тридцать пять, успевших натянуть кольчуги и взять в руки оружие. Остальные
торопливо облачались в свое боевое снаряжение, но было их не так много --
еще три-четыре дюжины бойцов. На этот небольшой отряд наступали плотные
шеренги карваров, одна за другой поднимавшиеся из бирюзовых глубин. Блейд
видел отблески солнца на их шлемах, неровную линию щитов, высоко поднятые
лезвия секир и блестящие знаки на нагрудных пластинах. "Кантийцев бы сюда,
-- мелькнула мысль. -- Фалангитов!"
солдаты -- и фаланга, и конные катафракты, закованные в броню, и альбагские
секироносцы, и легкая кавалерия... Восемьдесят тысяч бойцов! А сейчас, на
заваленном бревнами чикры поле, готовились к битве едва ли восемь десятков
человек. И он, Ричард Блейд, даже не командовал ими; здесь он был таким же,
как и любой из них, -- рядовым воином, мечником Арколы Байя, и только.
мгновение ему послышался мерный топот фаланги за спиной, звон окованных
сталью двенадцатифутовых пик, мерные удары барабана, выкрики командиров...
Затем, подхватив огромный ствол, странник ринулся вперед, целя в стену
шипастых щитов, над которой покачивались чудовищные безносые морды с
огромными челюстями, с желтыми, зелеными и красными зрачками, горевшими в
глубоких глазных впадинах.
лихорадочно отсчитывая секунды, как мышцы расслабились и сжались в привычном
напряжении. Вытягивая вперед бревно, он заревел, заставив вздрогнуть
мечников Арколы, готовых к бою и к смерти:
строй карваров. Бревно чикры казалось легким, почти невесомым, но напор его
был так силен, что тричетыре атакующих в первой шеренге не устояли на ногах,
а те, что двигались за ними, начали испуганно пятиться Странник чуть
приподнял свое огромное копье, торец бревна ударил в блестящий шлем, снес
его вместе с половиной черепа, затем скользнул по плечу соседнего карвара,
ломая кости. Тот пронзительно вскрикнул. Блейд с силой швырнул бревно,
проламывая щель в плотном строе врагов, потом перехватил выпавший из руки
безносого щит -- тяжелый, рассчитанный явно не на человеческую силу, с
остроконечными пятидюймовыми шипами, торчавшими вперед словно рога
разъяренного буйвола.
Древний славный клинок, волшебный булат, который он ни разу не поднял на
человека в мирном Таллахе, не проверил в бою. Это было воистину чародейское
оружие, оно не ведало преград. Оно сокрушало панцири, дробило черепа,
рассекало жесткую неподатливую плоть карваров, пробивая грудные пластины
словно тонкую жесть, сминая шлемы и щиты. Сталь гремела и сталь, падали
враги, корчились под ногами, скребли когтистыми лапами землю, щит на левом
плече Блейда гудел от ударов. Он видел нацеленное в него оружие, жадные
широкие лезвия топоров, змеиные жала мечей, но не боялся, он был сильнее,
быстрее, искуснее. Он был неуязвим!
карвары, не одни лишь непостижимо-жуткие пришельцы из Нижнего Мира. Кайн
Дорват с ухмылкой глядел на него, рядом щерились Каста, бесноватый Кхад
Тамбур, предводитель монгов, за ним презрительно кривил губы иглстазский
колдун Кастел Брин, вздымали тяжелые мечи кровожадные полководцы Великого
Канта... Все, все они собрались сюда, встали в этот строй чудовищ, чтобы
рассчитаться с Ричардом Блейдом, героем, пророком и странником! Все они
жаждали проверить, не иссякло ли его мужество, не ослабела ли рука в
преддверии пятого десятка!
ударов левое плечо.
неожиданно смолкла, и безносые морды, жуткие пародии на человечьи лица,
вдруг перестали маячить перед самыми глазами; теперь монстры отступали,
откатывались назад, раздавались перед ним. Но он еще мог дотянуться до них
своим магическим клинком, хранившим священный жар таллахского огня! Он мог
проткнуть любое из этих чудищ -- в горло, в глаз, в живот, в сердце -- если
у них было сердце! И он бил и бил, слыша сквозь звон и грохот крики Ханка,
своего джарата: -- "Лиддана! Прикрой его слева! Лиддана!"
подпирают и защищают его десятки воинов, что они идут за ним, шаг за шагом
оттесняя врага к зыбкой границе Римпады. И тогда, сквозь застилавшее разум
бешенство берсерка, прорвалась мысль -- вот место, воистину достойное его!
Он снова вел бойцов в атаку -- пусть не тысячи, не сотни, но то был
праведный и святой бой, Ханкамар Киттала, рирдот, прикрывал его справа,
слева вздымалась тяжкая секира Лидданы, светловолосого лона, за спиной
высвистывали смертельную песнь мечи, кирки и топоры Арколы Байя. И все они
-- люди, хвала богам! -- бились с нелюдью, с проклятыми тварями, защищая
свои корабли, свои дома и свой город. Как и положено солдатам и воинам в
мире сем.
