Чтение 19–й страницы книги ~Кафе лунатиков~

- Я слышала, как Ричард и Рафаэль говорили о контроле над своим зверем. Это значит - над изменением?

Он кивнул:

- Да. - И посмотрел на меня, сощурив глаза. - Если ты слышала, как Ричард об этом говорит, значит, ты видела его на грани изменения. Что случилось этой ночью?

- Если Ричард тебе не сказал, Луи, я думаю, что не имею права говорить.

- Ходят слухи, что ты убила Альфреда. Это правда?

- Да.

Он поглядел на меня, будто ждал продолжения, потом пожал плечами.

- Райне это не понравится.

- Маркус тоже не выразил большого удовольствия.

- Но он не набросится на тебя в темном переулке. А она - вполне.

- Почему Ричард мне этого не сказал?

- Ричард - один из моих лучших друзей. Он верен, честен, щепетилен - вроде как самый мохнатый бойскаут в мире. Если у него и есть недостаток - так это то, что от других он ожидает верности, честности и щепетильности.

- Но ведь после того, что он видел от Маркуса и Райны, он не может считать их порядочными... людьми, или кем там еще?

- Он знает об их непорядочности, но ему трудно считать их полностью на стороне зла. Что ни говори и ни де лай, а в сухом остатке Маркус для него - альфа. Ричард уважает авторитеты. Он много месяцев пытался достичь с Маркусом чего-то вроде компромисса. Убивать его он не хочет. У Маркуса по отношению к Ричарду подобных комплексов нет.

- Ирвинг мне говорил, что Ричард победил Маркуса и мог его убить, но не сделал этого. Это правда?

- Боюсь, что так.

- Вот блин!

- Именно. Я говорил Ричарду, что это надо было сделать, но он никогда никого не убивал. Он верит, что любая жизнь бесценна.

- И так оно и есть, - сказала я.

- Некоторые жизни бесценнее других, - возразил Луи.

- Ага, - кивнула я.

- Ричард этой ночью показал тебе изменение?

- Господи, до чего же ты упорен!

- Ты говорила, что это одно из лучших моих качеств.

- Ничего особенного.

Это было как допрос у Ронни. Она тоже никогда не отстает.

- Он для тебя перекидывался?

- Что-то вроде.

- И ты это не смогла выдержать. - Это была констатация факта.

- Я не знаю, Луи. Не знаю.

- Лучше это выяснить сейчас, - сказал он.

- Я тоже так думаю.

- Ты его любишь?

- Не твое собачье дело.

- Я люблю Ричарда, как брата. Если ты хочешь нарезать ему сердце ломтиками и выложить на тарелку, я хотел бы знать об этом сейчас. Если ты его бросишь, помогать собирать куски придется мне.

- Я не хочу делать Ричарду больно, - сказала я.

- Я тебе верю.

Он смотрел на меня с выражением бесконечного спокойствия, будто готов всю ночь ждать моего ответа на свой вопрос. Терпения у него было куда больше, чем у меня.

- Да, я его люблю. Доволен?

- Достаточно ли ты его любишь, чтобы воспринять и мохнатую его сущность?

Глаза его смотрели так, будто прожигали дыру мне в сердце.

- Не знаю. Будь он человеком...

- Будь он человеком, ты могла бы выйти за него замуж?

- Могла бы, - сказала я. Но на самом деле никаких "могла бы" не было. Будь Ричард человеком, я уже сейчас была бы счастливой невестой. Конечно, был один мужчина, который тоже не был человеком и который какое-то время пытался за мной ухаживать. Жан-Клод сказал, что Ричард ничуть не больше человек, чем он сам. Я ему не поверила, но сейчас начинала верить. Кажется, я должна извиниться перед Жан-Клодом. Хотя ему я никогда в этом не признаюсь.

- Ко мне на работу вчера приходила писательница, Эльвира Дрю. Она пишет книгу об оборотнях. С виду она человек честный, и это обещает хорошую прессу.

- Звучит хорошо, - сказал он. - А с какого боку здесь я?

- Догадайся.

- Ей не хватает интервью с крысолюдом.

- В точку.

- Я не могу позволить себе раскрыться, Анита. Ты это знаешь.

