Чтение 19–й страницы книги ~Живой щит~

Ты, понятно, можешь шагать - вот он, ночлег-то. А я не пойду, дурно там пахнет, ой как дурно...

- Чем же это? - Я постепенно начал терять терпение. Этот не в меру словоохотливый пень способен кого угодно довести до бешенства. - Ты можешь говорить короче?

- Кровью, - сказал, как отрезал, леший. - Здесь пахнет свежей кровью. Человеческой. Ну, я пошел. Бывай, витязь...

Минут десять я уговаривал Лёшку не трусить - наверное, из-за того, что жутко струсил сам, был достаточно красноречив - и в конечном итоге уговорил. Но лешак выставил категорическое условие - я иду вперед, а он прикрывает путь к поспешному отступлению.

Наконец консенсус был достигнут, и мы двинулись вперед. Очень медленно.

Источник так не понравившегося Лёшке запаха я обнаружил сразу же. Из двери дома... ну, скажем, из дверного проема, поскольку двери там не было и в помине, торчала нога, обутая во что-то вроде короткого мягкого сапога. Опыт подсказывал, что там, где есть одна нога, наверняка есть и все остальное. Дальнейшее показало, что опыта мне кое в чем недостает.

Человек лежал ничком, уткнувшись лицом в земляной пол избушки. В потемках я не мог разглядеть, во что он был одет, но вот то, что вместо левой руки у него был короткий обрубок, было очень даже видно. И темную лужу под ним тоже. Я почувствовал, как по спине ползут капли холодного пота...

- Волки...

- Нет, - прошептал Лёшка, неслышно подкравшийся к самым дверям. Убедившись, что никого из живых тут нет, он слегка осмелел. - Это, мил человек, не волки. Это волколаки...

- Кто? - не понял я.

- Волколаки... ну, оборотни. Давно я их здесь не видел...

- А разве оборотни бывают? - опешил я.

- А разве лешие бывают? - вопросом на вопрос ответил Лёшка. - Только вот их лучше бы и не было бы. Я-то безобидный, а вот волколаки... Этому, вишь, не повезло. Да и кому тут повезло бы... Лучше десять волков, чем один волколак, это ж каждый знает, кто с ними встречался. Только мало кто об этом рассказать потом может. Ладно, витязь, там где-то кремень и трут был, ты лучину зажги, а то тебе ж ни зги не видно.

Я бочком протиснулся в хижину и после недолгих поисков нашел кремень и трут. Вообще говоря, я как-то больше к зажигалке привык. После продолжительных усилий мне все же удалось запалить трут, а через некоторое время лучина слегка осветила убогую хижину. Подумав, я понатыкал их еще несколько, чтобы хоть как-то оглядеться.

285

Убитому было лет сорок. Может, он был и моложе - густая черная борода заметно его старила. Бороды всегда старят. Впрочем этому уже достижение преклонных лет не грозит. Длинные черные волосы были забраны в хвост и перевязаны кожаным ремешком.

На мужчине был короткий камзол из чего-то, похожего в неверном свете лучин на коричневую замшу, и такие же штаны, заправленные в те самые сапоги. В памяти всплыло где-то услышанное слово "ичиги"... Одежда была сильно изорвана и покрыта кровью. Левая рука была откушена почти по самое плечо, и, как вскользь заметил леший, осторожно пробравшийся в хижину, отхватили ее одним укусом, не отгрызли, а именно отхватили, махом.

Куртка была стянута поясом, состоявшим, как мне показалось, из небольших золотых пластин, скрепленных кольцами. На поясе висели пустые ножны от кинжала. Самого кинжала нигде не было видно.

В правой руке воин - а то, что это был воин, я не сомневался, вид у него был такой, не крестьянский, да и не купеческий (ой, как много я стал понимать в крестьянах... да и в купцах) - держал обломок меча, не более десятка сантиметров от крестовины. На мой неопытный глаз, меч был плохонький - очень уж простой и, как мне показалось, старый.

- А оружие у него хреновое, - заметил я, извлекая сломанный меч из скрюченных пальцев и поднося ближе к огню.

- Много ты понимаешь, - ехидно ответил Лёшка. - Ну, может, и не очень, чтоб уж очень, но и не плох. Был. Видать, древний, от него так и веет стариной. Небось дедов был, меч-то. Родовое оружие, дорожил им, не иначе. Да только не помогло ему оно, против волколаков-то надобноть чтой получше...

