Чтение 19–й страницы книги ~Чародей фараона~

Горовой неспешно прошествовал к костру, отрезал себе кусок баранины (с присоединением к их отряду эфиопов дела с продовольствием явно улучшились), налил пивка и, промочив горло, изрек:

- Боги дали добро на штурм.

- Фух! - раздался всеобщий вздох облегчения. - Наши тоже вроде бы не против, - добавил кушанец. - Мой колдун уже с ними пообщался. Обещали поддержку.

Упуат, ощерив клыки, заворчал, явно недовольный вмешательством конкурентов. Наакон бросил ему увесистую кость с приличным куском мяса, и нетеру заткнулся, занявшись обедом.

Наследник, растерянно наблюдавший за этой сценой, только покачал головой.

- Итак, какие будут соображения? - начал он военный совет.

Рахотеп предложил дождаться утра, еще раз потребовать у жрецов открыть ворота перед наследником и уже тогда перейти к активным боевым действиям. Пока же можно заняться поисками материала для тарана и осадных лестниц.

Принц готов был принять подобный план, выдержанный в традициях военной тактики Та-Мери. Благородно и без лишних жертв.

- Нет! - прогромыхал Наакон. - Нужно попробовать прямо сейчас, под покровом ночи. Часть войска атакует ворота, делая отвлекающий маневр. Основные же силы заходят в тыл, где, как донесли мои разведчики, стена пониже, и пробуют перебраться через нее. Если повезет, пробиваются с боем к воротам, отворяют их и впускают остальных.

Утомленный столь долгой речью, эфиопский царевич вылил в свою глотку целых два кубка пива подряд. Волчок в своем закутке с одобрением заурчал. И было непонятно, то ли он приветствует стратегический замысел кушанца, то ли восхищается его молодецкой удалью. Наверное, и то, и другое.

Данька горячо поддержал замысел Рыжебородого. Не он ли уже доказал свое ратное искусство в схватке с ливийцами. И пусть тот бой нельзя назвать боем в полном смысле слова, однако...

- Спасибо, Джеди, что ты напомнил нам о доблести брата нашего Наакона, - язвительно проронил задетый за живое Джедефхор. - А то мы в ней будто бы сомневались.

Он сделал вежливый поклон в сторону иностранного царевича.

- Дело не в том, что я не верю в план, предложенный его высочеством. Однако не стоит забывать, с кем мы имеем дело. Перед нами не орда полудиких варваров-ливийцев, а жрецы - люди, вооруженные знаниями. Причем тайными знаниями, которыми поделился с ними сам Тот.

Выстрел голубых глаз в сторону Упуата.

- К тому же им, по всей видимости, помогают гнусные и ужасные порождения Сета! Не случайно же они пытались помешать нам добраться сюда.

- Сказки! - махнул рукой эфиоп. Джедефхор дернулся, как от пощечины.

- Твое счастье, царственный брат, что ты еще не встречался с этими сказками. Хотя, вероятно, все еще впереди... Так вот, - продолжил египетский принц. - Ночь для тайных сил - это самое удобное время. Мы можем оказаться бессильными перед тем, с чем нам выпадет столкнуться.

- Его высочество прав! - взвизгнул, как ужаленный, Каи. - Следует дождаться рассвета!

- Но дневной свет не помешал чудовищам атаковать нас там, в оазисе! - напомнил Данька.

- Нам нужно беречь людей, - тихо и печально сказал голубоглазый. - Их уже и так осталось мало.

Студент с невольным уважением посмотрел на друга. Как странно слышать подобные речи из уст сына типичного восточного деспота, который ради исполнения собственной прихоти, желая удовлетворить непомерные амбиции, затеял самый грандиозный архитектурный проект всех времен и народов.

- Хорошо! - нахмурился кушанец. - Если хочешь, можешь не посылать своих людей. Я рискну в одиночку. Посмотрим, кто окажется прав!

Вдруг у их костра раздалось деликатное покашливание. Из темноты на освещенное огнем пространство выступила могучая фигура в странной белой раскраске.

