ногу, цепляясь за трещину, и начал взбираться.
от воды, Саймон последовал за ним. Он обнаружил, что капитан прав. В
поверхности скалы были углубления, подходившие для рук и для ног,
сделанные природой или человеком. И вскоре Саймон оказался рядом с Корисом
на выступе в десяти футах над песком.
инструментов, вырубавших его. Выступ вел наклонно, как рампа, хотя и
круто, к вершине утеса. Нелегкая дорога для человека, у которого кружится
голова и дрожат от слабости ноги, но бесконечно лучшая, чем он смел
надеяться.
ухватился за стену и подождал, пока мир прекратит вращаться. Стиснув зубы,
он пошел вверх. Большую часть пути Трегарт проделал на четвереньках, пока
не добрался до пустоты в скале. Подув на израненные руки, он всмотрелся в
углубление. Пещера! Другого выхода отсюда нет. Нужно надеяться, что у
пещеры есть выход наверху.
себя подползти к краю выступа и посмотреть вниз.
поддерживая Йивина. В ответ на слабый взмах руки Саймона они начали
действовать, каким-то образом умудрившись поднять Йивина до выступа.
в пещеру. Воля, казалось, покинула его, как сила ушла из тела. Но мужество
вернулось, когда Корис появился рядом с ним, поддерживая Йивина.
пока ты не махнул рукой. Кому-то очень нужно было скрыть вход в пещеру.
Даже если это сокровищница древних королей, она не интересует меня. Разве
что там есть вода!
Кориса.
четвереньках необходим при входе в пещеру. А Корис едва протиснулся,
обдирая кожу на плечах и руках.
держась за стены руками.
приговор слишком быстро: справа показался слабый свет, и Саймон обнаружил,
что проход поворачивает направо.
прохода их ждало разочарование. Свет не усиливался, и когда они вышли на
открытое пространство, здесь были сумерки, а не яркое солнце дня.
Вдоль стены шла прямая линия абсолютно круглых отверстий, похожих на
корабельные иллюминаторы. Он не мог понять, как они не увидели эти
отверстия с берега: они явно выходили в сторону моря. Отверстия были
забраны каким-то материалом, пропускавшим свет туманными лучами.
обитателя каменного зала. Этот обитатель спокойно сидел в каменном кресле,
вырубленном из той же скалы, что и вся пещера, руки его лежали на широких
подлокотниках кресла, голова опустилась на грудь, как во сне.
Саймон понял, что они стоят в склепе. И пыльная тишина зала сомкнулась над
ним, как будто их закрыли в гробу без всякой надежды на спасение.
каменным блокам, на которых стояло кресло, глядя в лицо сидящего. Кресло и
сидящего покрывал толстый слой пыли. Но Трегарту было видно, что этот
человек - вождь, жрец или король - не принадлежал к расе Эсткарпа или
Горма.
бальзамировщика превратило ее в дерево. Черты полускрытого лица
свидетельствовали о могучей воле и душевной силе, орлиный нос преобладал
над остальными чертами. Подбородок маленький, заостренный, закрытые глаза
посажены глубоко. Как будто далеким предком этого человека был не примат,
а птица.
похожего на перья. Стройную талию охватывал пояс, а на коленях лежал топор
такого размера, что Саймон усомнился, мог ли мертвец поднимать его.
сжимавших рукоять топора, блестели кольца. И на всем этом лежала печать
такой чуждости, что Саймон остановился, не доходя двух шагов до помоста.
непонятном языке; Саймону показалось, что это молитва.
Трегартом. Глаза его ярко горели, как ночью, когда они уходили из
Салкаркипа.
нетерпеливо:
пугают детей по вечерам! Эсткарп древен, его знания восходят к
доисторическим временам. Но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто жил до
человека, каким человек стал сегодня. Род его вымер до того, как человек
вооружился дубиной и камнем против зверей. Но Вольт пережил свой род и
знал первых людей, и они знали его - и его топор!
знаниям и величию, прежде чем тоже не ушел от них.
его, как всего непонятного. А в других - ненавидят великой ненавистью,
потому что мудрость Вольта боролась с их глубочайшими желаниями. И мы
вспоминаем Вольта с молитвами и проклятиями, он и бог, и демон. И вот мы
убеждаемся, что он был живым существом и в чем-то похожим на нас. Впрочем,
может, с другими способностями, свойственными его расе.
капитан Эсткарпа и его гвардии, приветствую тебя и сообщаю, что люди не
очень изменились с тех пор, как ты ушел от них. Мы по-прежнему воюем, и
мир у нас редок. А сейчас, возможно, наступает окончательная ночь. Она
идет из Колдера. И поскольку море лишило меня оружия, прошу тебя отдать
мне твое! И если нам удастся снова встать лицом к лицу с колдерами, я
докажу, что взял топор не напрасно!
восклицание Йивина, шумное дыхание Танстона. Но Корис с улыбкой взялся за
рукоять топора и осторожно потянул его к себе. Сидящая фигура казалась
такой живой, что Саймон невольно подумал: вот она сожмет руки и потянет
оружие назад. Но топор подался легко, как будто тот, кто много поколений
держал его, отдавал охотно.
взмахнул топором и опустил его, остановив лишь в дюйме от каменного
помоста. В его руках оружие ожило, стало податливым и прекрасным.
никогда раньше руки мои не держали такое оружие. Я Корис из Горма, Корис
безобразный, Корис злополучный. Но с твоими добрыми пожеланиями, о Вольт,
я стану Корисом завоевателем, и твое имя снова прозвучит по всей земле!
это было единственное рациональное объяснение, которое Саймон смог дать
последующему происшествию. Сидящий человек, казалось, кивнул, один раз,
второй, как бы соглашаясь со словами Кориса. Затем тело, которое лишь
секунду назад казалось таким прочным, на их глазах начало распадаться.
это был Вольт - исчез. Лишь пыль на кресле и топор в руках Кориса остались
от него. Танстон, этот невозмутимый человек, заговорил первым, обращаясь к
своему командиру:
взяли оружие. И я думаю, оно принесет нам счастье.
Саймон отвернулся от пустого кресла. С самого своего появления в этом мире
он был свидетелем волшебства его обитателей и принимал его как должное.
Принял он и последнее событие. Но даже обладание знаменитым топором Вольта
не принесло им ни воды, ни пищи, и он сказал об этом.
придется вернуться к берегу и попробовать что-нибудь иное.
землей и обломками камня. Они принялись работать, используя ножи в
качестве орудия. Даже для отдохнувших людей это была тяжелая работа. И
лишь недавно приобретенный ужас перед морем удерживал Саймона. В конце
концов они расчистили небольшой проход и оказались перед дверью.
древесины. Она казалась нетронутой гниением. Наоборот, какой-то
естественный химический процесс превратил ее в камень. Корис жестом велел
всем отойти.
как прекрасное лезвие раскалывается при ударе о камень. Послышался звон,
топор снова взмыл в воздух и обрушился со всей силой мощных рук капитана.
оставшихся очистили проход. В лицо им ударил яркий дневной свет, свежий
ветер разгонял затхлый воздух подземелья.