- А что, правду говорят, что оборотней только серебром убить можно? - поинтересовался я, не без оснований полагая, что встретиться с этой разновидностью местной фауны мне наверняка придется.

- Ну зачем, можно и так. Только если сразу. А если ранить, даже сильно, то без толку, заживает на них все враз... К примеру, мужики раньше, бывало, в топоры их брали. Саданут с двух сторон по хребтине, и, может, тому и конец придет. А может, и нет. Или в сарай загоняли да там и сжигали. А серебро - оно конечно... Оно им хуже огня, раны от серебра вовсе не заживают. Я одного встретил, так ему серебряной стрелой в лапу попали, так вишь, кровью истек, не зажила рана-то. А ведь пустяк был, почитай что царапина. А простой такой железкой, хоть и десять раз дедовской, с ними драться - лучше сразу горло подставить...

- Этого же они не убили.

- Им, мыслю, солнце помешало. Не любят они солнца, хоть и не вредит им оно особо, а уж очень неприятно. С восходом они и ушли. Видать, просто тешились, были б голодные, добили бы...

- Похоронить бы его надо.

- Надо, земля - она все примет. Но поутру. На ночь не годится хоронить...

- Почему?

- Почему, почему... Не годится, вот и все. А пока, витязь, прибрал бы ты его сапоги. От камзола, считай, ничего и не осталось, а сапоги целы. И вполне тебе по ноге будут, у меня глаз-то верный...

Некоторое время я пребывал в раздумье. С одной стороны, это здорово смахивало на мародерство. С другой - ему действительно не нужно, а если мне и завтра ходить босиком...

В конечном итоге мы с совестью пришли к компромиссу. Она будет меня в меру мучить, а я буду ходить обутым. Сапоги действительно пришлись впору - бывший хозяин носил их прямо на босу ногу, и мне пришлось последовать его примеру. Сапоги прямо-таки ласково обволокли ногу, как родная кожа. О чем я не преминул сказать лешему.

- А то! - хохотнул Лёшка. - Это же из шкуры единорога. Святотатство, конечно, делать из их шкуры сапоги, но не пропадать же добру. К утру, рыцарь, ноги у тебя будут здоровей прежнего... И сносу им, кстати, нет. Да, а ведь не беден был покойник, такая обувка не всякому по карману...

Внезапно он замолчал и прислушался. Спустя мгновение и мне показалось, что за стеной раздался какой-то шорох. Затем в дверь сунулась уродливейшая морда, оснащенная великолепной коллекцией нехилых клыков.

- Пшел вон, - хрюкнул Лёшка. - Ничего тебе не обломится сегодня.

Морда внимательно посмотрела на лешего, затем перевела взгляд на покойника на полу, после чего уставилась на меня. По коже прошла волна холода. Взгляд у образины был самый что ни на есть голодный. И я просто шкурой почувствовал, что он изучает меня, как меню. Вы когда-нибудь чувствовали себя бифштексом? Я почувствовал. Ничего в этом приятного нет.

- Челове-е-ек... - прохрипело или прорычало существо. - Сла-а-адкий... Жрать хочу-у-у...

- Сказал же тебе, пшел вон, - более настойчиво проинформировал его Лёшка. - Это моя тир... территория.

- Я жра-а-ать хочу-у-у! - Существо не собиралось отказываться от позднего ужина, но, по непонятной причине, не желало и нападать, Сомнительно, чтобы его останавливали мои мышцы. Если это был волколак - а я в этом не сомневался, - то уж мышцы он должен был бы воспринимать только как дополнительный источник питания.

- Не получишь ты его, - заметил леший, на всякий случай отодвигаясь подальше от двери. - Уговор забыл аль нет? Мой он сегодня.

- Я помню уговор-р-р... - прохрипела образина, неохотно, но все же убирая морду из двери - Он твой... пока... мой будет завтр-р-ра... А пока отдай мне того, я его вчер-р-ра загнал, он мой... Жр-р-рать хочу-у-у...

- А хрена тебе лысого... - Лёшка, похоже, осмелел, убедившись, что волколак не собирается прямо сейчас нападать. - Вся изба моя... Уговор таков, так что проваливай.

- Хор-р-рошо-о-о... Уговор-р-р я чту-у-у... Но тебя, твар-р-рь, я еще встр-р-речу на узкой тр-р-ропке-е-е...