- Позволено ли мне будет выступить на совете вождей? - осторожно поинтересовался эфиопский колдун.

Удивленный Наакон кивнул. Джедефхор тоже не стал возражать.

- Зачем проливать кровь наших собственных воинов, если мы можем послать в самое пекло чужих?

- Что ты имеешь в виду? - вопросил Рыжебородый.

- Ливийцы, - просто ответил чародей. - Отчего бы не нанять их?

- Так их ведь нет поблизости, - удивился Данька. - Ищи ветра в пустыне!

- Они наши враги! - безапелляционно отрезал Джедефхор. - И ни за что не пойдут на соглашение с нами.

Кудесник низехонько поклонился обоим и парировал:

- Ливийцы, что те пустынные гиены, всегда вертятся поблизости от места, где есть чем поживиться. Они никуда и не думали убираться, следуя за нами по пятам. Разведчики донесли, что их лагерь в четырех полетах стрелы от нашего. Что ж до того, что они не пойдут на сделку со своими врагами, так эти шакалы весьма беспринципны. За богатый посул отца родного продадут.

- Думаю, это выход, - сказал Рахотеп.

- И мне так кажется, - поддакнул Каи.

- Быть по сему, - решил Рыжебородый.

- Но как нам с ними связаться? - не стал упорствовать и египетский царевич.

- Зашлем к ним... Круха.

Ливийский колдун по-прежнему содержался в заложниках. Наакон поостерегся его отпускать, чтобы зловредный старик не выкинул какую-нибудь пакость.

- Можно предложить им, ну, скажем, треть из того, что мы возьмем в храме в качестве трофеев.

- Я не собираюсь грабить дом великого Тота! - вскричал Джедефхор.

- Но об этом ливийцам знать совсем не обязательно, - хитро сощурился эфиоп.

Через какой-нибудь час после отъезда Круха в лагерь явились вожди ливийцев. Преобладал молодняк. По всей видимости, после позорного поражения Самасиха во вражеском стане произошел переворот, и к власти пришло юное поколение.

Эфиопский маг оказался прав. Жадные разбойники не смогли побороть соблазн безнаказанно пограбить храм чужого бога.

- Нам - половина добычи! - выдвинули они свои требования. - Иначе дела не будет. Атакуйте сами!

Презрительно посмеиваясь над наглостью варваров, сын Хуфу согласился удовлетворить их запросы.

- А где Крух? - невинно осведомился Данька, не увидев среди прибывших прислужника Нгаа.

- Нам пришлось его связать, - ответил молодой ливиец. - Старик тронулся умом. Беснуется, кричит, что в храме Птицеголового окопались злые духи, которые сильнее, чем сам непостижимый и ужасный Нгаа. Что вы тут с ним сотворили?

Данила переглянулся с Джедефхором. Принц сделал страшные глаза.

- Пустыня! - развел руками Наакон-младший. - Она лишала разума и не таких мудрецов.

Ливийский вождь кивнул, и больше к этому вопросу уже не возвращались.

Быстро согласовали план военных действий. Наемникам понравилась идея Рыжебородого атаковать одновременно с фронта и тыла. Они сразу заявили, что пойдут в тыл. Еще бы, кинуться всей массой на полусонных жрецов, а под шумок прибрать все, что не так лежит.

- У нас нет осадных орудий, - посетовал голубоглазый. - Того же тарана...

- Ничего! - бесцеремонно перебил его желторотый ливиец, и Рахотеп едва не лишился рассудка от гнева. - Мы вам одолжим... За небольшую плату, разумеется.

Шакалы пустыни и впрямь оказались экипированы так, словно собирались вести долгую и полномасштабную военную кампанию против небольшого города. У них имелась парочка прекрасных таранов, выполненных из прочнейшего ливанского кедра, обитого бронзой; десятка два осадных лестниц; мотки прочной веревки с бронзовыми крючьями-кошками. Представив, что все это могло пойти в ход при осаде какой-нибудь из пограничных крепостей Та-Мери, Рахотеп злобно поругивался. Но потихоньку, себе под нос, не желая портить отношения с нежданными "союзничками".

