он, я пояснил, что о нем думаю. Фрейбурский слэнг богат выражениями, и я
выбирал из них наилучшие. Я хотел продолжить обучение, но это требовало
времени, а я торопился в комнату в отеле. Уходя, я взглянул в зеркало,
висевшее на передней стене и отражавшее картину за моей спиной. И хорошо
сделал. Он вытащил из-под бара отрезок трубы и занес его над моей головой.
Не желая лишать его удовольствия, я не стал перехватывать его руку, и
только, когда она пошла вниз, отступил в сторону, позволив ему чуть-чуть
задеть меня.
стойки. Его вопли вошли в мое сердце райской музыкой, я был готов слушать
их сколько угодно. Но времени не было.
остолбеневшим посетителям, направляясь к дверям. Пострадавший исчез из
вида, видимо упал и стонал за стойкой. - Я иду звонить в полицию,
посмотрите, чтобы не убежал. - Конечно, он рвался сбежать так же, как и я
звонить в полицию. Я вышел из двери задолго до того, как посетители
сообразили, что же произошло на самом деле.
мог сделать, это идти быстрой походкой. От напряжения я весь обливался
потом. В комнате первое, что я увидел, был пузырек на столе и шприц за
ним, завернутый в тряпочку. Мои руки не тряслись, я им этого не позволил.
Это была сильная штука!
меньше, чем на миллиметр. Для получения адской смеси требовался довольно
сложный процесс, однако формула сидела в моей памяти гвоздем, и не
представляло труда в любой момент восстановить ее. Вот только как достать
компоненты в этот ночной час? Да ведь это не сложно. Закон истории
говорит, что оружие открыли раньше, чем деньги. В моем кейсе лежал
знаменитый 75-й калибр, с которым можно раздобыть все, что угодно, гораздо
раньше и легче, чем с деньгами.
его проигнорировал. Напряжение, а затем разрядка после укола разогнали
сонливость и скованность. На вершине кайфа надо было торопиться, у меня
было очень мало времени, чтобы найти то, что нужно, и я вернулся в отель.
Все мои мысли устремились к достижению цели, я отпер кейс и увидел
пистолет, лежавший поверх одежды. Тут тоненький голосок в памяти невнятно
что-то пискнул мне, но это только подтолкнуло меня. Я схватил рукоятку, и
тут память стала проявляться... слишком поздно.
граната с сонным газом, положенная под пистолет. Уже падая в сон, я никак
не мог понять, как это можно было сделать такую глупость.
является источником постоянного удивления. Действие моего дьявольского
напитка проходило, с памятью было все в порядке, дурнота исчезла. Детали
моей интермедии сумасшествия представали ясно и четко. Хотя меня
подташнивало от всего, что я думал и делал, одновременно я ощущал приступ
сожаления, что все кончилось. Раскованность после принятия лекарства
переросла в абсолютную свободу, когда жизнь других людей кажется меньше,
чем ничто. Ощущение несомненно жуткое, но и чрезвычайно привлекательное.
Хотя мозг и протестовал, я испытывал желание повторить все снова.
кровать отняло всю мою энергию. Взгляд остановился на предварительно
припасенной бутылке спирта. Я вымыл стакан и, потягивая жидкость,
постарался привести в порядок мое мозговое хозяйство, что было не легко. Я
много раз читал о темных инстинктах, лежащих в нашем подсознании, но
впервые столкнулся с этим непосредственно, когда они действительно стали
всплывать на поверхность.
Нужно признать, что я был к ней явно неравнодушен. Любовь? Назовите это
каким угодно словом, не возражаю, но это не пылкая юношеская страсть. Ее
поступки не ослепляли меня, я отчетливо понимал, что
отвратительно-аморальная жизнь Анжелины отражается и на моем образе
мышления. Но логика и рассудительность не могут противостоять эмоциям.
Ненавидя ее деятельность, я не мог отделаться от чувства симпатии к этой
личности, так похожей на меня. Не давала покоя мысль - какая бы получилась
из нас упряжка! Это, конечно, невозможно, но хотеть-то никто не запретит.
Любовь и ненависть стояли буквально плечом к плечу. Я сделал большой
глоток.