- Не обязательно ты. Не найдется ли среди вас кого-то, кто хотел бы с ней встретиться?

- Я поспрашиваю.

- Спасибо, Луи.

Он встал и протянул мне руку. Его пожатие было твердым, но не сильным - как раз каким надо. Мне подумалось, насколько он на самом деле быстр и насколько легко ему было бы раздавить мне руку в кашу. Наверное, это отразилось у меня на лице, потому что он сказал:

- Может быть, тебе захочется перестать встречаться с Ричардом, пока ты сама во всем не разберешься.

- Да, может быть, - кивнула я.

Секунду мы простояли в молчании. Кажется, больше говорить было нечего, и я ушла. У меня начисто кончились хорошие реплики на уход или хотя бы веселые шутки. Только-только стемнело, и я была чертовски усталой. Настолько, чтобы добраться до дома, заползти в кровать и спрятаться под одеялом. Но вместо этого я поехала в "Кафе лунатиков". Мне хотелось уговорить Маркуса разрешить мне поговорить с полицией. Восемь пропавших оборотней, один погибший человек. Это не обязательно должно было быть связано, но если убийство - работа вервольфа, то Маркус может знать, кто это, или Райна может знать. А скажут ли они мне? Может, да, а может, нет, но спросить я должна. Они охотнее скажут правду мне, чем полиции. Забавно, как все монстры хотят говорить со мной, а не с полицией. Можно даже задуматься, почему монстрам так со мной удобно.

Ладно, я сама поднимаю зомби и убиваю вампиров. Мне ли камнями бросаться?

По тротуару кампуса я шла к своей машине - от одного круга света до другого. Туман от моего дыхания клубился в свете фонарей. Ночь у меня была выходной, и потому я была одета во все черное. Берт запрещал надевать черное на работу: он говорил, что это создает неверное впечатление - слишком резкое, ассоциирующее с черной злой магией. Если бы он хоть что-то читал, то знал бы, что в ритуалах зла используется красный, белый и куча других цветов. Запретить только черный - это с его стороны было очень по-англосаксонски.

Черные джинсы, черные найковские кроссовки с синей отделкой, черный свитер и черное пальто. Даже пистолеты и кобуры черные. Этой ночью я была чертовски одноцветной. Еще на мне было серебро, но оно было спрятано под свитером - крест и ножи на каждом предплечье. И направлялась я в "Кафе лунатиков". И собиралась уговорить Маркуса позволить мне поделиться информацией с полицейскими. Восьми ликантропам, даже таким как Пегги Смитц, опасающимся раскрытия своей тайны, плохая пресса уже не могла ничем повредить. Они мертвы - другой версии нет. Иначе быть не может - никто так долго не удержит восемь ликантропов против их воли. Живыми - нет.

И не будет вреда, если сказать копам, а других оборотней это может уберечь от исчезновения. Мне надо говорить с теми, кто видел пропавших. Почему никто из них не устроил драку? Вот где может быть ключ. Ронни такие вещи умеет делать лучше меня. Может быть, завтра у нас получится заняться этим вместе.

А Ричард там будет? Если да, то что мне ему сказать?

От этой мысли я остановилась на тротуаре между двумя фонарями. Я ещё не была готова снова увидеть Ричарда. Но у нас на руках мертвое тело, а может быть, и не одно. И сыграть назад только потому, что я не хочу видеть Ричарда было бы чистой трусостью.

А все дело в том, что мне сейчас легче встретиться лицом к лицу с шайкой вампиров, чем со своим возможным будущим женихом.

Мне в спину свистнул ветер, будто сзади летела пурга, волосы заплескались по лицу. Деревья стояли недвижно заледенелые - ветра не было. Я развернулась с браунингом в руке, и что-то врезалось мне в спину, сбив на тротуар. Я попыталась подстраховаться, подставив руки. Они онемели и заныли - я не чувствовала кистей, и тут же голова резко дернулась назад.

После по-настоящему хорошего удара по голове есть момент, когда реагировать невозможно. Момент оцепенения, когда сомневаешься, сможешь ли вообще когда-нибудь шевельнуться.

