Семли? Выкупая не свою жизнь (ибо кто сможет причинить вред тебе?), а
жизнь этого вот жалкого, недостойного получеловека? Дешево же ты ценишь
мои фамильные драгоценности! На, возьми этот камень - к счастью, его не
так легко потерять.
предмет и кинул Роканнону; ошарашенный, тот стоял и смотрел не отрывая
глаз на драгоценный камень, на золотую цепочку, и ему казалось, что они
обжигают его ладонь.
мы увидели двух ольгьо, а рядом третьего - мертвого, и мы остановились
спросить, не проходил ли мимо нагой путник со своим недостойным слугой. И
один из двоих пал ниц и рассказал, что произошло, и я взял у другого
ожерелье. И заодно жизнь, потому что он сопротивлялся. Так я узнал, что ты
пересек залив, и потом Кьо привел меня к тебе. Но почему ты шел на север,
Роканнон?
как мы увидели вас.
со вчерашнего вечера капли воды во рту не было.
за спиной у Роканнона. Клонимая ветром трава осталась вдруг где-то далеко
внизу, и между бесконечной равниной и небом они понеслись на юго-запад.
Наконец-то Роканнон мог снять с себя герметитовый костюм: Могиен дал ему
свои сменные рубашки и плащ. Едой им послужили захваченные из Толена
сухари, корни пейи и четыре короткокрылых зверька, которых подстрелили
Рахо и Яхан (тот последний страшно обрадовался, когда в руках у него снова
оказался лук). В этой части равнины живность буквально подставляла себя
под стрелы, и из-за того, что ничего не боялась, она то и дело попадала
коням в открытые пасти. Даже крохотные насекомые с жужжащими прозрачными
крыльями (хотя на самом деле это были миниатюрные сумчатые), здесь безо
всякого страха порхали у тебя над головой, с откровенным любопытством
таращили круглые золотые глаза, на миг садились на руку или на колено и
тут же взлетали и уносились прочь. Впечатление было, что никакой разумной
жизни на этой огромной травянистой равнине нет.
души, - сказал Могиен.
костра, - отозвался Роканнон.
и посмотрел на Роканнона; Могиен, снимавший с себя сейчас пояс с двумя
мечами, не сказал ни слова.
трудно было идти по равнине пешком, настолько же приятно было лететь над
ней. Точно так же прошел следующий день, и в самом конце его, перед
наступлением вечера, когда они оглядывали сверху травяной простор, пытаясь
увидеть где-нибудь ручеек, Яхан повернулся в седле и прокричал:
похожее на серые складки.
услышал, как Кьо резко втянул воздух, будто чего-то испугался.
словно застывшие волны на неподвижном море, поднимались пологие холмы.
Время от времени над ними проплывали на север кучевые облака, а между тем
равнина впереди превращалась в пологий склон, уходящий все выше и
становящийся все темней; и ее рассекали там овраги и трещины. К вечеру
горы стали видны совсем отчетливо; равнины уже погрузились во мрак, а
далекие вершины на юге еще долго сверкали золотым блеском. Потом они
начали тускнеть, слились с темным небом и из-за них показалась и торопливо
поплыла вверх луна Лиока, похожая на большую желтую звезду. Величавей
Лиоки поплыли, но только с востока на запад, ярко сияющие Фени и Фели.
Последней из четырех взошла и помчалась в погоню за остальными своими
сестрами Хелики, то светлея, то темнея, опять светлея и опять темнее -
этот цикл длился полчаса. Роканнон лежал на спине и наблюдал в промежутка
между черными на фоне ночного неба высокими травинками лучезарный, сложный
и медленный танец лун.
полосами, Яхан, стоя у головы животного, предупредил:
коня. - Они до отвала наелись мяса хэрило, когда мы громили Згаму, но с
тех пор крупной дичи им не доставалось - меленькие прыгуны для них все
равно что ничего. Подбери свой плащ, Повелитель Скиталец: если ветром
бросит его полу к морде твоего коня, тот твоим плащом и пообедает.