До рассвета оставалось часа два или три, когда храм Тота был атакован.

Полтора десятка эфиопов, взяв наперевес таран, подошли к пилону и, раскачав массивное бревно, бухнули бронзой о бронзу.

Отряд египетских лучников, натянув тетивы, приготовился засыпать стены у врат, буде там покажется кто живой, тучей остроносых стрел.

Темная масса ливийцев, обойдя цитадель с тыла, устремилась с лестницами и веревками к задней стене храмовой ограды.

Джедефхор, Данька с Упуатом, Наакон-младший и Каи замерли на возвышении, напряженно наблюдая за началом атаки.

"Бум! Бум! Бум!" - забасил таран.

"Хрясь! Хрясь! Хрясь!" - в такт ему заработали боевые эфиопские топоры из черной бронзы.

Храм безмолвствовал, как бы прислушиваясь к новым, непонятным ощущениям, потревожившим его организм. На стенах пока никто не появлялся.

- Вымерли они там все, что ли? - удивился кушанец. Ответом ему стал долгий, тоскливый вой Упуата, ни с того ни с сего решившего пообщаться с полной луной.

- Ты чего? - цыкнул на волчка Даниил, но тот и не думал униматься.

Наоборот, песнь его становилась с каждым мгновением все заунывнее.

- Как по покойнику плачет! - сотворил охраняющий жест Каи. - Не к добру это, ой не к добру!

- Не каркай! - осадил его археолог.

Он присел на корточки рядом с Путеводителем, обхватил его рукой за шею и начал нашептывать в остро торчащее ухо ласковые, успокаивающие слова.

Однако нетеру, казалось, впал в транс. Его голова раскачивалась взад-вперед, желтые миндалевидные глаза закатились, розовый язык вывалился наружу.

- Вели своим людям отойти! - мгновенно среагировал на эту сцену Джедефхор. - Немедленно!

- Поздно! - вскричал Наакон и ткнул пальцем куда-то вперед.

У пилона творилось нечто непонятное.

Под ногами у эфиопов вдруг затряслась земля. Большая часть рослых, могучих воинов, не удержав равновесия, упала. Оставшиеся на ногах сначала замерли, ошалев от неожиданности и испуга, а затем бросились прочь от ворот. Но твердь продолжала сотрясаться мелкой дрожью, и бежать по ней было практически невозможно. Людей подбрасывало, словно камешки на чьей-то гигантской ладони.

Затем грунт пошел трещинами. Сначала образовался широкий разлом прямо поперек дороги, отрезав эфиопам путь назад, в лагерь. Тогда они снова метнулись к воротам, пытаясь уцепиться за выпуклости бронзовой обивки и забраться по ним вверх, лишь бы подальше от сошедшей с ума земли. Очумевшие от ужаса люди отталкивали друг друга от створок, казавшихся им единственным путем к спасению. Сильнейшие попирали ногами более слабых, наступая им на головы. Слабые сопротивлялись что было сил, пуская в ход зубы и ногти.

И тут бронзовые листы обивки пошли яркими сине-белыми искрами. Те ловкачи, которым таки удалось вскарабкаться повыше, заорав благим матом, сверзились на землю. Остальные, обрадовавшись, что места освободились, ринулись поскорее их занять. Но не тут-то было! От бронзы шел непонятный жар, не позволяющий до нее дотронуться. Он ощущался даже на расстоянии вытянутой руки.

Между тем трещины зазмеились уже под самыми ногами. Эфиопы оказались зажатыми с двух сторон. Впереди - разлом, уже превратившийся чуть ли не в пропасть; сзади - обжигающие створки ворот. Люди сгрудились на последнем, крохотном пятачке еще относительно спокойного грунта.