У меня на спине кто-то сидел. Чьи-то руки дернули пальцы слева, и послышался треск рвущейся ткани. К рукам вернулась чувствительность, но браунинг я потеряла. Я попыталась перекатиться на бок и достать файрстар, и чья-то рука снова ткнула меня головой в тротуар. Под черепом вспыхнул свет, потом в глазах потемнело, а когда зрение вернулось, я увидела над собой лицо Гретхен.

Она вцепилась мне в волосы, до боли оттянув их в сторону. Свитер у меня на плече был разорван. Гретхен широко распахнула пасть, блеснув в темноте клыками. Я завопила. Файрстар был прижат подо мной. Я полезла за ножом, но он был под рукавом пальто, под рукавом свитера. Я не успевала.

Раздался женский визг, и не мой. Это вопила женщина, стоявшая у края тротуара. Гретхен подняла голову и зашипела. Бывший с женщиной мужчина схватил её за плечи и столкнул с тротуара. Они побежали прочь. Разумный поступок.

Я всадила нож в горло Гретхен. Это не был смертельный удар и я это знала, но думала, она откинется назад и даст мне шанс выхватить файрстар. Она этого не сделала. Я воткнула нож по рукоять, кровь хлынула у меня по руке, забрызгала лицо. Нож сделал все что мог, а за вторым лезть не было времени. Пистолет все ещё лежал подо мной. Мне предстояло целую вечность смотреть на приближающуюся пасть и знать, что меня ждет смерть.

Что-то черное врезалось в Гретхен и сбило её с меня, а я осталась лежать на тротуаре, моргая и пытаясь перевести дыхание. Но в руке у меня был файрстар. Тренировка - она всегда тренировка.

На Гретхен сидел крысолюд, вниз метнулась темная морда, блеснули зубы. Гретхен ухватилась за эту морду, отводя щелкнувшие зубы от своего горла. Махнула мохнатая лапа, вспоров её бледное лицо. Хлынула кровь. Гретхен вскрикнула и ударила крысолюда кулаком в живот. Его приподняло - как раз настолько, чтобы она смогла просунуть под него ноги и подкинуть в воздух. Крысолюд полетел, как брошенный мяч.

Гретхен оказалась на ногах как по волшебству. Я прицелилась в нее, все ещё не поднявшись, но она метнулась в кусты на крысолюдом. Я упустила шанс.

Из темноты послышались рычание и хруст ветвей. Наверное, это Луи. Не так уж много есть крысолюдов, готовых броситься мне на выручку.

Я встала, и мир поплыл. Меня повело, и все силы ушли на то, чтобы устоять. Впервые за это время я подумала, сильно ли я ранена. Что меня поцарапало, я знала - об этом говорила резкая жалящая боль, которая бывает при снятии первого слоя кожи. Я подняла руку к глазам - она была в крови. И в моей тоже.

Попробовав сделать ещё один шаг, я обнаружила, что мне это удалось. Может быть, я просто попыталась встать слишком быстро. Так я надеялась. Мне не было известно, может ли крысолюд одолеть вампира, но я не собиралась стоять на открытом месте и ждать, пока это не выяснится.

Когда я подошла к кустам, они как раз оттуда выкатились - через меня. Я второй раз подряд оказалась на тротуаре, но времени переводить дыхание не было. Перекатившись на правый бок, я вытянула руку в сторону шума. От слишком резкого движения перед глазами снова поплыло. Когда картинка восстановилась, клыки Гретхен уже вонзились в шею Луи. Он дико, высоко пискнул. Лежа, я не могла в неё стрелять, и мне было видно только крысиное тело, охватившие его руки и ноги вампирши, но мишенью для смертельного выстрела мог служить лишь край её светловолосой головы. На это я не решилась - так можно убить и Луи. Даже если бы голова была видна полностью, это был очень сомнительный шанс.

Я встала на колени. Мир покосился, к горлу подступила тошнота. Когда он встал на место, стрелять было все равно невозможно. Блик дальнего фонаря блеснул на льющейся из горла Луи крови. Будь у неё такие зубы, как у Луи, он уже был бы мертв.

Я выстрелила в землю рядом с ними, надеясь её отпугнуть. Не помогло. Я прицелилась в дерево над её головой. Это было настолько близко к Луи, насколько я могла решиться. Пуля выплеснула фонтан щепы. На меня глянул один синий глаз, но жрать она не перестала. Она хотела его убить у меня на глазах.

