едва мог его уловить. Она скрылась в темноте.
направился к мрачной комнате с наглухо закрытыми окнами и затянутыми
зеркалами, где среди запоздалых осенних цветов лежало холодное,
безжизненное тело.
осыпавшиеся на пол лепестки и спросила меня, долго ли я останусь около
тела месье Жана.
вскоре я почувствовал, что и я тоже изнемогаю от усталости. И на мне в
конце концов сказались бессонные ночи и тяжелое потрясение, вызванное
пропажей завещания; правда, впечатление об этом несколько сгладилось
благодаря Фанни, но даже ее любовь не могла меня вполне утешить в этой
ужасной неудаче. Я принужден был встать и начать ходить по комнате, чтобы
как-нибудь побороть предательскую дремоту.
внезапно, как молнией, пронзила яркая, отчетливая мысль: я должен сейчас
же, во что бы то ни стало, похитить электроскопы.
несколько преступлений или столько же героических поступков. Но это было
достойным поступком, не правда ли? Мог ли я колебаться? Имел ли я право
допустить, чтобы тайна шестого чувства ускользнула от нас навсегда? И
притом ускользнула бы навсегда только от моих соотечественников? Неужели
же для нас, французов, это огромное по важности открытие так и останется
неизвестным, в то время как наши будущие враги овладеют его тайной и будут
постепенно совершенствоваться? Ведь, если завтра снова вспыхнет война, мы
окажемся в крайне невыгодном положении, потому что нам придется бороться
против тех людей. Среди наших бесчисленных противников отыщутся
необычайные специалисты, способные читать, ловить в воздухе секретные
распоряжения, передаваемые беспроволочным телеграфом; способные раскрыть
сеть самых глубоких траншей, обнаружить искусно замаскированные
артиллерийские батареи. Им будут помогать люди, для которых горы так же
прозрачны, как воздух... Я с содроганием вспомнил о потрясающей
проницательности Жана Лебри. Я точно снова увидел, как он без малейшего
колебания указывал мне место, где произошла порча обмотки динамомашины,
или определял на взгляд болезненную точку спинного мозга. Мне рисовались
сотни примеров, когда можно было бы применить на практике шестое
чувство... Нет, мне было совершенно ясно, что я должен делать. Я не могу
исполнить желание старой провинциальной женщины, требовавшей от меня
поступать согласно ее отсталым взглядам. На меня была возложена роль
защитника народных интересов. Долой все предрассудки и суеверия!
электроскопов. Для того, чтобы извлечь их, мне нужно было всего
каких-нибудь тридцать-сорок минут времени, а в моем распоряжении
оставалось еще несколько часов, в течение которых я мог рассчитывать
скрыть все следы произведенной мною операции. Мало того, я надеялся, что
при удаче мне удастся выяснить еще недоступный моему пониманию способ
соединения оптического нерва с электроскопами.
обладавший такой изумительной тайной. У меня было такое чувство, точно я
находился во власти каких-то тайных сил, которые по мановению жезла
рассеяли в моей душе все сомнения, заставили отказаться от привычных
воззрений, забыть о чувствах. Машинальным движением руки я уже нащупывал
сквозь толщу пиджака футляр с хирургическими инструментами и в то же время
с волнением, как вор, прислушивался к тому, что происходит в доме.
течение нескольких минут до меня доносились лишь звуки отдаленного
ноктюрна, глухой шум запоздалого автомобиля и прерывистое дыхание мадам
Лебри, спавшей в соседней комнате.
охватило безумное желание отсрочить решающий момент. Мне показалось, что
все это лишь дурной сон, страшный кошмар, после которого просыпаешься
совершенно разбитым. Силы изменяли мне. Но это была лишь минутная
слабость.
профессиональным движением, слегка касаясь пальцами еще не успевшего
закоченеть века, приоткрыл ему глаз.
веко...
вложены маленькие комочки шерсти для того, чтобы сохранить выпуклое
очертание век.
дольше хранить эту тайну, она давила меня. Мне необходимо было излить
душу, рассказать обо всем близкому человеку, другу, вызвать его сочувствие
и обсудить вместе с ним это невероятное несчастье, которое постигло меня,
и не только меня, но и всю страну...
волнение. Никто не должен был знать о постигшей меня неудаче. Никто, кроме
Фанни. Но бедняжка Фанни! Ведь я обязан оберегать и охранять ее от всех
тягот жизни. Неужели же я сам пойду и эгоистично нарушу ее покой? Да кроме
того, как ее разбудить в такой поздний час, не возбудив любопытства и
удивления ее тетки?
непосильную задачу! Какою ошибкой было с моей стороны поручить ей охранять
покойника в мое отсутствие! Взвалить такую ответственность на молоденькую
девушку, которая и без того в течение двух дней не позволила себе ни
минуты отдыха, несмотря на страшное нервное напряжение! Этим-то наш
противник и воспользовался! "Я не заметила ни одного подозрительного
человека", - сказала она мне. Но разве может двадцатилетней женщине
показаться подозрительным агент похоронного бюро? Разве мог ей показаться
подозрительным снимавший мерку гробовщик, или священник, или
констатировавший смерть участковый врач? Или зашедшая помолиться монахиня,
в ее смиренном одеянии?
убедиться, действительно ли Фанни в точности исполнила все данные ей мною
инструкции. Но кроме того, признаюсь, мне хотелось поскорее оказаться в ее
дышащей чистотой и уютом комнатке и найти в ее сочувствии хоть некоторое
облегчение своим душевным мукам.
крадучись, подыматься по лестнице, так и не решив, как я объясню мадам
Фонтан свое появление на их половине в такое неурочное время.
косяк двери ложились желтые световые блики.
к гостиной часть комнаты Фанни, где еще горела лампа.
вполне отдавал тогда себе отчет в своих действиях.
разочарование. Но на этот раз удар был нанесен мне в самое сердце. От меня
ускользнуло завещание, у меня похитили бесконечно ценные
глаза-электроскопы, а теперь!.. теперь!..
валялось на полу, рядом с небрежно брошенными ночными туфлями. В настежь
распахнутом шкафу среди других ее вещей недоставало дорожного костюма,
который я так хорошо знал. От всей комнаты веяло страшной, леденящей
пустотой.
растерян и жалок, я все время бормотал вполголоса какие-то бессвязные
слова. Я все пробовал убедить себя, что стал жертвой какого-то странного
недоразумения. Мне думалось, что все вскоре несомненно разъяснится, что
произошло какое-то ужасное совпадение... Она, конечно, вернется! Она
никуда не уехала. Не она же похитила глаза! Не она же выкрала завещание!
Фанни - воровка? Фанни - злоумышленница, совершившая поджог? Нет, нет, это
невозможно! Такого чудовищного предположения немыслимо было допустить.
напрашивались страшные сопоставления. Весь ужас того, что произошло,
начинал мало-помалу казаться мне вероятным, возможным. Против него
возражало лишь сердце, наотрез отказываясь допустить такую возможность.
глубине пустого камина смятую в комочек бумажку.
вспомнил, что накануне слышал глухой шум удалявшегося автомобиля. Это было
как раз после того, как пробило одиннадцать часов; а на записке, на
полученном предательницей приказании, я мог разобрать цифру 11 почти
непосредственно за словами "Ботас" и "св.Фортунат". Эти слова были
написаны по-французски и означали названия двух перекрещивающихся
поблизости улиц.
схватив дрожащими руками ее платье, уткнулся головой в надушенную мягкую
ткань. Я плакал, и мне казалось, что я излил здесь все слезы, накопившиеся
Мережковский Дмитрий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Андреев Николай
Сертаков Виталий