Морда исчезла, и некоторое время мы молчали. Потом я осторожно поинтересовался:

- Это и есть волколак?

- Ага... ну, не совсем, правда, так... ублюдок...

- В смысле?

- Ты ж мужик, чё тебе объяснять-то. Пойдет, бывало, баба в лес за грибами, да и наткнется... Ежели голодный, так волколак ее вмиг и сожрет, а ежели нет, то может и потешиться. А как родит, так вот такое и получится. Из них оборотни вообще-то паршивые - и меняются они медленно, и на волка мало похожи. Да и человек из него - уродина уродиной.

- Есть и другие?

- Есть... только редкость они сейчас. Их еще истинными зовут. Повыбили их малость рыцари вроде этого, - кивнул Лёшка в сторону покойника. - Да и зря, кстати, бывали среди них и неплохие мужики, да разве ваш брат будет разбираться... А кто сам помер, по старости-то - живут они долгонько... мне не чета, понятно, но и с людьми не сравнить. Щас больше таких вот. Понятно, если оборотневая баба от вашего брата рожает, так то нормальный оборотень получится. Да только такое редко бывает, их бабы красивые до одури и переборчивые - жуть.

- А что за уговор у вас с ними? Леший немного помялся.

- Ну... людям об этом знать вообще-то не положено. В давние времена еще у нас, леших, с волколаками... был заключен уговор. Мы их не плутаем, но если мы кого-то берем под защиту, то они их не трогают. Но только на одну ночь. Так что не слишком обнадеживайся, человече, за день ты из этого леса не выберешься, одна надежда - может, след они потеряют. Ты мне, понятно, приглянулся, но из-за тебя вековой уговор нарушать...

- Верно, не стоит. А если я, к примеру, на дерево заберусь?

- Может, и поможет. Хотя они и по деревьям лазить могут. Это же только так говорится: волк-оборотень. А на самом деле он же ублюдок, он как волк на волка не похож, а как человек - еще уродливее. Но они, особливо если разозлятся, могут и днем тебя в покое не оставить. Так что куковать тебе на том дереве, пока во сне вниз не свалишься.

- Да ты все говоришь "они". Так он не один?

- Нет, они теперь в одиночку не бегают, разве что свои из стаи прогонят. А так не меньше троих. А чаще пять - с ними и закованный в сталь рыцарь не справится, ежели без серебра... Ладно, утро вечера мудренее. Может, что и придумаем, как и уговор не нарушить, и тебя, парень, от беды спасти... Ложись-ка ты спать, витязь, глядишь, день и принесет что-нибудь доброе...

- А ты?

- Мы, лешие, спим подолгу, но редко...

Вы когда-нибудь пробовали спать рядышком со свежим трупом? А с несвежим? Этот был уже очень даже несвеж, и тем не менее вырубился я сразу. Ну или почти сразу.

Некоторое время меня очень волновал вопрос, почему тут все так похоже на Землю? Не лешие и оборотни, разумеется, а общие принципы. Даже язык, по словам экспертов, сильно напоминает прихотливую смесь земных языков с поправкой на очень большой срок. Лес, по которому я шел... Если бы не леший, я, возможно, постепенно решил бы, что нахожусь где-то в России, ближе к северу. Правда, комаров не было, это плюс. Вместо них были волколаки. Это минус...

Может, какие-то благодетели вывезли в незапамятные времена какое-то количество землян... на кой черт, собственно, этим благодетелям понадобилась такая глупость? Ну, допустим, эксперимент. Красивое такое, звучное слово, которым можно объяснить любой маразм. Как там в анекдоте... ловим таракана, свистим, таракан убегает. Снова ловим таракана, отрываем ему ноги, свистим, таракан остается на месте. Вывод: таракан без ног не слышит... Ладно, вывезли, стало быть, эти экспериментаторы херовы кучу народу, подобрали планетку, на Землю похожую, чтобы не травмировать население тремя лунами или фиолетовым солнцем, а затем стали смотреть, что из этого получится. И экран, падлы, установили, чтобы не шлялись тут всякие...

А дальше что? То ли им надоело подглядывать, то ли они умудряются еще и от Патруля успешно прятаться... хотя в это не верю. С другой стороны, хоть в вопросах эволюции я и полный ноль, но ведь не могла же на разных планетах она идти НАСТОЛЬКО одинаково.

Ну ладно, допустим, я прав. Что нам это дает? А ни хрена...