кожа свидетельствовали о неодолимом влечении, которое одна из его бабушек
вызвала у какого-то знатного ангья, разговаривал менее подобострастно и
более насмешливо, чем большинство "среднерослых" - Могиен никогда его не
одергивал, а резкость Рахо не могла скрыть его беззаветную преданность
Могиену. Уже почти среднего возраста, Рахо явно считал это путешествие
бессмысленной затеей, но, столь же явно, был готов отправиться со своим
повелителем хоть на край света, даже если бы это грозило смертельной
опасностью.
конь взлетел вверх. Весь этот день кони, позабыв об усталости, летели к
охотничьим угодьям, которые они чуяли на юге, и их подгонял дующий в спину
северный ветер. Все выше становились, все темней и четче леса у подножия
гряды гор, которая, казалось, парила в воздухе. Деревья появились и на
равнине, они росли группками и рощицами, островками в волнующемся от ветра
море травы. Рощи слились в леса с зелеными полянами среди деревьев.
Сумерки сгущались, когда путешественники опустились на берег поросшего
осокой озерца среди лесистых холмов. Проворно и ловко Яхан и Рахо стали
освобождать крылатых коней от клади и сбруи, а потом отпустили их.
Мгновенье - и те, с рычаньем ударяя по воздуху широкими крыльями, взмыли
над холмами, разлетелись в разные стороны и исчезли.
когда Повелитель Могиен позовет их своим беззвучным свистком.
короткокрылых прыгунов и другую дичь, какая им попадется; Роканнон же
выдернул из грунта несколько кустиков пейи с сочными корнями и, завернув
корни в листья этого же кустарника, положил их печься в угли костра. Он
умел обходиться тем, что предлагала планета, на которой он оказывался, и
этим своим уменьем гордился; и эти дни перелетов, длившихся с утра до
вечера, постоянный голод и сон под открытым небом, в весеннем ветре,
привели его в наилучшую возможную форму, обострили все его чувства.
Поднявшись на ноги, он увидел, что Кьо стоит у края озерца - совсем
маленький, не выше торчащей из воды осоки. Кьо стоял и смотрел на горы,
которые, серыми громадами вздымаясь на юге, собирали вокруг своих вершин
все облака и все безмолвие неба. Роканнон, подойдя и став рядом, увидел,
что лицо фииа выражает разом отчаянье и азарт.
поворачивая к нему головы, своим робким негромким голосом.
улыбаясь, Роканнон.
чем золото или камни... Что сможешь ты отдать, Скиталец, там, где высоко и
холодно, где все серое? Из огня - в холод...
шевелил. По коже Роканнона пробежали мурашки, и он закрыл границы своего
сознания, бежал от того, что туда вторглось, в свою человеческую и личную
сущность.
как обычно, и обычным же голосом сказал:
народ любит долины и свет солнца. За несколько дней мы долетим до их
деревень.
сказал Рахо. - Какие удивительные места - и никто здесь не живет!
киларов, Могиен сказал:
рождения героев, до того, как были построены Халлан и высокий Ойнхалл, до
того, как нанес свой удар, которому нет равных, Хендин, и до того, как
Кирфьель погиб на Орренском Холме, мой народ жил здесь, во Фьерне. Мы
приплыли в Ангьен с юга на лодках с драконьей головой и там, в Ангьене,
встретили дикарей, прятавшихся в пещерах внутри прибрежных скал или в
лесах, дикарей, у которых лица были белые. Ты ведь знаешь, Яхан, "Песнь об
Орхогиене": "На ветре верхом, пешком по траве, по морю скользя, по тропе
Лиоки к звезде, что Брехен зовется..." Тропа Лиоки идет с юга на север. В
песне рассказывается, как мы, ангья, покорили дикарей-охотников, ольгьо,
единственный в Ангьене родственный нам народ; и хотя различия между нами и
ими очевидны, мы с ними родственники и называемся вместе лиу. Но об этих
горах ничего в песне не говорится. Правда, эта песня очень старая, и,
может быть, потерялось ее начало. Или, может, именно отсюда и пришел мой