Чтение 19–й страницы книги ~Маска Локи~

скрытная, она могла жить по своему и в своем собственном времени. Это
означало, что она могла быть и непостоянной. Когда-то казалось, что она
обожает внезапные походы по магазинам, пикники, прогулки на лошади. "Это
мой день", - могла сказать она и исчезнуть на полдня в поисках
приключений. Но до сих пор ее приключения не распространялись на других
мужчин. Так же, как и на неуклюжую ложь, чтобы скрыть это.

Том Гарден покачал головой и повернул налево по коридору, чтобы найти
управляющего отелем.

- Ты умеешь плавать? - спросил его Брайан Холдерн.

- Конечно, я умею плавать. А что, разве кто-то не может?

- Нет, с тех пор, как Акт об Охране Грунтовых Вод запретил
использование хлора в искусственных бассейнах и они все заросли
водорослями в течение трех недель.

- Почему же ваш бассейн не зарос?

- Это морской бассейн. Они упустили из виду и того, что можно
сбрасывать воду в океан, если она химически чистая и не содержит
чего-либо, что могло бы осаждаться или всплывать. Небольшая концентрация
хлора за бортом позволяет держать бассейн чистым, - Холдерн перекатил
окурок сигары на другую сторону рта.

- Итак, сынок, ты умеешь плавать.

- Запасись мазью - хорошей безвредной мазью, которая не теряет блеска
- или иди ищи другую работу. Мне не нужны бледные немочи, выглядящие как
провяленный виноград и отпугивающие моих посетителей, понял?

- Да, сэр. Мазаться мазью. Каждую ночь. Ну, так я получу эту работу?

- Конечно, иначе зачем же я теряю с тобой время, объясняя все это?

- Спасибо, мистер Холдерн, - Гарден начал пятиться к двери.

- Начало в семь-тридцать. Три полных часа. И если ты утонешь или
сморщишься, ты уволен.

- Да, сэр.

- Получше смажь свои принадлежности.

- Что?

- Получше смажь свой член, сынок. В этом бассейне все в чем мать
родила. Никаких одежек. Особенно для официанток и музыкантов.

- Я понял.

- Все еще хочешь эту работу?

- Конечно. Семь-тридцать.

- Выше нос, сынок.

- Я постараюсь, мистер Холдерн.

Мазь была плотной и тяжелой, как теплый парафин, но в отличие от
него, холодила кожу. Он смог разогреть ее, сильно растирая ладонями
мускулы бедер, голеней, лодыжек. Казалось, она не втирается в кожу, а
лежится на нее, как слой растаявшего желатина.

Гарден начал растирать плечи, стараясь достать и спину. Но ему никак
не удавалось равномерно распределить мазь. Может быть, нужно попробовать
полотенцем или чем-нибудь еще. Одним из полотенец заведения - в этом была
бы справедливость.

На короткое мгновение, пока он растирал тяжелую липкую мазь, он
представил кольчугу и тяжесть, с которой она должна давить на плечи и
грудь. Та же самая холодная тяжесть. Тяжесть и холод смерти.

Он выбросил образ из головы.

Практические вещи. Когда он начнет потеть - как он всегда потел,
играя хороший джаз, - потечет ли мазь в воду? И, что более важно, позволит
ли эта мазь дышать коже? Он читал о детях в Средние века, расписанных
золотой и серебряной краской и изображавших ангелов, они умирали от
отравления. Пока эта мазь... А куда делись те пианисты, которые были на
этой работе до него?

Вероятно, они не смогли держаться наравне с женщинами.

Гарден продолжал наносить и растирать мазь до тех пор, пока не
покрылся ею от кончиков пальцев ног до подбородка. Затем он нашел белый
хлопчатобумажный халат и завернулся в него, положив ключ от комнаты в
карман. Ролик он держал в руке.

В семь-тридцать возле бассейна было пустынно и темно. Бассейн,
подсвеченный снизу, отливал зеленью и серебром. Пианино плавало с мелкой
стороны.

Сбросив халат, Гарден вошел в воду. Она была чуть холоднее
температуры тела. Он скоро узнает все насчет пота. Пианино закачалось при
его приближении, гоня волны.

Инструмент был прямой сзади и изогнутый в передней части. Крышка
поднялась легко и он подпер ее держателем.

