Чтение 19–й страницы книги ~Первая жертва~

наблюдает за подготовкой праздничных боевых стычек.

Луэйн снова сел в машину и поспешил к Колизею. Дорогой, скорее
случайно, чем преднамеренно, он сбил калеку в инвалидной коляске с газовым
моторчиком, когда у того своевременно не завелся мотор. Это дало Луэйну
сто дополнительных очков, чтобы стать лучшим водителем года, и хотя он
страшно спешил с дяде Эзре, все же остановился и подождал появления
Дорожного Учетчика, который засвидетельствовал Убийство.

И только тогда он поехал дальше. Сам по себе пустячный случай поднял
ему настроение. Может, судьба снова повернется к нему лицом. Удалось бы
только уговорить дядю Эзру оказать ему одну маленькую услугу.

Луэйн остановил машину возле восточных ворот Колизея и прошел
вовнутрь. Гигантский амфитеатр почти напоминал настоящий Колизей в Риме.
Он прошел под внешней четырехэтажной стеной с аркадой коринфских колон,
потом под другой и вышел на саму арену.

Круто вверх поднимались зрительские ряды. Рабочие деловито
приделывали над ними навесы, которые защитят присутствующих от жаркого
эсмеральдского солнца. На арене творилось нечто невообразимое. Все
смешалось - осветители, звуко- и телеоператоры, актеры, агенты, черные
электрические кабели и незаконченная бутафория. Еще больше суматохи
возникало из-за мальчишек-разносчиков, которые крутились под ногами,
предлагая бутерброды и напитки.

Через арену Луэйн увидел дядю Эзру. Это был лысоватый мужчина
невысокого росточка с кустиками седых волос над ушами. Краснощекий, с
орлиным носом и косматыми, как у мопса бровями. Он сидел перед столом,
заваленным ксерокопиями и планами, на которые, чтобы те не разлетелись,
было положено два револьвера.

Дядя Эзра был одним из Старейшин Охотничьего Мира. Своего положения
он достиг благодаря куче денег, заработанных на торговле в Лондоне и
Париже, которые, отойдя от дел, он полностью вложил в Охотничий Мир.
Теперь он был один из тех, что определял его политику. В данное время он
увлеченно работал над подготовкой Великой Расплаты. Она должна была
состояться в конце недели и ознаменовать начало Сатурналий.

Сатурналии были самым главным праздников года на Эсмеральде. Как
Марди Гра и Карнавал в других местах, Сатурналии отличались песнями на
улицах и всеобщей пьянкой. Улицами двигались помосты с полуголыми
девушками, которые разбрасывали цветы. В ресторанах подавались
удивительнейшие блюда, которые можно отведать лишь в период Сатурналий - в
остальное время года они запрещены, чтобы сделать Сатурналии действительно
особым праздником.

Одной из обязанностей дяди Эзры как Старейшины была постановка
разнообразных шоу, которые должны проходить на арене - дуэлей, рукопашных
схваток, поединков не на жизнь, а на смерть, и, разумеется, популярных
спектаклей Клоунов-Самоубийц.

Хотя бы в одном Эсмеральдские Игры перещеголяли древнеримские бои
гладиаторов, которые до сих пор являлись образцом вульгарного и
бессмысленного кровопролития. У древних римлян отсутствовали двигатели
внутреннего сгорания, и поэтому они были не в состоянии организовать
действительно интересные бои на колесах. (Однако ради такого зрелища, как
столкновения на огромной скорости боевых колесниц, можно было бросить все
и бежать смотреть.)

В отличие от древнеримских гладиаторских боев, в эсмеральдском
амфитеатре не использовали зверей. Никому не хотелось видеть, как убивают
животных. Их и так было слишком мало, даже в зоопарках. А кого всем
хотелось видеть мертвыми, так это тех двуногих млекопитающих с развитым
мозгом, которые довели мир до его теперешнего состояния.

Ежегодное зрелище должно напоминать предыдущее, однако с некоторыми
отличиями, так чтобы тех, кто их планировал, нельзя было обвинить в
отсутствии фантазии. Эзра тратил много времени на консультации с
декораторами смерти, референтами по авариям, продавцами разработок
наипопулярнейших убийств и так далее.

Кульминацией всей этой кропотливой роботы должна была стать Великая
Расплата. Пара Охотников, выбранных среди всех Охот, которые происходят в
данное время на Эсмеральде, должны завершить свой поединок в Колизее перед
глазами многотысячной толпы зрителей. И это есть самое главное событие
Игр, и никто не знает, какие условия и оружие выберут на это раз.

