признать, дружище, что женщины на Крите хороши! - сказал Диор.
- Так? И всегда можно найти такую, которая утешит тебя за доброе слово и
чашу вина. Дочкам своим я бы, понятно, не позволил разгуливать в таком
виде, но для моряка это то что надо!

Большинство женщин носили длинные юбки. Это были обычные горожанки,
они тащили покупки, белье, кувшины с водой или ребятишек. Но некоторые
носили пышные кринолины со сборками и вышитые корсажи. Корсажи
поддерживали, но ни в коем случае не скрывали грудь. Украшения из меди,
олова, бронзы, серебра, золота, янтаря, пестрые маленькие сандалии. А
такого разнообразия шляпок Рейду не приходилось видеть и на Елисейских
полях. Когда ахейские моряки выкрикивали непристойные приветствия,
некоторые из женщин хихикали и махали платками.

Диор и Рейд растолковали коменданту порта, что у них официальное
поручение к Ариадне. Тот поклонился.

- Разумеется, господа, - сказал он. - Я тотчас же отправлю лодку с
гонцом и вы, несомненно, будете приняты завтра утром, - он с интересом
глянул на Рейда. - А покуда не окажете ли честь моему дому?

- С удовольствием, - ответил Рейд. Диору, конечно, хотелось бы
провести вечер весело, в приморской таверне, но и он вынужден был принять
приглашение.

Улицы были без тротуаров, но широкие, довольно прямые и мощеные
камнем. На рыночной площади из разноцветных камней были выложены
изображения осьминогов и лилий, посередине бил фонтан, возле которого под
присмотром женщин играли дети. Чистота улиц обеспечивалась сложной
системой канализации и дренажа. Рабочая суета походила на афинскую, но в
ней было больше порядка, легкости и веселья. Можно было видеть и то, что
незнакомо ахейцам, отвергавшим критскую культуру: лавки с товарами из
Британии, Эфиопии, Индии и Испании, наемных писцов, предлагающих свои
услуги, архитектора, готового по заказу начертать на папирусе проект дома,
школу, из которой выходили мальчики и девочки с восковыми табличками и
стилосами в руках, причем не только из богатых семей, поющего слепого
старца с лирой в руках...