пугать. Просто с этой историей ты познакомишься рано или поздно, и я
предпочитаю, чтобы ты услышала ее от меня.
известно, что до эпохи Редукции наш мир был перенаселен...
пришлось строить огромные города под землей, в естественных и искусственных
пещерах.
плантациях, а для растений нужны были и место, и солнечный свет.
это нравилось далеко не всем. Фактически в гигантские города-муравейники
было загнано несколько миллиардов человек -- все, чье присутствие не
требовалось на полях и фермах.
Редукции? Каким образом -- и почему! -- численность населения настолько
сократилась?
слишком давно...
Какое же первое? Болезни?
небольшом замкнутом пространстве привели к эпидемиям, настолько губительным
и скорым, что медицина той эпохи не могла с ними справиться......
гипотезы, она, если не ошибаюсь, кажется немного попригляднее...
ограничением рождаемости, пересмотром генофонда и тщательным отбором пар,
которым дозволялось иметь потомство.
отбор... Но в народе ходит еще одна версия.
были изобретены незадолго перед Редукцией, и что они-то и послужили главной
ее причиной.
достойными человека, а всем остальным ведают машины, и мы практически не
вмешиваемся в их работу. Но так было не всегда, дочка, далеко не всегда!
Топотун -- универсальный робот, он может прислуживать в доме, возделывать
поля и ходить за скотом, трудиться у станка, управлять другими машинами...
Он способен делать все, чем брезгует человек -- простую, нудную,
утомительную, нетворческую работу. Но до Редукции именно этим и занималась
подавляющая часть населения... Понимаешь? Они делали то, что могут делать
топотуны, причем еще лучше, чем люди. И люди стали ненужными, когда
появились роботы -- долговечные и неутомимые существа, которым не нужны ни
пища, ни кров над головой, ни одежда, ни развлечения, ни семья, ни осознание
своей значимости, своего достоинства... Представляешь себе, миллиарды и
миллиарды никому не нужных разумных созданий! Разом выброшенных из жизни,
потерявших цель и смысл существования! А ведь их надо было кормить и
занимать, как малых детей...
эпидемии не являлись естественным исходом... говорят, что кое-где это были и
не эпидемии вовсе, а газы... отравляющие газы...
предков! -- на совести? Пусть не сразу, но историки установили бы правду...
разыскали бы старые документы, записи... спустились бы вниз, наконец! Ведь
если то... то, что ты говоришь... верно, значит, старые города под нами
завалены костями погибших! Их же можно...
приказом произвести полную чистку и санацию. И, уверяю тебя, ни один историк
за сотни лет не обнаружил ни одного документа, подтверждающего или
опровергающего данную версию. Там, под нами, гигантские безлюдные города,
огромные фабрики, на которых трудятся роботы; там сонм машин, которые
обеспечивают нас всем необходимым для жизни, и лишь немногие шахты позволяют
проникнуть в их царство... Те шахты, через которые поступает продукция...
Раньше же тоннели входа-выхода исчислялись миллионами... они были везде...
знает. Тоннели в каждом городе были запечатаны.
времена Редукции. Отсюда, с поверхности, их невозможно отпереть... да и не
нужно.
бы уважения в глазах других людей... что даже машины...
те, кто живет на поверхности. В некотором смысле -- херувимы, божественные
создания из древних легенд!
кто-нибудь заговорит об этом... когда ты станешь постарше... Так вот: что бы
тебе ни говорили, знай, что истина нам неизвестна. Чем являлась Редукция --
естественным процессом или величайшим преступлением? Нам сие неведомо...
бродят там, словно потерянные души во тьме, и проклинают тех, кто уготовил
им подобную участь. И их проклятия доходят до нашего светлого мира...
которого мучили дурные сны... о мастере, который сделал мой гребень... и о
другом, о юноше, страдающем почти неизлечимой душевной болезнью...
Неужели?..
на галерею, окинул взором нетленный древний город и окончательно похоронил
третью и четвертую гипотезы. Он, тем не менее, не считал, что следствие
зашло в тупик; наоборот, странника все чаще охватывало чувство, что каждый
шаг приближает его к разгадке тайны.
условно утро) путники добрались до угла проспекта, свернули по нему направо
и остановились на ночлег. По прикидке Блейда, часов за десять они прошли не
более двадцати двух миль, поскольку двигались неторопливо, тщательно
осматривая город с высоты галереи и проверяя, не видно ли где кэшей-убийц.
Место для ужина и сна выбрали в тех же серых коридорах складского блока, в
которых они блуждали накануне, -- большая комната с многочисленными полками,
на которых не было ничего, кроме пустоты.
через каждые полмили путники натыкались на широкую металлическую лестницу,
которая связывала все нижние и верхние балконы; их было двенадцать, как
проверил Бронта, сбегав вниз и поднявшись затем наверх. В пять раз чаще
встречались проходы, которые вели в складские помещения, и около каждого из
них с внешней стороны галереи находилась поддерживающая ее колонна. Эти
гигантские медные трубы почему-то очень интересовали Кести; он внимательно
оглядывал их, иногда подходил ближе и ощупывал руками. Блейд ему не мешал,
полагая, что дождется какого-нибудь дельного предложения.
конусов и пирамид, прикидывая, куда двигаться дальше. Голова у него
побаливала, и было ясно, что время очередной командировки истекает; два дня
или три -- может быть, даже один -- вот все, чем он располагал.
регресс, мог одарить Землю несметными богатствами? Частичку светящегося
покрытия? Световой цилиндр? Излучатель, способный резать металл? Микросхемы,
на которых была собрана память кэша? Или книгу с математическими текстами,
найденную Сейрой?
что задача, которую всегда ставил перед ним Лейтон, -- поиск новых знаний --
на сей раз подменялась другой, его личным расследованием, начатым полтора
месяца назад. Он твердо собирался довести это дело до конца, причем не для
удовлетворения собственного любопытства (что тоже было бы вполне весомой
причиной), а потому, что раскрытая истина могла бы раскрыть и двери наверх
для обитателей подземных анклавов. Еще никогда ему не приходилось встречать
людей в таком бедственном положении! Самый последний раб в Меотиде, Сарме