Вот с этой мыслью я и уснул. И было глубоко безразлично, что подо мной не привычная армейская койка, а плотно утрамбованная земля, спасибо, что хоть теплая.

Проснулся я от постороннего звука, правда, не понял, от какого именно. Звук снизошел к моему тупоумию и соизволил повториться.

- Лёшка, это лошадь?

- Угу, - хмыкнул лешак. - Выспался, рыцарь?

Я почему-то даже не удивился. Раз есть люди, почему не быть и лошадям? А заодно собакам, петухам, волкам... а, ну насчет волков меня уже просветили... свиньям, коровам с добрыми сонными глазами и прочей живности? Интересно, а гадюки здесь тоже водятся? Прям какой-то Ноев ковчег, каждой твари по паре. Хотя нет, во избежание вырождения пар надо куда как больше...

Лёшка, похоже, за всю ночь даже не изменил положения. Как сидел в углу - пень пнем, так и продолжал сидеть. Правда, теперь его бок пригревало солнышко, лучи которого пробивались сквозь дверной проем.

- Откуда она здесь?

- Думаешь, этот, - жест в сторону покойника, - пешком сюда прителепался?

- Думаю, именно пешком.

- Да не в избу, а в лес. В лес, знаешь ли, богатые воины пешком не ходят. Хороший конь, он при удаче и от волколака унесет.

- Что ж оборотни коня не сожрали?

- Говорю же, видно, не шибко голодные. Оно, конечно, лошадь они завсегда с удовольствием завалят и сожрут, но тут же человек был, а он куда как вкуснее...

Интересно, мне показалось, что мой собеседник мысленно облизнулся? Надеюсь, только показалось. Тем временем леший продолжал развивать мысль:

- Да и не догнать им лошадь-то... Вернее, догнать, может, и догнали бы, но тогда пришлось бы человека бросить. А это не в их правилах.

Я встал и потянулся. Ноги действительно не болели, и я порадовался, что не стянул перед сном сапоги. Да и вообще, я практически не чувствовал их на ногах, сидят как влитые...

Выйдя из землянки, я недоуменно уставился на коня, который, в свою очередь, внимательно рассматривал меня черными умными глазами.

Это был огромный вороной жеребец, в котором сразу угадывалась порода. Грива была аккуратно подстрижена, зато роскошный хвост, время от времени хлеставший по лоснящимся черным бокам, был настолько великолепен, что я не мог оторвать от него взгляда. Впрочем, у этого чуда вообще не было изъянов.

Дорогая упряжь с золотыми бляшками, роскошное седло (я ничего не понимаю в седлах, да и в упряжи в целом, но то, что все было явно дорогое, не оставляло сомнений), переметные сумы, перекинутые через круп. С левой стороны к седлу был пристегнут небольшой круглый щит, с правой - длинные ножны, в данный момент пустые.

Внезапно я почувствовал, что мне что-то суют в руку, и услышал сдавленный шепот:

- Чего стоишь, болван, подойди. Угости его...

Я сделал шаг вперед, стараясь отогнать от себя мысль, что копыта коня способны сделать из меня отбивную, и протянул вперед руку. Честно признаться, самому было зверски интересно, что же Лёшка мне туда сунул.

Это оказался самый настоящий кусок сахара, или по крайней мере мне так показалось. Слегка мутный, желтоватый кусок неправильной формы... где, интересно, леший его взял? А говорит, что с людьми давно не встречался, трепло.

Конь тоже сделал шаг вперед и осторожно взял с протянутой ладони угощение, после чего смачно захрустел сахаром. У меня даже слюнки побежали. Я подвинулся ближе и провел ладонью по гладкой шее - чувствовалась мелкая дрожь мышц великолепного животного, которое не сделало попытки удрать или хотя бы отстраниться.

- Красавец! - выдохнул я, продолжая ласкать это прекрасное создание. - Как тебя зовут?

Честное слово, я бы не удивился, если бы конь ответил. Я уже давно устал удивляться. Но он разговаривать со мной не стал, только проглотил остатки сахара и взглянул на меня в расчете на добавку.

- Нету больше, дружок, - развел я руками. - Пока придется ограничиться этим.

- Везет тебе, небожитель, - отметил леший, - сапогами разжился, коня заимел. И мне чегой-то кажется, что вон те сумы у седла совсем не пусты. Можа, там какая одежа есть? А то смотреть на тебя тошно.