Луэйну всегда хотелось выступить в Великой Расплате. Выиграешь или
проиграешь - это был самый короткий путь к бессмертию. Но дядя Эзра не
имел ни малейшего отношения к подбору кандидатов. Постановкой Великой
Расплаты всегда занималось телевидение Охотничьего Мира, и выбор делал
любимец публики конферансье Гордон Филакис.

- Как хорошо, что я тебя встретил, дядя Эзра, - поздоровался Луэйн.

- А, Луэйн, я тоже рад тебя видеть. Вчера просмотрел запись твоего
последнего Убийства в "Ночных Охотничьих новостях". Очень смешно, вынужден
признаться.

- Я бы такого не сказал.

- А зря. Ты ведь не можешь не согласиться, что на самом деле было
смешно, когда твоя Жертва грохнулась на мусорный бак, а ты перебил все
стекла в округе.

- Слушай, может, мы поговорил про кое-что другое?

- Конечно, мой мальчик. Про что?

- Я собираюсь начать новую Охоту.

- Прекрасная идея. А ты не считаешь, что для начала тебе бы следовало
пройти Курсы повышения охотничьей квалификации?

- Я стреляю не хуже, чем всегда, - возразил Луэйн. - Просто мне все
время не везет.

- Такое с каждым может случиться. Пройдет.

- Я хочу этому поспособствовать.

- Прекрасное отношение к проблеме.

- Хотя мне и понадобится твоя помощь.

Эзра внимательно посмотрел на племянника.

- Если дело в том, чтобы организовать чью-то смерть, то я в прошлый
раз предупреждал тебя, что то было в последний раз.

- Мне надо кое что другое, - сказал Луэйн. - Я и сам могу убить кого
угодно, так что спасибо, не надо.

- Тогда в чем дело?

- Может, ты согласишься со мной, что для хорошего поединка нужен
хороший соперник. Так в давние времена говорили испанские тореадоры.

- Уверен, что в этом есть здравый смысл. Но какое отношение к этому
имею я? Если ты думаешь, что я могу устроить тебе поединок с быком...

- Нет, ты все перепутал, - перебил его Луэйн. - Мне нужна от тебя
одна пустяковая услуга. В городе есть парень по имени Хэрольд Эрдман.
Вот-вот должна состояться его первая Охота. Я хочу выступить в паре с ним.

- Это противоречит правилам, - произнес дядя Эзра.

- Может и так, но не их духу.

- А как ты можешь различить такие тонкости?

- Дух требует хороших поединков. Если ты его для меня устроишь,
гарантирую - поединок будет отличный.

- А что с тем парнем? Нога у него сломана, или что?

- Нет-нет, он абсолютно здоровый. Но он новичок. Это будет его первая
Охота. Он еще заторможенный и неповоротливый. И, наверное, не очень
сообразительный.

- Считай, что мы договорились. И где ты только таких берешь? Из него
выйдет прекрасная Жертва.

- В этот раз пускай он охотится на меня. Он же не будет знать, что
мне это уже все известно.

- Это даст тебе существенное преимущество, - возразил Эзра.

- Это так, но я это делаю не ради себя, а во имя шоу-бизнеса и
сохранения чести нашей семьи, чтобы люди не смеялись, глядя на мои
Убийства.

- Не люблю я нарушать правила, однако действительно, мы не можем
позволять над нами смеяться, даже если в твоем последнем Убийстве и было
над чем посмеяться.

- Так ты сделаешь это для меня, дядя?

Дядя Эзра подморгнул.

- Посмотрим. А теперь давай отсюда. Я занят.

Через несколько дней Хэрольд, прогуливаясь по городу, подошел к
базару под открытым небом, который раскинулся возле порта на месте старой
ратуши. Это было живописное место, всюду на прилавках лежали горы одежды,
разнообразных продуктов питания, под покрашенным в бело-розовые полосы
ржавом навесом продавались цветы. Выставленные тут товары завозились со
всего света, а некоторые даже импортировались с колонии на Марсе.

У Хэрольда было прекрасное настроение. На деньги, которые остались от
Охотничьего аванса, он купил себе кое-что из одежды, запасные патроны к
"смит энд вессону" и снял небольшую меблированную квартиру в Старом
Квартале, недалеко от дома Норы.

Подойдя к рядам с цветами, он заметил девушку, с которой познакомился
на Юбилейном балу. Ее звали Джекинс. Ей ужасно шло простое белое платье.
Хэрольд в жизни не встречал такого экзотического создания с модно
подстриженными черными волосами и чересчур яркими губами.

Джекинс поинтересовалась, чувствует ли он себя счастливым в