рабочих распустили по домам. Но это не помогло. Вы не стали слушать?
с теми, у кого нет правительства, нет никакой центральной власти?
тором вы говорите, было скоро нарушено.
в Ризуэле сожгли селение и убили всех, кто там жил.
мого нападения. Никто не убивал аборигенов ни там, ни где-либо еще!
правду, которую знаю я. Я готов поверить, что вы не знаете об убийствах
на Ризуэле, но вы должны поверить моим словам, что убийства были. Оста-
ется одно: обещание должно быть дано нам и вместе с нами, и оно не долж-
но быть нарушено. Вам, конечно, надо обсудить все это с полковником Дон-
гом и остальными.
сом:
их?
беспощадной злобой добавил: - И кровь Любова тоже. Он ведь тоже убит.
Твой "друг" Любов мертв.
ся, но за словами "кровь на твоих руках" для него ничего не стояло. Ког-
да на мгновение его взгляд встретился с белесым ненавидящим взглядом
Госсе, он почувствовал страх. Тошнотную боль, смертный холод. И зажму-
рился, чтобы отогнать их от себя. Наконец он сказал:
ринимаете реальности. Но это не сон, это реальность! Вы убили Любова. Он
мертв. Вы убили женщин - женщин! - жгли их заживо, резали, как животных!
яростью, как Госсе, но негромко и чуть напевно. - Чтобы вы плодились в
трупе мира, как мухи? И уничтожили нас? Мы убили их, чтобы вы не могли
дать потомства. Мне известно, что такое "реалист", господин Госсе. Мы
говорили с Любовым о таких словах. Реалист - это человек, который знает
и мир, и свои сны. А вы - сумасшедшие. На тысячу человек у вас не най-
дется ни одного, кто умел бы видеть сны так; как их надо видеть. Даже
Любов не умел, а он был самым лучшим из вас. Вы спите, вы просыпаетесь и
забываете свои сны, потом снова спите и снова просыпаетесь, - и так с
рождения до смерти. И вы думаете, что это - существование, жизнь, ре-
альность! Вы не дети, вы взрослые, но вы сумасшедшие. И потому нам приш-
лось вас убить, пока вы и нас не сделали сумасшедшими. А теперь идите и
поговорите о реальности с другими сумасшедшими. Поговорите долго и хоро-
шо!
Госсе вошел в загон - его широкие плечи сгорбились, словно под дождем.
еще одна женщина помогали ему идти - он положил руки им на плечи, чтобы
не упасть. Греда, молодой охотник, родич его Дерева, начал шутить с ним.
Он отвечал, смеялся. Казалось, они бредут назад в Эндтор уже несколько
дней.
лег у Мужского костра. Эндтор был не селением, а временным лагерем на
берегу большой реки, куда приходили ловить рыбу из всех селений, которых
было много в окрестных лесах, пока не появились ловеки. Мужского Дома
там не построили. Два очага из черного камня и травянистый косогор над
рекой, где удобно ставить палатки из шкур и камышовых плетенок, -- вот и
весь Эндтор. Река Мененд, Старшая река Сорноля, без умолку говорила там
и в яви мира, и в яви сна.
Бротера, из Тунтара и из его родного сожженного Эшрета, а других он вов-
се не знал, хотя по их глазам и движениям, по их голосам понял, что все
это - Владыки-Сновидцы. Пожалуй, столько сновидцев еще никогда не соби-
ралось в одном месте. Он вытянулся во всю длину, подложил ладонь под
подбородок и, глядя в огонь, сказал:
баб, подбрасывая в костер сосновый сук, - потому что ты слишком долго не
видел снов и не уходил в сны. А за это приходится расплачиваться тоже
очень долго.
жание от сна и от снов, - заметил Хебен, который был рабом в Центрвилле
и в Лагере Смита. - Ловеки глотают отраву, чтобы уходить в сны. После
того как они ее проглотят, лица у них становятся как у сновидцев. Но они
не умеют ни вызывать снов, ни управлять ими, ни плести и лепить, ни вы-
ходить из снов. Я видел, как сны подчиняли их, вели за собой. Они ничего
не знают о том, что внутри их. Вот и человек, много дней не уходивший в
сны, становится таким же. Будь он мудрейшим в своем Доме, все равно он
еще долго потом будет иногда становиться сумасшедшим. Он будет подчинен,
будет рабом. Он не будет понимать себя.
ку на плечо Селвера и, ласково его поглаживая, сказал:
денькие голоса, почти лишенные мелодичности, шелестели, точно ветер в
камышах Эндтора. Они пели одну из песен Ясеня об изящных резных листьях
- как осенью они становятся желтыми, а ягоды краснеют, а потом первый
ночной иней серебрит их.
зался таким чудовищно высоким и широкоплечим. Позади него на фоне звезд
чернели развалины выжженного огнем дома. "Я такой же, как ты", - сказал
он, не глядя на Селвера, тем голосом сна, который пытается обнажить
собственную неправду. Сердце Селвера давила тоска, он горевал по своему
другу. "У меня болит голова", - сказал Любов обычным голосом и потер
шею, как всегда ее тер, и Селвер протянул руку, чтобы коснуться его и
утешить. Но в яви мира он был тенью и отблесками огня, а старики пели
песню Ясеня - о белых цветках на черных ветках среди резных листьев.
пришел в Эшсен после полудня и встретился с ними в стороне от загона,
под развесистым дубом - лесные люди чувствовали себя неуверенно под
бескрайним открытым небом. Эшсен был дубовой рощей, и этот дуб - самый
большой из немногих, которые колонисты сохранили, - стоял на косогоре за
коттеджем Любова, одним из немногих пощаженных огнем. С Селвером под дуб
пришли Резван, Старшая Хозяйка из Берре, Греда из Кадаста и еще девять
человек, пожелавших участвовать в переговорах. Их охранял отряд лучников
на случай, если ловеки тайком принесут оружие. Но лучники укрылись за
кустами и среди развалин вокруг, чтобы ловеки не подумали, что им угро-
жают. С Госсе и полковником Донгом пришли трое ловеков, которые называ-
лись "офицерами", и еще двое из лесных лагерей. При виде одного из них -
Бентона - бывшие рабы стиснули зубы. Бентон имел обыкновение наказывать
"ленивых пискунов", подвергая их стерилизации на глазах у остальных.
грязно-серой. Значит, он действительно болен.
дубом (ловеки остались стоять, а лесные люди опустились на корточки или
сели на мягкий влажный ковер из прелых дубовых листьев). - Начать необ-
ходимо с того, чтобы вы в рабочем порядке определили суть ваших условий
и какие они содержат гарантии безопасности для моих подчиненных.
голосе Селвера появилась напевность. Он вскочил на ноги, готовый к сос-
тязанию, и в его голове ручьями заструились мотивы.
не собирался принимать вызова.
рослых гуманоидов, - сказал он. Но губы его дрожали. Он был стар, расте-
рян, унижен.
тавалось радости, в нем была только смерть. Он снова сел.
безучастно. - Не будете ли вы так добры повторить ваш вопрос?
ничего.
ным нетерпением.
есть действующий радиоприемник.
на парашюте вертолет. Часовые сообщили, что это было радио, и он позво-
лил, чтобы оно осталось у ловеков. Теперь Селвер просто кивнул.
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Круз Андрей
Орлов Алекс