Глава 6
торговым центром на западном побережье, но и фактически столицей страны. Из
долгих бесед с Ханком и целителем Ирнотом странник уяснил, что Халла
являлась союзом больших купеческих городов наподобие немецкой Ганзы; ее
поселения считались независимыми, но всюду действовали одинаковые законы.
Единой была и денежная система, и подати, которые следовало платить в
городскую казну, и сроки отработки повинностей на строительстве дорог,
защитных стен и башен. Каждым городом правил совет из купцов, наиболее
уважаемых ремесленников и земледельцев, избираемый общим собранием; но, как
водится, тон там задавали самые богатые из местных магистратов. Впрочем,
такой порядок, напоминавший земные демократические институты, существовал на
Таргале далеко не всюду: Зарт, к примеру, был наследственной монархией, а
Рирдо -- непрочной федерацией княжеств и городов с олигархической формой
правления.
тысячелетий, и ни разу за все это время карварам не удавалось проникнуть в
город. Изучив с палубы "0рни" его окрестности, Блейд признал, что древние
строители выбрали весьма подходящее место. Главными его преимуществами
являлись скалистые и труднодоступные берега, рассеченные бухтой; восточная
часть этого похожего на восьмерку эстуария глубоко вдавалась в сушу,
западную же, обращенную к Римпаде, защищали два серпообразных мыса. Северный
и Южный. Словно два изогнутых базальтовых вала, они тянулись в бирюзовый
туман Нижнего Мира на полторы мили, охватывая внешнюю часть сарпатского
залива глухой стеной. Их оконечности были укреплены; там стояли два больших
квадратных форта, сложенных из каменных блоков, с башнями по углам.
тоннели, прорубленные в скалах, или проходившая по железным мостикам над
расселинами; пока эти два тракта оставались в руках защитников, по ним
всегда можно было перебросить подмогу. Горловина внешнего эстуария имела в
ширину полмили, и это пространство отлично простреливалось из арбалетов со
стен фортов. На них стояли и дальнобойные баллисты, из коих не составляло
труда метнуть двухсотфунтовый камень в любую точку бухты -- например, в
спину тем, кто желал бы незваным вломиться во внутреннюю гавань. Ее
отгораживала стена с огромными массивными вратами из позеленевшей бронзы, за
которыми начинался проход, где с трудом разошлись бы два корабля. По обеим
сторонам этого гигантского сооружения высились каменные башни, за ними
начинались собственно стены -- с зубчатым парапетом и многочисленными
донжонами, протянувшиеся до прибрежных утесов. Их базальтовые столбы и
пирамиды слагали оба мыса. Северный и Южный, и шли вдоль границы бирюзового
тумана на много миль. В них не было ни расселин, ни трещин, ни шхерных
проходов, через которые можно было бы проникнуть на берег; любой подобный
разлом тщательно закладывали камнем, дабы сохранить неприступный
естественный барьер, защищавший сарпатскую равнину от нашествий.
внутренней бухты. Фактически, чтобы прорваться к нему со стороны Римпады,
надо было преодолеть бронзовые врата и мощные укрепления по обе их стороны
-- немыслимое дело, пока форты на мысах могли обстреливать атакующих из
арбалетов и катапульт. С равнины же Сарпата была совершенно беззащитной:
любое войско, высадившееся на берега Халлы в двадцати-тридцати милях южнее
или севернее города, после однодневного марша оказалось бы на городских
улицах и площадях. Войско людей, но не карваров! Им, к счастью, подобный
переход был не под силу.
мирно нежилась под жарким солнцем, прикрытая с берега двумя своими
несокрушимыми валами -- природным и искусственным, отгородившим восточную
половинку бухты-восьмерки. Эту внутреннюю гавань, имевшую форму почти
идеального круга, обрамляла широкая набережная с пирсами, огромными
складами, гостиницами, тавернами и кабачками, посередине ее, как раз
напротив бронзовых врат, отходила главная городская магистраль, делившая
Сарпату пополам, на южный и северный районы. Она вела к просторной площади и
к ратуше, и сейчас по ней в жаркий полуденный час двигалась многочисленная и
пышная процессия.
доспехе, важно выступал капитан Аска Ронтар, имея по левую руку мудреца,
лекаря и финансового советника почтенного Ирнота. За ними шли в ряд четыре
горниста, каждые десять минут оглашавшие воздух воинственными трелями, и
четыре джарата-лейтенанта, в полном вооружении, в стальных шлемах, в
кольчугах под цветными яркими плащами, с мечами наголо. Далее тянулась
колонна из сотни отборных солдат, секироносцев и мечников, с Ричардом
Блейдом на правом фланге; то были самые рослые и широкоплечие мужи во всей
Посняков Андрей
Дальский Алекс
Мурич Виктор
Роллинс Джеймс
Эриксон Стивен
Никитин Юрий