книга претерпела в известной мере некую разновидность той самой
"прогрессивной эволюции", о процессах которой в ней так много говорится.
Ведь самым лучшим средством обучения служат собственные ошибки, четко
очерченные. Я не хочу сказать, будто теперь книга уже не содержит никаких
ошибок. Состояние столь высокого совершенства, видимо, вообще недостижимо
для книги о будущем.
какие-либо монографии по так называемой футурологии. Те работы, которые
мне затем довелось прочесть, вроде книг Томсона или Кларка, носят, как я
мог убедиться, характер несколько отличный от "Суммы", ибо авторы этих
книг в основном строят предположения о новых, еще не известных
изобретениях и научных открытиях, а также "намечают" даты их появления,
иначе говоря, они как бы "составляют календарь" будущего развития науки и
техники. Меня же привлекал несколько иной вопрос, вопрос о самом
"генераторе" как изобретений и открытий, так и вообще всех творческих
(например, математических) актов человеческой мысли. Говоря в переносном
смысле, целью, которая виделась мне вдалеке, был некий образ "наиболее
универсального окончательного алгоритма", охватывающего всякое разумное
созидание в материальной области мира. Вместе с тем я стремился дать по
возможности полный обзор цивилизационных феноменов, обзор, претендующий на
восприятие явлений "психозоя" с как бы внеземной, галактической или
попросту общекосмической точки зрения. Разумеется, поступая именно так, я
полностью отдавал себе отчет в значительности того риска, на который шел,
так как чем смелее подобные попытки, тем больше шансов, что они окажутся
смешными и будут перечеркнуты фактическим развитием общества и науки, и
все же я счел, что в нынешнее время стоит пойти на такой даже столь
значительный риск. Ибо наше время я считаю исключительным и понимаю это в
следующем смысле. Как известно, фундаментальное положение исторического
материализма Маркса гласит, что человека создал труд и что изменения, из
которых складывается история человечества, зависят в конечном счете от
изменений в орудиях труда, поскольку новые орудия по-новому преобразуют
производительные силы общества. В процессе антропогенеза человека
сформировал труд физический как деятельность, направленная на
удовлетворение основных потребностей, тогда как труд умственный был
производным от физического и служил усилению этого последнего. Союзниками
человека - производителя материальных благ - стали по прошествии веков
совершенные машины, однако в области мышления он был не только лишен какой
бы то ни было аналогичной помощи, но даже и саму мысль о такой помощи
считал нереальной. Более того, человек считал эту мысль неправильной и
даже "вредной", что легко усмотреть по тому сопротивлению, какое - среди
самых разнообразных мыслителей - будит призрак "синтетического разума",
составляющего якобы подлинную угрозу человеческим ценностям и даже самому
бытию человека. В этой точке зрения надлежит прежде всего усматривать
предвзятость, созданную давлением многовековой традиции. Впрочем, отсюда
не вытекает, что этой точкой зрения следует пренебрегать.
которые, возникнув в сфере труда ф_и_з_и_ч_е_с_к_о_г_о, переступают его
границы и вторгаются в сферу у_м_с_т_в_е_н_н_о_г_о труда человека. Речь
идет об элементарных зачатках гигантского процесса, нацеленного в будущее,
а вместе с тем и о неизбежном результате кумулятивного роста науки,
создаваемой столетиями. В указанном смысле это "новое" является следствием
неудержимого бега нашей цивилизации, откуда опять-таки не вытекает, что
эта очередная технологическая революция не может нести с собой задач и
проблем, очень трудных и даже таящих угрозу. Впрочем, всякую угрозу для
цивилизации можно свести либо к неумению овладеть
о_б_щ_е_с_т_в_е_н_н_ы_м_и силами, либо же к неумению овладеть силами
П_р_и_р_о_д_ы. В обоих случаях речь идет, таким образом, об одном и том же
типе источника угрозы: этим источником служит н_е_в_е_ж_е_с_т_в_о -
незнание законов развития, будь то общественного, будь то естественного,
природного. Наилучшим средством против невежества служит н_о_в_о_е
з_н_а_н_и_е, причем ситуация требует все энергичней обращать прежний
порядок явлений: в предыстории практика, естественно, опережала теорию,
ныне же теория обязана провидеть пути практики, ибо за всякое невежество,
проявленное сейчас, человечеству придется дорого заплатить потом.