- Убей ее! - Шепот Луи был искажен крысиными челюстями, но голос был его. Глаза его остановились и закрылись. Последние слова.

Сделав глубокий медленный вдох, я прицелилась двумя руками, поддерживая одной другую. Прицелилась в этот светлый глаз. Глаза мне застилала тьма. Я ждала, стоя на коленях, чтобы зрение прояснилось. Если стрелять втемную, я попаду в Луи. Других возможностей нет.

А может, и есть!

- Ричард сделал мне предложение, и я сказала "да". Если бы я лгала, ты бы учуяла ложь. Я согласилась выйти замуж за другого. Ты зря это затеяла.

Она застыла в нерешительности. У меня прояснилось в глазах, и стала медленно давать на спусковой крючок. Она отпустила горло Луи и спряталась в его мех. Голос её прозвучал оттуда приглушенно, но достаточно ясно:

- Положи пистолет, и я его отпущу.

Я поняла ствол вверх.

- Отпускай.

- Сначала пистолет.

Расставаться с последним пистолетом мне не хотелось. Очень мне такая идея не нравилась. Но что было делать? На месте Гретхен я бы тоже не хотела, чтобы у меня было оружие. Второй ножу меня ещё остался, но на таком расстоянии он бесполезен. Даже если бы я могла его метнуть точно ей в сердце, сила удара должна была бы быть огромной. Слишком она стара, чтобы скользящий удар ей сильно повредил. Я ей сунула нож в горло по рукоять, и это не задержало её ни на миг. На меня это произвело впечатление.

Я положила файрстар на тротуар и подняла руки, показывая, что у меня нет оружия. Гретхен медленно поднялась из-за обмякшего тела Луи. Когда она его отпустила, она перекатилось на спину, и в этом движении была расслабленность, которая меня беспокоила. Слишком поздно? Неужели укус вампира убивает, как серебро?

Мы с вампиршей смотрели друг на друга, и мой нож торчал из её горла, как восклицательный знак. Ну и ну! Наверное, я ткнула мимо голосовых связок, а то бы она не могла говорить. Даже вампиризм имеет свои границы. Я смотрела ей в глаза - и ничего не происходило. Как в любые другие глаза. Такого не должно было бы быть. Может быть, она прячет свою силу? Нет, вряд ли.

- Он жив?

- Подойти и посмотри.

- Нет, спасибо.

Если Луи погиб, моя смерть ему не поможет.

Она улыбнулась:

- Повтори ещё раз - вот эти свои новости.

- Ричард попросил меня выйти за него, и я согласилась.

- Ты любишь Ричарда?

- Да. - На этот раз на колебания не было времени.

Она кивнула, принимая к сведению. Значит, это правда? Вот тебе и раз.

- Скажи это Жан-Клоду, и меня это удовлетворит.

- Я собираюсь ему сказать.

- Сегодня.

- Ладно, сегодня.

- Ложь. Когда я уйду, ты займешься своими ранами - и ранами вот этого, - а не пойдешь говорить Жан-Клоду.

Черт, даже маленькое вранье не проходит.

- Чего ты хочешь?

- Он сегодня в "Запретном плоде". Пойди туда и скажи ему. Я буду там ждать.

- Сначала мне надо заняться его ранами, все остальное потом.

- Займись его ранами, но будь в "Запретном плоде" до рассвета, иначе наше перемирие кончено.

- Почему тебе самой не сказать Жан-Клоду?

- Он мне не поверит.

- Он может отличить, когда ты говоришь правду, а когда нет.

- То, что я верю в то, что говорю, ещё не делает это правдой. Но от тебя он правду учует. Если меня там не будет, жди меня. Я хочу присутствовать, когда ты ему скажешь, что любишь другого. Хочу видеть, как у него вытянется физиономия.

- Хорошо, я буду там до рассвета.

Она перешагнула через тело Луи, держа в правой руке браунинг на ствол и рукоять - не для выстрела, а чтобы не отдать потом. Осторожно подойдя, она подняла файрстар, ни на миг не спуская с меня глаз.