Действительно, через круп коня, чуть позади седла, были перекинуты довольно объемистые переметные сумки. Я как-то даже о них забыл, хотя заметил сразу. Теперь осторожно снял их - конь не соизволил высказать протест, за что я был ему признателен. Сумки оказались на удивление тяжелыми... В одной части сумы оказалась одежда - темно-коричневый камзол, явно новый, куда как приличнее того, что был надет на покойном. Оттуда же я извлек кожаные штаны под цвет камзолу, еще какие-то тряпки... На самом дне лежала толстая куртка, явно набитая шерстью или хлопком, в общем, толстая, теплая и мягкая. К моей немалой радости, под курткой нашлись небольшой круг сыра, завернутый в холстину, и маленькая глиняная фляга, недвусмысленно булькающая.

- О, вот это дело! - Я отпил глоток из фляжки и одобрительно крякнул - жидкость была если и не самого высокого качества, а уж в этом-то я кое-что понимаю, то по крайней мере содержала достаточно градусов, чтобы по телу пробежало приятное тепло.

- Дай! - протянул руку Лёшка.

- Держи... - Я сунул ему флягу, а сам развязал вторую половину сумы.

На свет божий явилась роскошная кольчуга. То есть я в них, понятно, полный ноль, но учитывая то, как присвистнул за моей спиной Лёшка, мне досталось если и не сокровище, то что-то к нему близкое. Сплетенная из мелких колец, она была достаточно длинной, чтобы укрыть меня до середины бедра. Наплечники были украшены чеканными фигурками драконов, и я про себя с удовольствием отметил, что спины этих драконов явно были предназначены для отражения сильных ударов сверху. На грудь были набиты в пять рядов металлические пластины - тоже приятная вещь, особенно против стрел... интересно, стрелы здесь изобрели? Наверное, изобрели, куда бы они делись.

Под кольчугой обнаружился шлем. Шлем мне не понравился - как-то не вязался он с моими представлениями о рыцарских доспехах... Впрочем, и кольчуга - не латы. Шлем закрывал затылок и не имел забрала, только короткую стальную пластину, предохраняющую переносицу. Короткая кольчужная бармица12 спускалась до лопаток.

По верху шлема проходил невысокий гребень из какого-то другого металла - по-видимому, медный. Изнутри шлем был подбит чем-то мягким, похожим на толстый войлок. Жарко в нем, должно быть...

- Чего притих-то? - спросил я у лешего, который к тому времени уже прикончил флягу и задумчиво меня рассматривал. Под немигающим взглядом его глазенок я натянул кожаные штаны, затем надел камзол и начал поверх него натягивать кольчугу. Железо пахло маслом и чем-то еще, неуловимо приятным. Может, во мне родовая память просыпается?

- Не так, дурила. - Противу обычного в голосе лешего напрочь отсутствовали жизнерадостные нотки. Сейчас он выглядел каким-то озабоченным, чем-то огорченным. - Кто ж кольчугу на платье надевает? Надо на куртку, она ж толстая, как раз чтоб от ударов у тебя синяков поменьше вскакивало. Ты камзол-то сыми, надень исподнее да поверх куртку. Вот... а теперь натягивай кольчугу. Так, теперь поди с этого... пояс сыми, он ему уж без надобности, а тебе в самый раз. Без опояски кольчуга мешать будет...

- Ты-то откуда такой знаток? - усмехнулся я. - Послушать, так полжизни на поле брани провел.

- Ты слушай, что говорю, да делай, - огрызнулся он. - Да кинжал его прихвати, не пропадать же добру. В углу лежит... Только оботри его, негоже оружие с кровью оставлять.

Вообще-то я снова подумал о мародерстве - когда снимал с покойника пластинчатый пояс. К поясу, кроме ножен, был привязан и небольшой кошель. Я вытряхнул на ладонь его содержимое - несколько монет, одна золотая, остальные серебряные. На неровном золотом диске была не слишком хорошо отчеканена чья-то голова в короне. На серебре - какие-то закорючки.

С другой стороны - успокаивал я вновь проснувшуюся и со сна особенно злую совесть, - у меня работа, мне надо адаптироваться в этом мире и побольше о нем узнать. А для этого нужны и деньги, и социальный статус. А в древности воин на коне да с оружием, как правило, не вызывал вопросов. Так что данное событие - способ достижения поставленной передо мной руководством цели. Если бы все мое снаряжение не улетучилось неизвестно куда, то я наверняка... на этом совесть заткнулась, и мне стало несколько легче.