Рыжебородый только бессильно скрежетал зубами, наблюдая за мытарствами своих воинов. Джедефхор, чтобы хоть немного приободрить соратника по оружию, подошел к нему и положил руку на плечо кушанца. Упуат выл не переставая.

Вперед вышел эфиопский колдун.

- Слушайте, братья мои, слова Мулунгувы! - протяжно начал он громким голосом. - Не поддавайтесь страху! Не дайте злобным чужеземным демонам повода посмеяться над вами! Недостойны они того, чтобы видеть испуг на лицах сыновей прекрасного Куша!

Говорил чародей намеренно по-египетски, чтобы понимать его могли и те, кто засел за храмовыми стенами.

- Братья мои! Сделайте так, чтобы ваша смерть стала вашей славой!

Выкрикнув это, маг поставил перед собой верный походный тамтам и стал ладонью выбивать на нем медленный ритм. Потом к мелодии присоединилась печальная, похожая на рыдания песня. Ее Мулунгува пел уже на родном языке.

Воины у ворот заметно приободрились. Они вытянулись в полный рост и расправили плечи. А затем тоже подхватили слова похоронного гимна, уже не обращая внимания на то, что творилось вокруг них. Пятачок "спокойной" земли все сужался и сужался, пока совсем не исчез. И вот один эфиоп рухнул в разверзшуюся у его ног бездну, за ним последовал другой, третий. Но пение не прекращалось.

Пока у ворот не осталось ни одной живой души.

Только тогда умолк тамтам Мулунгувы. В скорбном молчании смотрели египтяне и соплеменники павших на гигантскую воронку, образовавшуюся перед пилоном храма Тота. Краев ее коснулись лучи восходящего солнца, окрасив в алый цвет. Окровавленная пасть хищника - вот что напоминала сейчас эта яма.

Продолжалось это жуткое видение недолго, какие-то считанные мгновения, после чего края воронки сошлись. На ее месте вновь оказалась мощеная дорога, ведущая к храму. И ничего не напоминало о только что разыгравшейся под его стенами трагедии. Как будто ее не было в помине.

В звенящую тишину диссонансом ворвалось конское ржание. На командный холм взлетел всадник.

Это был один из тех молодых ливийских вождей, которые заключали соглашение о временном военном союзе отрядов. На парне не было лица.

- Нашего войска больше нет! - пролепетал он. - Голубой огонь! Он сжег всех, кто сумел взобраться на стены!

Глава семнадцатая
ИСТИННАЯ МАГИЯ

Восходящее солнце поднималось над песчаным морем. Ночная прохлада еще держалась, но было ясно, что это ненадолго.

Тут, среди песчаных холмов Нубийской пустыни, в местности, не имеющей названия, близ храма Тота, тоже безымянного, собралось несколько десятков измученных, упавших духом людей.

Начинающийся новый день не сулил им ничего доброго.

С глухой тоской Даниил оглядывал пробуждающийся лагерь.

Эта жалкая кучка людей и была армией принца Джедефхора. Причем армией без всяких кавычек. А как же еще именовать войско, во главе которого стоит наследный принц?

Он принялся в очередной раз пересчитывать в уме наличные силы.

Ровно тридцать эфиопов, включая Наакона и чародея, - все, что осталось от лейб-гвардии царства Куш. Десятка полтора ливийцев - в основном те, кого охранял лагерь. Среди них три женщины, у одной из которых был уже довольно заметный живот.

("А чему ты удивляешься? - бросил ему Джедефхор, когда Даня впервые обратил внимание на этот факт. - Я помню, они прямо на поле боя рожали, ну чисто кошки. Уж такой это народ!")

Двое были забинтованы грязными тряпками - им единственным удалось вырваться из огня, уничтожившего штурмовавших.

Возглавляли это разномастное сборище амнистированный колдун Крух и Хайса - та самая тетка, что всего несколько дней назад демонстрировала египтянам свою филейную часть.