На этом все сходство с пианино кончалось. Вместо железной рамы и
стальных струн он обнаружил ряды бутылок, осколки стекла, ковш для льда,
сосуды из-под напитков и маринованного чеснока. Два пивных бочонка - один
из-под светлого, другой - из-под пльзеньского - угнездились у стойки
пианино. Внутри пианино вместо молоточков он обнаружил большую
двенадцативольтовую батарею.

- Не могли бы вы убрать за собой?

Голос раздался с бортика над ним.

Гарден повернулся и увидел молодую женщину, совсем обнаженную и
намазанную той же мазью, что и он. Она стояла, гордо выпрямившись, и
протягивала ему его халат.

- Посетители не должны спотыкаться о ваше тряпье. Его место в шкафу.

- Я... - начал Гарден.

- Не беспокойтесь. На этот вечер я его приберу.

Гарден перевел дыхание и проскользнул к дальнему краю пианино. Лишь
один взгляд на нее вызвал серию непроизвольных реакций, для контроля над
которыми требовалось время.

Она подошла к стене из зеркал и толкнула одно из них. За ним
обнаружилось пустое пространство с крючками и вешалками. Ну а куда же она
дела свой халат? Тома предупредили насчет пользования посетительскими
раздевалками. Или она пришла сюда, лишь намазавшись мазью?

Девушка вернулась, двигаясь плавно и не пытаясь что-либо скрыть.
Гарден часто замечал, что женщины без высоких каблуков выглядят
коренастыми и топают, как скво. Однако эта двигалась грациозно, как
балерина.

- Меня зовут Тиффани, я официантка.

- Я догадался. Том Гарден, пианист.

- Конечно! Это ваша музыка? - Она взяла сверток, развернула его и,
казалась, начала читать его. Минуту, затем другую, она была захвачена
этим.

- Хорошая штучка, - сказала она. - Но вы не сможете играть ее здесь.

- Почему?

- Наши посетители не могут танцевать быстрые танцы - слишком велико
сопротивление воды. Они предпочитают медленные. Старые романтические вещи.

- Медленные танцы. Обнаженными. В воде. Я понимаю.

- Думаю, что да. У нас среднее число оргазмов в час равно девяти с
половиной, иначе посетители потребуют назад свои денежки. Вы приняли
антибиотики, не так ли? - заботливо спросила она. Тиффани соскользнула в
воду и пошла-поплыла к нему. Гарден только теперь заметил, что грим ее
нарочит, как у актера: расширяющиеся брови нарисованы на лбу, голубые тени
и черные линии глаз подведены до висков, щеки нарумянены, рот увеличен
помадой и контурным карандашом. Это скрывало ее сущность надежнее, чем
резиновая маска.

Ее волосы были рыжими, прямыми и гладкими. В искусственном свете они
блестели как парик из полиэстера - это и был парик.

Том Гарден перевел взгляд на пианино.

- Зачем эта батарея?

- Какая батарея? Где?

Он показал на батарею за осколками стекла.

- О, это, должно быть, питание для пианино.

- Это не пианино.

- Ну для клавиатуры.

Он рассмотрел действующую часть инструмента. Это была Yamaha
Clavonica - шестидесятишестиклавишная модель, прикрепленная к плавучему
ящику. Весь механизм был подвешен на петлях. Ограничительные перекладины с
петлями на запястьях должны были удержать его на месте, если он переступит
в воде. Клавиатура и переключатели были покрыты пластиком, чтобы не
пропустить влагу к электрическим цепям. Микрофон крепился к нижней части
крышки, а вторая группа гидродинамиков была расположена там, где обычно
находятся педали. Когда Гарден возьмет басовый аккорд, присутствующие
ощутят его животом, как землетрясение.

- Хорошо. Питание для пианино. Что же произойдет, если этот ящик
промокнет и коротнет, когда мы будем в воде?

- Послушай, для парня, который собирается плавать в бассейне с
обнаженными женщинами, ты пессимист.

- Сюда что, не заходят мужчины?

- Как же, "заходят" именно то слово. Но тебе не нужно о них
беспокоиться. По крайней мере, о большинстве из них.

Тиффани подтянула к себе поднос, который плавал поблизости и
поставила на него блюдо с высокими краями, заполнив его орехами. Легким
толчком она отправила его в центр бассейна.

- А как насчет цен?

- Две выпивки включаются в стодолларовую входную плату. Если больше,
я записываю в своем блокноте. - Она показала ему, как привязывает блокнот
к запястью. - Это приплюсовывается к счету в отеле. Но сюда никто не ходит
за выпивкой. Выпивка только помогает расслабиться.

Она повернулась и поплыла к другому краю бассейна.