- Слышь, Лёшка! - позвал я приятеля. - Глянь, это как по вашим меркам, много?

Леший внимательно посмотрел на монеты, затем почесал корявой рукой затылок.

- Ну... прилично. Вот это золотая марка, на нее раньше можно было пару таких коней купить. Правда, давно мне об этом говорили... Как-то, помню, вывел я рыцаря из леса, так он мне все такую монетку совал, говорил, что большие деньги, тогда он и объяснил, что к чему. Да мне-то они не нужны были, я с него слово взял, что он мне хлеба привезет, караваев десять, да пива бочку.

- Привез?

- Ага... честный попался, редкость. Да все смеялся, что я, мол, продешевил. А по мне, так хорошее пиво куда лучше всякого золота и серебра. Не попрусь же я с его монетой на ярмарку... Так вот, вот эти две - по десять стоиков...

- А стоик - это что?

- Не сбивай, сам собьюсь... Сто стоиков - это одна марка. Поэтому они так и зовутся, дураку ясно. Еще две в пять стоиков и три по одному...

- Так, запомню. А что, к примеру, можно купить на один этот... как его... стоик? - поинтересовался я. Было бы глупо, скажем, отдать по незнанию за кусок хлеба стоимость нескольких караваев.

- Много... У мужиков больше медь в ходу. За сто грошей дают один стоик, а на грош можно и пожрать от пуза, и пива пару жбанов выдуть.

- Неплохо... А скажи-ка мне, друг сердешный, что ты смурной такой?

Лёшка промолчал, затем, отвернувшись, нехотя ответил:

- Уйти я должен. Вот сейчас помогу тебе похоронить бедолагу и уйду. Уговор, понимаешь... Ты под защитой был, как со мной встретился. Так что скоро один останешься... Тут они тебя и... Жалко мне тебя, хороший ты мужик, хоть и не от мира сего.

- Ну, допустим, со мной сладить непросто, - самодовольно усмехнулся я, поигрывая кинжалом, - оружие есть, кольчуга что надо!

- Дурень ты! - махнул рукой леший. - Волколакам твой кинжал, что вепрю репейник. А вывести я тебя не успею, лес большой, засветло до края не дойдем. Да и не будут они темноты ждать, уж очень злы. Ладно, давай яму копать. Там у деда где-то заступ был, пошуруй в углу, найдешь...

Аккуратно подровняв холмик над могилой убитого, я отложил заступ в сторону и вытер пот. Был полдень, солнце пекло немилосердно, и не было ни малейшей надежды на прохладу - по крайней мере та часть неба, которую было видно с поляны, не содержала ни облачка.

Лёшка куда-то делся, пока я возился с ямой. Выкопать ее оказалось не так легко, как представлялось вначале, - почва была пронизана многочисленными древесными корнями, с которыми старый и тупой заступ справлялся из рук вон плохо. Но все же я справился, пару раз помянув-таки лешего, который обещался помочь, но все же слинял.

Голиаф, как я окрестил коня, спокойно щипал траву, из чего можно было сделать приятный вывод - оборотней поблизости нет.

Лёшка сказал, что кони особенно чуют волколаков, издалека, а те тоже с конями не дружат, особливо с боевыми, да и не гоняются за ними, разве что уж очень голодны. Потому как хороший, обученный боевой конь может волколака и уделать - размозжить башку копытами, тут тому и конец настанет. Потому как хоть ты трижды живуч, а если мозги по мху размазать, то... в общем, в том, что конь уцелел, а всадник погиб, ничего удивительного не было.

Видать, зацепился в лесу за какую-нибудь ветку, да и грохнулся из седла. Тут они его и достали...

- А ты скор, - раздался за спиной голос лешака. - Я думал, до тьмы провозишься. Как раз пособить хотел...

- Ага, - буркнул я, не оборачиваясь, - пособить... Как дело до заступа дошло, так тебя и след простыл. Конечно, одно дело языком молоть, совсем другое - руками работать.

Лёшка обиженно хрюкнул и замолчал. Я почувствовал внезапное раскаяние - ну что я, в самом деле, на него взъелся. К жилью вывел, накормил, от оборотней уберег, хоть и на время. Да и скучать не дал. Куда ни глянь - одни благодеяния.