Молодой воинственный отморозок, который приказал скрутить шамана, вчера вечером покончил с собой, забив себе в глотку копье, - не вынес позора. А Самасих, которому тоже вернули свободу, без разговоров занял место рядового бойца. Пока ливиец не смоет позор в битве, он не сможет и заикнуться о том, чтобы вернуть себе место вождя.

И еще египтяне. Личный десяток телохранителей Джедефхора во главе с Рахотепом, сам принц, Каи и еще пара воинов обозной службы.

Остальные сгинули вместе с ливийцами - не оставлять же было без присмотра этих дикарей, да они и сами рвались в бой...

Чуть более полусотни изможденных, растерянных, ничего не понимающих людей - вот и вся воинская сила. Не считая двух чародеев и его, Джеди-Дани. И что теперь им делать?

Опять пойти на штурм святилища и погибнуть - героически и бессмысленно?

"Так пал великий чародей Джеди в битве с премерзкими акху... Имя храброго не забудется вовеки", - вот и все, что дойдет о нем до потомков. Ну, что еще можно придумать? Сделать из шкур ослов и палаток дельтапланы и ночью попробовать перелететь через стену? Даня представил себе подобную конструкцию и чуть не засмеялся. Как же, нашелся изобретатель, Кулибин с братьями Райт в одном лице! Полететь-то на них, может, получится, только недалеко и в один конец! Не говоря уж о том, что среди хурсарков могут быть и крылатые твари.

А что еще предложить? Не подкоп же рыть под храм? Жизни не хватит... Неужели придется возвращаться несолоно хлебавши? Оставив в лапах акху и Анх, и Хемиуна, и Тота (если он, конечно, не таинственный нетеру, что предал своих собратьев)?

И какая судьба ждет тех, кто провалил задание фараона? Хуфу ведь это дело просто так не оставит.

Ладно Джедефхор. Ему-то, самое большее, грозит опала и отстранение от наследования. Кстати, голубоглазому этого не избежать в любом случае: править-то, как ни крути, все равно должны сначала Джедефра, а затем Хафра. Так, по крайней мере, записано в анналах истории.

А вот на колдуне Джеди, не оправдавшем фараоновых надежд, вполне можно отыграться.

Сбежать, что ли, к Наакону? Так Упуат ведь не позволит - а кто мир спасать будет? И ведь прав, со своей божественной колокольни, прав, собака!

Судьбы человечества куда важнее судьбы какого-то студента-недоучки.

- Тревога!! - завопил кто-то.

Как ветром сдуло усталость и равнодушие! Люди забегали, словно тараканы, схватили оружие, замелькали копья и щиты.

Действительно, в их сторону со стороны пустыни двигалась небольшая кавалькада всадников на лошадях и крупных местных быстроногих ослах. Человек пятнадцать. В середине колонны катилась колесница, запряженная конной парой.

Даниил поймал взглядом Джедефхора - лицо его горело азартом и напряжением.

И не требовалось никакой телепатии, чтобы прочесть мысли царевича.

Наверняка эти люди едут в храм, ибо других целей в этих песках у них быть не может. Судя по многочисленности свиты, это если не верховный жрец, то очень важный чин. При попытке допросить его хорошенько он может открыть и тайные ходы в храм (а без них храмы не строят), и, вероятно, даже объяснит, как обезвредить магическую защиту. Кроме того, на крайний случай он может пригодиться как заложник. Данька перевел взор на Упуата и удивился - тот явно выглядел глубоко разочарованным. А через полминуты Наакон с воплем "Сестра!" отшвырнул щит и побежал навстречу колеснице быстрее антилопы.

После приветственных объятий и радостного визга, после того, как сопровождающих эфиопскую принцессу воинов, к их немалому удивлению, отдали под начало Рахотепа, а из богатых запасов снеди каравана был устроен торжественный пир для весьма повеселевших участников похода, Аида решительно отвела Даниила в сторону и в лоб заявила:

- Я выполнила свою часть обещаний, и, видно, поэтому только ты жив, чему я рада. Но ты выполнил только первую часть договора. Мне нужно на остров моей матери, и чем быстрее, тем лучше. Парень только головой покачал: ну и ну! Они тут штурмовали гнездо злодеев вселенского масштаба, потерпели жуткое поражение, могли запросто вообще лишиться голов, а она явилась не запылилась, и требует, чтобы Даня выполнил свою часть договора!

