которым он жил последнее время. Если есть возможность получить какие-то
доказательства своего опыта, то он намеревался использовать ее столько,
сколько смогут выдержать его нервы. Надеялся, что не проснется спокойно на
следующее утро с жутким подозрением, что его мозги все же размякли и
собственным чувствам он больше доверять не может.
ногами в разжиженной весенней почве, он оставался напряженным, опасаясь
любого изменения внутри круга исключительной темноты: уменьшения черноты,
появления теней внутри мрака, искры, намека на движение, чего-нибудь, что
может сигнализировать о приближении... пришельца. Остановился в трех футах
от края этого утомительного для глаз мрака, слегка вытянул голову вперед -
изумленный, как бродяга из сказки, глядевший в самое большое волшебное
зеркало черта, какое только могли вообразить себе братья Гримм, которое
ничего не отражало. Оно было заколдованно или что-то в этом роде, но
предоставляло замечательную возможность бросить взгляд, при котором дыбом
встают волосы, - взгляд прямо в вечность.
величиной с лимон. Осторожно бросил его в дверь: был уверен больше чем на
пятьдесят процентов, что камешек отлетит от черноты с жестким
металлическим лязгом. Было легче поверить, что он видит предмет, чем в то,
что заглядывает в бесконечность. Но камень пересек вертикальную плоскость
двери и исчез без звука.
за воображаемым порогом. Ствол не просто пропал во тьме. Нет, сама чернота
так недвусмысленно заявила свои права на переднюю часть его ружья, что ему
показалось, будто кто-то запустил мощную электропилу на полную скорость и
провел лезвием по стволу до затворной рамы, почти дойдя до приклада, и
аккуратно срезал металл.
ствола. Казалось, ее ничто не затронуло.
На ощупь все было таким, каким оно и должно быть.
поднял дрожащую руку, как бы говоря кому-то "привет", протянул ее вперед,
и... ощутил место перехода между этим миром и тем... что бы там ни
находилось за дверью! В ладони начало покалывать, а пальцы стали словно
ватные. Холод: он почти чувствовал, что его рука касается подобия лужи, но
слишком нежно, чтобы прорвать поверхностное натяжение.
страшно потерять?
так же, как и дробовик. Ей не встретилось никакого сопротивления, и его
запястье теперь кончалось аккуратным обрубком.
повинуется ли ему рука с той стороны барьера. Все чувства заканчивались в
том месте, где эта адская чернота пересекала его запястье.
изменившейся, как и дробовик. Все мышцы действовали, как и прежде, и он
снова чувствовал ее целиком.
вставал по бокам этого невозможного круга тьмы. Луг поднимался наверх,
замороженный бледным сиянием луны. Дом выше луга. Некоторые окна темны, а
другие заполнены светом. Пики гор на западе, шапки снега сверкают в
послеполуночном небе.
галлюцинации слабоумного старика, смысла которой нельзя понять. Он не был
старым глупым маразматиком, в конце концов. Старым, да. Неумным, быть
может. Но не маразматиком.
смотрит на нее словно бы сбоку. Он представил себе длинную трубу из
эбонита, совсем не отражающего свет, ведущую прямо в ночь, немного похожую
на нефтепровод. Он тянется через тундру Аляски, пробивается иногда через
горы и висит в разреженном воздухе, когда по пути пересекает различные
низменности. Достигает этого уголка земли, где продолжается прямо и
правильно, не изгибаясь, и уходит в космос: туннель к звездам.
на него с другой стороны, то обнаружил нечто совершенно отличное - но не
менее странное - от образа трубопровода в своем мозгу. Лес лежал за
огромными воротами, неизменный, насколько он это мог определить. Луна
светила, и деревья тянулись к ней, словно стремясь как-то ответить на
ласку этого серебристого сияния, а где-то вдалеке ухала сова, вылетевшая
на охоту. Дверь исчезала, если смотреть на нее сбоку. Ее толщина, если она
у нее была, оказалась меньше, чем у нитки или хорошо наточенного лезвия
бритвы.
места первоначального наблюдения, увидел дверь в виде того же самого
тридцатифутового круга, загадки, лишенной каких-либо черт. В обратной
перспективе эта загадка, казалось, поглощает не часть леса, а луг и дом на
вершине склона за ним. Дверь была как огромная монета, толщиной с лист
бумаги, поставленная на ребро.
узкую нить сверхъестественной черноты посреди меньшей темноты ночи.
Протянул руку, но она наткнулась только на пустой воздух.
затем изогнулся влево, поглядев на ту часть двери, которую обозначил как
"переднюю". И погрузил левую руку в темноту настолько же глубоко, как и
раньше.
в то, что феномен перед ним совсем безвреден, и это после всего того, что
случилось. Любопытство, этот старый убийца котов - и не так уж малого
числа людей, - поймало его в свои объятия.
часть двери. Его пальцы не проходили насквозь.
стороны. Дверь была тоньше бритвенного лезвия, но, однако, он уже
пропихнул в нее четырнадцать дюймов руки и предплечья.
однажды бросив взгляд на "перед" двери.
ногами, весь, и останется без какой-либо связи с тем миром, который он да
сих пор знал. Что обнаружит за дверью? Сможет ли вернуться, если ему не
понравится то, что там найдет?
него не нашлось. Эдуардо стоял у края, размышляя - и постепенно все
явственней ощущая, что "нечто" появляется. Прежде чем он смог решить, что
же делать, эта чистая эссенция темноты прорвалась, вытекла из двери -
океан ночи, который одним глотком вобрал его в свое сухое, но затопляющее
нутро.
животом на прошлогодней примятой траве, голова повернута вправо, а взгляд
направлен на длинный луг перед домом.
закатилась, и ночь была тусклой и бесцветной без ее серебристого
колдовства.
оставался незамутненным: помнил дверь.
толщиной с бритвенное лезвие исчезла. Лес стоял там же и такой же, какой
всегда.
обвалилась ли она и не лежит ли теперь плоско на земле, превратившись в
бездонный колодец. Но она просто пропала.
что, казалось, сквозь мозг протянули раскаленную проволоку и теперь ее
подергивают, он аккуратно встал на ноги. Его качало, как пьяницу,
протрезвевшего после недельного кутежа.
камера должна была лежать, пока, наконец, не убедился, что находится уже
там, где сегодня не был. Найти камеры он не смог.
горького и черного, как эспрессо. С первой чашкой он выпил две таблетки
аспирина.
Слишком много кофеина может спровоцировать неприятности с простатой. Но
этим утром его вообще не волновала простата, даже то, что она может
раздуться как баскетбольный мяч. Ему был нужен кофе.
пистолетом, и положил ее на кухонный стол. Затем вытащил стул и сел так,
чтобы легко можно было схватить оружие снова.
Херберт Фрэнк
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Круз Андрей
Самойлова Елена