Чтение 19–й страницы книги ~Сила безмолвия~

сделать это, им нужна нравственность и красота.

Он сказал, что для магов "выслеживание" служит фундаментом, на
котором строится все, что они делают.

- Некоторые маги возражают против термина "выслеживание", -
продолжал он, - но название пришло от того, что оно влечет за собой
тайное поведение.

- Его также называют искусством красться, но этот термин в равной
степени неудачен. Мы сами, из-за нашего невоинственного темперамента,
называем его искусством контролируемой глупости. Ты можешь называть его
как хочешь. Но мы продолжаем использовать термин "выслеживание", потому
что легче сказать "сталкер", как говорил мой бенефактор, чем неуклюжее
"творец контролируемой глупости".

При упоминании их бенефактора они засмеялись, как дети.

Я отлично понимал его. У меня не было ни вопросов, ни сомнений.
Было лишь чувство, что я должен держаться за каждое слово дон Хуана,
чтобы сказанное осело во мне. Иначе мои мысли побегут впереди него.

Я заметил, что мои глаза были зафиксированы на движении его губ, в
то время как слух фиксировался на звучании слов. И как только я понял
это, то уже не мог больше следовать ему. Моя концентрация нарушилась.
Дон Хуан продолжал говорить, но я не слушал его. Я поражался
невообразимой возможности жить постоянно в повышенном сознании. Я
спрашивал себя, какова ценность выживания? Можно ли оценивать ситуации
лучше? Быть быстрее, чем обычный человек, или, возможно, быть умнее?

Дон Хуан внезапно перестал говорить и спросил меня, о чем я
задумался.

- Ах, ты так практичен, - прокомментировал он после того, как я
рассказал ему о моих мечтаниях. - Я думал, что в повышенном сознании
твой темперамент станет более артистичным, более мистичным.

Дон Хуан повернулся к Висенте и попросил его ответить на мои
вопросы. Висенте прочистил горло и потер руки об свои штаны. Он
производил ясное впечатление страданий человека на грани испуга. Мне
стало жалко его. Мысли завертелись клубком. И когда я услышал его
заикание, в мою голову ворвался образ - образ, который всегда возникал
у меня при виде робости моего отца, его боязни людей. Но прежде чем я
успел поддаться этому образу, глаза Висенте вспыхнули с какой-о
необычайной внутренней яркостью. Он уставился на меня с комично
серьезным лицом и заговорил авторитетно, в профессорской манере.

- Отвечаю на твой вопрос, - сказал он. - В повышенном сознании нет
ценности выживания, иначе в нем оказалась бы вся человеческая раса.
Люди бегут от него, поскольку войти в него очень трудно. И все же
всегда существует маловероятная возможность того, что обычный человек
может войти в такое состояние. Когда это происходит, он обычно
преуспевает в смущении, порою даже непоправимо.

Все трое разразились хохотом.

- Маги говорят, что повышенное сознание является главным входом в
"намерение", - сказал дон Хуан. - И они именно так его и используют.
Подумай над этим.

Я по очереди осмотрел каждого из них. Мой рот был открыт, и я
чувствовал, что если оставлю его открытым, то в конце концов смогу
разрешить загадку. Я закрыл глаза, и ответ пришел ко мне. Я
почувствовал это. Я не думал о нем. Я не мог бы выразить его словами,
как бы сильно не старался.

- Хорошо, хорошо, - сказал дон Хуан, - ты настиг другое решение
магов, причем самостоятельно, но у тебя еще нет той энергии, чтобы
подравнять его и выразить в словах.

Ощущение, переживаемое мной, было более чем просто неумение
выражать свои мысли, оно было подобно переживанию того, что я забыл
давным-давно: когда я не знал, что же я чувствую, потому что еще не
научился говорить, и следовательно, не имел средств претворять свои
чувства в мысли.

- Размышление и точное выражение того, что ты хочешь сказать,
требует несметного количества энергии, - сказал дон Хуан, вдребезги
разбив мое чувство.

Сила моей задумчивости была так велика, что я забыл, с чего она
началась. Я ошеломлено посмотрел на дон Хуана и признался, что понятия
не имею о том, что они или я говорил и делал минутой раньше. Я помнил
инцидент с кожаной веревкой и то, что после этого говорил мне дон Хуан,
но не мог вспомнить чувства, которые переполняли меня буквально
секундой раньше.

