рядом с ним и неотрывно глядел на экран. - Двигатели перегреваются.
внутри двигателя. Неустойчивость без контроля за ними СПАДа.
подумал Макэлрой, - если даже Крэкерс разволновался".
- Это случилось на планете под названием Осирис. Где-то в верхней части
созвездия Гидры, кажется.
СПАДом и двигателями. Это был один случай на миллион, как говорили. Вышла
из строя схема связующей цепи между СПАДом и двигателями.
постоянного равновесия, которое удерживает поле на месте.
всегда присутствует, в каком-то связующем звене между СПАДом и
двигателями. Равновесие нарушается, если это звено уничтожить. Вот, что
произошло на Осирисе. Двигатель не смог выдержать напряжения. Его вместе с
модулем разметало на тысячу квадратных километров, как мне помнится.
застучал по клавишам.
него. Модуль задрожал под очередным порывом ветра. Макэлрой набрал на
клавиатуре:
СИСТЕМЕ ПОТОКА КОЛЬМАННА.
ЭКВАЛИЗАЦИЯ ПОТОКА КОЛЬМАННА В 08.15.27, КОНСТАНТА ГРЕЙВАНДА.
СТАБИЛИЗАЦИЯ ПРАВОГО КВАДРАНТА В 10:53:05
приводную систему в течение последующих восьми часов и пятнадцати минут.
Это крайний срок. Потом будет слишком поздно.
на этой планете кратер, куда свободно может уместиться корабль типа
"Грейванда". А мы ничего не сможем сделать.
смогут заставить ее протиснуться через эту щель в крошащейся стене. Но она
больше ни секунды не могла оставаться в этой душной, заполненной пылью
пещере. Было лишь два пути: вперед, через расширенную Стоуном дыру или
назад, в трещину, ведущую наружу. Викки выбрала первый. Она последовала за
Стоуном.
это нагромождение камней окажется всего лишь каким-то монументом, вроде
пирамид на древней Земле. Но надежды ее приказали долго жить, когда они с
Томом выползли через дыру в пыльной коридор, далеко тянущийся в обоих
направлениях от них. Он был так узок, что они с трудом могли стоять рядом
друг с другом. Очень низкий потолок, поэтому даже Викки пришлось
пригнуться. Клаустрофобия не оставляла ее, но здесь присутствовало кое-что
похуже: непреодолимое зловоние - запах смерти и разложения, вызывающий
образы чего-то скользкого и слизистого, растущего на влажной почве. Викки
чуть не вырвало.
Расширившимися глазами он смотрел вокруг, на лице его играли отсветы от
фонарей.
- Чувствуешь запашок?
стен и эхом отозвались вокруг. У Викки холодок пробежал по спине. Запах
смерти, казалось, усилился. Она напряглась, переминаясь с ноги на ногу.
гигантская жаба, глядящий на прибор на своем запястье. Цветные линии
саундера пошли волнами.
ним.
далеко впереди. Толстый слой пыли покрывал все вокруг; она поднималась
из-под ног и зависала в воздухе, прилипая к незащищенной коже лица и шеи.
Викки никогда прежде так не тошнило от песка и пыли. Она шла за Стоуном,
слегка наклонившись вперед, ощущая стены с обоих боков. Свет фонарей
пронизывал клубящуюся пыль, но узкие лучи были тонкими и холодными и не
добавляли бодрости.
его бредовыми идеями. И СПАДа. Нечего бояться". - Так уговаривала себя
Викки, но страхи возвращались, поднимаясь откуда-то из желудка и заставляя
холодеть руки под тканью аварийного костюма. "Какая дурость", - сказала
она себе, пытаясь улыбнуться своей глупости. Здесь нечего бояться, не было
здесь ничего такого, что могло бы вызвать такое странное ощущение, чувство
чего-то, наблюдающего за ней. И еще: будто нечто ужасное отвратительное и
грязное пресмыкалось у нее внутри...
было хуже чем все что ей когда-либо приходилось испытать. Даже противнее
запаха старого кашалота, выбросившегося на берег в полумиле от ее дома на
Зарифе. Ей было тогда десять лет, и, как многие дети, она испытывала
странный интерес к факту смерти. Через три дня после того, как гигант
оказался на берегу, но его еще не увезли на большом грузовике громко
матерящиеся мужчины в масках, она прокралась на берег, чтобы взглянуть
последний раз. Кашалот к тому времени вполне дозрел и она сразу же отдала
съеденный завтрак белому песку, но вонь от этой распухшей туши была ничто
по сравнению с гнилостным запахом разложения, ударившим в нее сейчас.
оглянулся:
позыв. Еще несколько секунд она боролась с приступом тошноты.
Стоун совсем не ощущал этого удушающего зловония?
полом:
встречала человека со столь удивительным даром преуменьшения.
привлекло его внимание. Он всмотрелся в стену, держа фонарь так, чтобы луч