меня. У меня не было никакой новой информации, одни мысленные фантазии да
проблески интуиции в том, как вертятся шарики в голове Анжелины. Не могло
быть сомнения, что она рвалась к власти, но вряд ли бы добилась чего-либо
через короля. Скорее силой, через путч, возможно с террором, через
определенного вида революции и беспорядок. Так было в старые времена на
Фрейбуре, когда ценой схватки была верховная власть. Любой дворянин мог
быть коронован, а старая королевская власть ослаблена, поэтому борьба за
власть монарха была очень жестокой. Конечно, все это прекратилось после
того, как здесь поработали социологи Лиги.
удовлетворить свои амбиции, хотела видеть этот мир утопающим в крови. Она
пока не могла ничего сделать, но готовила кого-то для черной работы.
Одного из этих надутых Князей, проводивших в жизнь политику трона и
имевших большое влияние в этом полуфеодальном государстве. Подобный подход
Анжелина уже использовала, захотелось использовать еще раз. В этом не было
сомнения.
который не вымывался никаким количеством жидкости. В чем я нуждался, так
это в оживлении моих нервных окончаний и разгоне застоявшейся крови.
Выслеживание доверенного лица Анжелины требовало подзарядки моих батарей.
Я взял газету и стал изучать Новости Двора. Через два дня должен
состояться Большой Бал - очень удачное прикрытие для моих изысканий.
болван мог испортить дело, как это обычно и случается. Только с такими
талантами, как у меня, можно было обеспечить стопроцентное прикрытие
персональности. Я придумал себе родину - отдаленную провинцию Фрейбура,
бедную во всех отношениях, кроме изобилия нюансов в произношении, что
служило основой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу
присущих ему врожденных свойств отмечалось как драчливое и прямое. Мое
положение дворянина давало мне право скрыться под именем графа Бент
Дибстол. Фамильное имя на местном диалекте обозначало либо бандита, либо
сборщика налогов, что дает вам полное представление как о роли сборщика
налогов. так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне
мундир и пока подгонял его, я детально вызубрил свою фальшивую биографию.
трактирщику толстую пачку денег, ведь он вынужден был работать с рукой,
закованной в гипс. Он действительно разозлил меня, но наказание было явно
непропорционально малости проступка. Этот анонимный подарок очистил мою
совесть, и я почувствовал себя значительно лучше.
приглашение на бал. Мундир сидел на мне как влитой, сапоги вызывающе
блестели. Я был одним из первых, королевский стол соблазнял яствами, а
предстоящее дело раздразнило мой аппетит. На Фрейбуре сохранилась
архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой
тяжестью, грохоча как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его
глаза блестели и были такими туманными, что это явно подтверждало
справедливость слухов о том, что не приложившись к бутылке, он не начинал
ни одного дела. Он откровенно ненавидел толпу и рыла, предпочитая
заниматься своими жуками - он был любителем-энтомологом, правда без всяких
талантов. Королева была значительно приятнее в рассвете своей
двадцатилетней красоты. Молва сообщала, что ей до смерти надоели жуки, и
что она предпочитает Homo Sapiens. Чтобы проверить эту клевету, целуя ее
руку я чуть-чуть пожал ее. Она посмотрела на меня с удивлением, в котором
была большая доля интереса. Я направился в буфет.
поглощать пищу и смаковать вина. Основательно загрузившись, я решил
сделать перерыв и смешался с толпой. Все женщины были предметом моего
пристального внимания, большинству из них это льстило, как мне кажется -
из=за моего нового привлекательного лица и потрясающего мундира, явно
выделявшего меня среди местных типов. Я, конечно, не считал, что сразу же
обнаружу след Анжелины, но шанс все-таки был. Несколько женщин отдаленно
напоминали ее, но достаточно было услышать от них несколько слов, как
стало ясно, что это истинная голубая кровь, а не моя маленькая межзвездная
убийца. Задача несколько упрощалась тем, что понятие красоты на Фрейбуре
связано с наличием плоти, а Анжелина выглядела совершенно по-другому. Я
направился обратно в бар.
простуженный голос и грубая рука схватила меня за рукав.
мистельдроссовском наречии. Он отпустил, словно обжегся, и отступил, весь
красный. - Так-то лучше, - добавил я, перебивая его. - Кто хочет меня
видеть? Король?
прокладывал себе путь через толпу, а мой приятель тащился сзади, пытаясь
Василенко Иван
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Орловский Гай Юлий