- Ты пошел ошибочным путем, - сказал дон Хуан, - ты пытаешься
вспомнить мысли так, как делал это всегда, но сейчас другая ситуация.
Минутой раньше у тебя было всепоглощающее чувство, что ты знаешь что-то
очень особенное. Такие чувства нельзя вспомнить, используя память. Ты
вспомнишь их, когда вновь создашь их "намерение".

Он повернулся к Сильвио Мануэлю, который растянулся в кресле,
вытянув ноги под кофейный стол. Сильвио Мануэль пристально посмотрел на
меня. Его глаза были черные как два куска блестящего обсидиана. Без
малейшего движения мышц он издал пронзительный птичий крик.

- Намерение!! - Кричал он. - Намерение!! Намерение!!

С каждым криком его голос становился все более и более
нечеловеческим и пронзительным. Волосы на задней части моей шеи встали
дыбом. По коже побежали мурашки. Но мой ум, вместо того, чтобы
сфокусироваться на испуге, который я переживал, упорно продолжал
вспоминать чувство, которое я имел. И прежде чем я успел полностью
обсмаковать это, чувство во возникло и взорвалось в чем-то еще. Вот
тогда я понял не только то, почему повышенное сознание является входом
в "намерение", я понял, что было самим "намерением". И прежде всего я
понял, что это знание не может быть выражено словами. Это знание было
здесь для каждого. Его можно было почувствовать, можно было
использовать, но невозможно было объяснить. В него входили, изменяя
уровни сознания, следовательно, повышенное сознание было дверью или
входом. Но даже этот вход невозможен для объяснения. Им можно было
только пользоваться.

Здесь был и другой фрагмент знания, который пришел ко мне в этот
день без какой-либо подготовки: что естественное знание "намерения"
доступно каждому, но господство над ним принадлежит тем, кто попробовал
его.

К этому времени я был ужасно утомлен, вполне вероятно, из-за того,
что мое католическое воспитание оказывало тяжелейшее противодействие.
Одно время я даже верил, что намерение было богом.

Я рассказал об этом дон Хуану, Висенте и Сильвио Мануэлю. Они
рассмеялись. Висенте тем же профессорским тоном сказал, что оно не
может быть богом, поскольку "намерение"

- Это сила, которая не может быть описана или более менее
изображена.

- Не будь нахалом, - сказал мне строго дон Хуан. - Не пытайся
спекулировать на основании твоей первой и единственной пробы. Подожди,
пока не сможешь управлять своим знанием, а уж потом решай, что есть
что.

Воспоминания четырех настроений "выслеживания" истощили меня.
Наиболее драматическим следствием было большее, чем обычно,
безразличие. Меня не волновало бы и то, свались я или дон Хуан
замертво. Меня не волновало, останемся ли мы на этом древнем форпосте
на ночлег или начнем спуск в темноту прямо сейчас.

Дон Хуан был очень проницательным. Он отвел меня за руку, как
слепого, к массивной скале и помог мне сесть спиной к ней. Он
посоветовал, чтобы я позволил естественному сну вернуть меня в обычное
состояние сознания.

4. Н а ш е с т в и е д у х а

Видение духа

Прямо после позднего обеда, пока мы были еще за столом, дон Хуан
сообщил, что мы оба проведем эту ночь в пещере магов, и что нам пора в
дорогу. Он сказал, что мне просто необходимо посидеть там еще раз в
полной темноте, позволив структуре скалы и намерению магов сдвинуть мою
точку сборки.

Я хотел встать со стула, но дон Хуан остановил меня и сказал, что
сначала хочет объяснить мне кое-что. Он потянулся, положив ноги на
сидение стула, а затем откинулся на спинку в расслабленное и удобное
положение.

- Когда я "вижу" тебя более подробно, - сказал дон хуан, - я
замечаю в тебе все большее и большее сходство с моим бенефактором.

Я почувствовал себя ужасно неудобно и не мог позволить ему
продолжать. Я сказал, что не могу представить себе, в чем это сходство,
но если что-то общее и есть, - а такая возможность никак не устраивала
меня, - я буду признателен ему, если он расскажет мне об этом, дав мне
шанс исправиться или избежать этого.

Дон Хуан смеялся, пока слезы не покатились по его щекам.

- Одно из сходств в том, что, когда ты действуешь, ты действуешь
очень хорошо, - сказал он, - но когда ты думаешь, то всегда сбиваешь
себя с толку. Мой бенефактор был точно таким же. Он не мог хорошо
думать.

Я хотел оправдать себя, сказав, что с моим пониманием все в
порядке, но уловил проказливый оттенок в его глазах и тут же