- Лёшка, ты это... не обижайся, лады? Не со зла я, прости. Да и если серьезно, так я даже с удовольствием размялся, надо же воину форму поддерживать. Ну что - мир?

С этими словами я обернулся. Леший сидел на корточках, насупившись и повесив длинный нос. Всем своим видом он изображал вселенскую скорбь. Некоторое время он молчал, уставившись в землю, затем поднял на меня один глаз и внезапно улыбнулся до ушей, обнажив всю коллекцию мелких зубов.

- Мир. Знаю, что не со зла... Добрый ты парень, с добротой своей ты здесь пропадешь. Да я и не просто погулять ходил, я вот тут тебе подарок принес. Можа, он тебя от беды убережет.

С этими словами он протянул мне что-то длинное и узкое, завернутое в мешковину, гадкую и липкую на ощупь, как будто обильно пропитанную прогорклым жиром.

Стараясь не морщиться от острого чувства брезгливости, чтобы не дай бог опять не обидеть приятеля, я начал разворачивать мешковину. Предмет оказался еще и перевязанным бечевой, с которой мне пришлось повозиться, а затем, плюнув, просто разрезать. Но я уже догадался, что скрывается внутри. И оказался прав. Но то, что я увидел, не шло ни в какое сравнение с самыми смелыми предположениями.

Моим глазам предстал изумительный меч, настолько красивый, что от него нельзя было оторвать взгляда. Я не слишком хорошо разбираюсь в древнем оружии, но это было что-то вроде эспадрона13, чуть поменьше. Им можно было действовать и одной, и двумя руками.

В навершии рукояти был вправлен огромный камень, игравший в лучах солнца зловещими густо-красными бликами. Элегантная крестовина изгибалась вверх и заканчивалась острыми клыками, которыми умелый боец тоже смог бы воспользоваться весьма эффективно. Светлый обоюдоострый клинок в нижней части слегка расширялся и утолщался, там у него был ряд прорезей, с помощью которых мастер мог поймать и переломить меч противника. Сталь клинка была чуть голубоватой, и по лезвию неуловимо змеился узор - кажется, так когда-то выглядел булат.

- Откуда такое чудо? - прошептал я, с благоговением осматривая чудесный клинок.

- Отшельник принес. Он, помнится, тогда еще сказал, что негоже такому оружию попасть во злые руки. Когда помирал, очень просил схоронить.

- Так почему мне отдаешь-то?

- Да ты вроде витязь не злой. А раз ты не злой, то и руки у тебя, понятно, не злые, - логично заметил Лёшка. - Да и чего ему в земле гнить-то? Оружье, оно должно в руках воина быть, на то и создано. Ты вот лучше на клинок с умом посмотри. Непростой он...

Я снова принялся внимательно разглядывать лезвие меча, пытаясь увидеть то, что не смог заметить сразу. И увидел - кровосток меча был другого цвета, мне даже показалось...

- Неужели серебро?

- Точно. Оно самое. С таким можно и с волколаками потягаться. Только на клинок надейся, а и сам...

- А ваш уговор? Разве так ты его не нарушаешь?

Леший тяжело вздохнул и понурился. Похоже, я задел больное место - добрый старый лешак, решившись оказать помощь заблудившемуся путнику, которого к тому же уже включили в меню на сегодня, сразу и не подумал о последствиях столь великодушного поступка и теперь в чем-то даже и сожалел.

- Нарушаю, оно понятно. Только вот - можа, ты его сам нашел, а? А я здесь при чем? Шли мы, стало быть, шли...

- Споткнулся это я, стало быть, - с воодушевлением продолжил я развивать подброшенную идею. - Смотрю, что за черт? Какая-то тряпка из-под земли торчит...

- Вот-вот. И уж так я пытался тебе глаза отвести...

- Да не вышло. Выкопал я сверток, развернул...

- Точно, так все и было, - с некоторым удовлетворением заметил Лёшка, похоже, ему стало немного легче. - Да, странные пошли времена. Чего только ни найдешь на лесной тропинке. Везучий ты, воин, да глазастый!

- Да-а... А меч-то бесподобен. И как такое чудо могло оказаться у отшельника, не в курсе?

- Да он и не рассказывал. Токмо думается мне, что он и в лес-то ушел, чтобы меч из людского мира унесть. Очень уж прятал его старательно. Да еще как-то обмолвился, что нет, мол, в мире силы, что может такой меч сломить, а ежели сила така и есть, то не от мира она сего.