Вот так, прямо сейчас! Право же, ведет себя не как дочь царя, а как глупая, эгоистичная девчонка!

Впрочем, она ведь и есть безмозглая пятнадцатилетняя девчонка, что с нее взять?! Ей бы в куклы играть, а она мировые вопросы решает!

Может, и в самом деле было бы лучше, если бы ее сейчас отправили подальше.

Баба с возу - кобыле (в данном случае - чародею) легче?

Но вслух он ей этого, конечно, не сказал. Еще устроит скандал да при всех начнет вопить, напоминая о проведенной вместе ночи, - с нее станется!

Вместо этого Данька предпринял вялую попытку отговорить девицу от ее эмигрантских идей.

- И чего вообще ты так стремишься на этот Крит? То есть Кефтиу, - поправился Горовой. - Медом, что ли, там намазано? Можно подумать, тебя там сразу назначат царицей!

Но Иайдах абсолютно не уловила иронии.

- Да, я стану царицей Кефтиу, и буду им править, ибо так мне открыла Неизреченная Мать Всего Сущего. Ратаммасх будет верховным жрецом и царем, но править буду я, ибо на острове моих предков в силе древний и справедливый обычай, когда истинная верховная власть принадлежит женщине.

А потом у меня родятся дети, которым суждено стать верховными правителями на Благословенном острове, и от них произойдут многие великие люди по всему миру...

Больше всего Даньку поразило то, с какой уверенностью и апломбом эта пигалица рассуждала о будущем. Словно ей рассказали об этом боги. А... что, если так и было?

Аида его покинула, видимо решив, что все нужное уже сказано, а Даниил, как ни странно, начал чем дальше, тем больше раздумывать: а в самом деле, как он может помочь эфиопской принцессе осуществить ее мечту и волю (если она не врет) высших сил?

На этих мыслях сконцентрировалось его внимание. Может быть, то была подсознательная реакция на все случившееся - мозг инстинктивно пытался отвлечься от печальной реальности.

К сожалению, историю соседних стран Даня учил постольку, поскольку она касалась египетских дел.

А с критянами Египет не воевал, особо не торговал и вообще...

Он изо всех сил напряг память.

Вроде бы сейчас там должен править сам великий Минос? Нет, уже кто-то из его ближайших родственников и потомков. И, кажется, островитяне в очередной раз расширяют Лабиринт - этот величественный храм и некрополь, который столько времени с легкой руки гениального, но рассеянного Эванса принимали за жилище царей. (Настоящий дворец островных владык нашли уже на памяти Данилы при подводных раскопках). Храм, кстати, уже сейчас достаточно древний, его первые камни были заложены еще в неолит - есть гипотеза, что чуть не за восемь тысяч лет до Рождества Христова.

Критские корабли как раз в это время шастают по всему Средиземному морю, выходят в Атлантику, доходя до Британии, а по некоторым сведениям, даже каким-то образом добираются до Мадагаскара.

Ну, само собой, священные игры с быком, в которые, если верить фрескам, играют симпатичные спортивные полуголые девушки.

Еще на Крите вроде бы не было рабов. Но это уже фантастика.

Внезапно на Даниила снизошло озарение.

Первым египетским фараоном был, как известно, Аха-Менес.

Но египетское письмо гласных не знало, и имя его было записано как "МН". (Например, Амон.)

Но принято читать обычно по-гречески Менес, или Мина.

Так-так! Египетского фараона-объединителя, создателя державы, звали Менес, а критского царя объединителя и создателя державы - Минос! И жили они примерно в одно и то же время - лет этак за четыреста-шестьсот до Даниила, то есть до Джеди.