Очевидно, что более полное, и значит лучшее, знание всегда было
наисовершеннейшим средством против знания половинчатого, или попросту
ложного, однако теперь, как никогда еще, до огромных размеров возросла
сумма затрат, потерь и даже поражений, какие влечет за собой подобная
нехватка знаний. По этой причине наиценнейшей, жизненно необходимой
является информация о законах научно-технического развития, но не
информация о "календаре открытий и изобретений", доступ к которому для нас
закрыт, а информация об их и_с_т_о_ч_н_и_к_е, "генераторе". Размышлениям о
его характеристиках, его познаваемости, о его действии и о различных его
формах и посвящена в основном предлагаемая книга. Используя удобный
случай, я хочу здесь сердечно поблагодарить издательство "Мир", которое
пожелало представить эту книгу критическому вниманию советского читателя,
а также всех тех, кому пришлось порядочно потрудиться, дабы - не
располагая совершенными переводческими машинами, о которых столько
говорится в "Сумме"! - облечь в одежды русского прекрасного языка мысли, в
ней содержащиеся.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
удалось очертить ее границы, а благодаря этому и завершить ее; иначе,
задуманная как "башня разума", с которой открывается бескрайняя
перспектива, она разделила бы участь своей библейской предшественницы.
Пришлось опустить многие вопросы и темы (по-своему очень важные), чтобы
выдержать основную линию, выраженную не столько в выборе затрагиваемых
проблем, сколько в подходе к ним - подходе, который в тексте определяется
как "позиция Конструктора". И все же книга не избежала тематической
неуравновешенности. Об одном в ней сказано слишком мало, о другом -
слишком много. Я мог бы обосновать сделанный мною отбор материала, но в
конечном счете он, разумеется, продиктован моими личными вкусами и
пристрастиями.
цивилизации, пронизанных "все-инженерным" лейтмотивом? Кибернетическим
толкованием прошлого и будущего? Изображением Космоса, каким он
представляется Конструктору? Рассказом об инженерной деятельности Природы
и человеческих рук? Научно-техническим прогнозом на ближайшие тысячелетия?
Собранием гипотез, чересчур смелых, чтобы претендовать на подлинную
научную строгость? - Всем понемногу. Насколько же можно, насколько
допустимо доверять этой книге? - У меня нет ответа на этот вопрос. Я не
знаю, какие из моих догадок и предположений более правдоподобны. Среди них
нет неуязвимых, и бег времени перечеркнет многие из них. А может быть, и
все, - но не ошибается только тот, кто благоразумно молчит.
просто. Однако не всегда строгость вступала в союз с простотой. И не
всегда я достаточно четко отделял концепции, которые создал сам (на свой
страх и риск), от тех, которые откуда-либо заимствовал.
место я отвожу проф. И. С. Шкловскому, поскольку его монография * оказалась
одной из ключевых для "Суммы", которая без нее вообще не могла быть
написана в нынешнем виде. Коль скоро (как об этом говорится в первой
главе) предсказание будущего развития отягощено "ненадежностью" даже при
узкоспециальных прогнозах на десятилетие, коль скоро две великие земные
эволюции - биологическая и технологическая (описанные во второй главе) -
не дают достаточных оснований для целостных и далеких прогнозов, то
единственным выходом в такой ситуации, который не является чисто
спекулятивным, была бы попытка включить земную цивилизацию как элемент в
некоторое множество. Включить же ее можно лишь в гипотетическое множество
космических цивилизаций; это дает нам основание представить в третьей
главе опыт такой "компаративистики". Культивировать "сравнительную
космическую социологию", которая позволила бы делать по-настоящему далекие
прогнозы, также весьма рискованное занятие. Эта пока не существующая
дисциплина опирается практически только на один-единственный опытный факт,
да и тот негативный: на отсутствие во всей совокупности астрофизических
данных каких-либо признаков разумной (технологической) деятельности в
наблюдаемой нами части Космоса. Возвести единичный факт в ранг критерия и
(в дальнейших главах) основывать на нем оценку возможных путей развития
человечества - смахивает на парадокс или абсурд. Однако ведь и основой
космогонических теорий в астрономии также является единичный негативный
факт. Я имею в виду парадокс Ольберса. Если бы Вселенная - гласит этот
парадокс - была бесконечна и равномерно заполнена звездами, все небо
должно было бы излучать равномерный свет, чего на самом деле не
происходит. Именно это и есть тот "негативный факт", который должны
принимать во внимание все гипотезы о строении Вселенной. Аналогично
отсутствие видимых проявлений астроинженерной деятельности побуждает нас
отвергнуть все ортоэволюционные гипотезы, согласно которым будущее - это
приумноженное настоящее, и, значит, все цивилизации, опередившие земную,
должны широко культивировать звездную инженерию в астрономически
наблюдаемых масштабах. Подобно тому как парадокс Ольберса не служит вехой
для однозначного выбора правильной модели Вселенной, отсутствие
астроинженерной деятельности не гарантирует успеха той или иной гипотезе о