С рукоятки ножа в её горле стекала кровь, шлепаясь на асфальт с мокрым звуком. Увидев мои вытаращенные глаза, Гретхен улыбнулась. Я знала, что это их не убивает, но думала, что это хотя бы больно. Может быть, они вынимают лезвия просто по привычке. Гретхен оно явно не беспокоило.

- Получишь их обратно, когда ему скажешь.

- Ты надеешься, что он меня убьет?

- Слез проливать не буду.

Что ж, все ясно. Гретхен сделала первый шаг назад, другой, остановилась перед деревьями - бледный силуэт.

- Я буду ждать тебя, Анита Блейк. Не надо меня разочаровывать.

- Я приду, - ответила я.

Она улыбнулась, блеснув кровавыми зубами, шагнула ещё раз назад - и исчезла. Я думала было, что это ментальный фокус, но послышался шум воздуха. Деревья качнулись, как под сильным ветром. Я поглядела вверх и заметила что-то. Не крылья, не летучую мышь, но... что-то. Что-то такое, чего не могла понять мои глаза.

Я осторожно встала. Мир не завертелся - уже хорошо. Я подошла к Луи. Крысолюд лежал на траве темным силуэтом, совершенно недвижно. Я встала рядом с ним на колени, и снова меня одолела тошнота. Пришлось ждать на четвереньках, пока она пройдет. Мир снова успокоился, и я положила руку на мохнатую грудь. Вздох облегчения вырвался у меня, когда грудь под моей рукой поднялась и опала. Живой и дышит. Фантастика.

Будь он в виде человека, я бы посмотрела рану у него на шее. Вообще-то я была уверена, что, коснувшись его крови в животной форме, я ликантропию не подхвачу, но уверена не на сто процентов. А у меня хватало проблем и без того, чтобы раз в месяц покрываться мехом. К тому же если уж я выбирала бы себе животное, то это была бы не крыса.

Вой сирен приближался. Я не знала, что делать. Он серьезно ранен, но я видела Ричарда и в худшем виде, и он исцелился. Но нужна ли ему была для этого медицинская помощь? Неизвестно. Можно бы спрятать Луи в кустах, но не получиться ли, что я бросила его умирать? А если копы увидят его в таком виде, его тайна раскроется. Жизнь его полетит к чертовой матери только за то, что он меня спас. Это будет нечестно.

Из остроконечной пасти донесся долгий вздох. По телу пробежала крупная дрожь. Мех стал отступать, как вода при отливе. Стали выпрямляться неуклюжие крысиные конечности. Я глядела на человеческую форму, возникающую из меха, как скульптура из оттаивающей глыбы льда.

Луи лежал на темной траве, бледный, голый и совершенно человеческий. Я никогда ещё не видела этого процесса в обратную сторону. Это было так же захватывающе, как и прямой процесс, но менее пугающе - может быть благодаря конечному продукту.

Рана на шее Луи была больше похожа на укус животного, чем вампира. Кожа разорвана, но два следа поглубже - клыки. Сейчас крови на ране не было. Пока я смотрела кровь появилась. В темноте мне трудно было сказать, но похоже было, что рана начинает заживать. Я проверила пульс - он был сильным и ровным. А что это может значить? Я же не врач.

Сирена замолчала, но мигалки разгоняли тьму над деревьями, как цветные молнии. Сюда идут копы, и пора мне решить, что делать. Голова почти прошла, мне стало лучше, зрение прояснилось. Конечно, я ещё не пыталась снова встать. Я смогу перетащить Луи в хватке, в которой выносят пострадавших пожарные, не слишком далеко и не слишком быстро, но смогу.

Следы укусов сокращались. Черт побери, он же к утру будет здоров. Но дать копам его увидеть я не могла и не могла его здесь оставить. Не знаю, может ли ликантроп до смерти замерзнуть, но сегодня мне что-то не везет.

Я накрыла его своим пальто, обернув вокруг, когда приподняла. Неладно будет, если он себе кое-что отморозит. Палец на ноге потерять - и то обидно.

Сделав глубокий вдох, я встала, держа Луи на плече. Моим коленям этот подъем тяжести не понравился. Но когда я встала, перед глазами снова все поплыло, и я стояла, пытаясь справиться с вдруг сорвавшейся с цепи вселенной. Потом я упала на колени, и это было больно из-за добавочной тяжести.

Полиция уже близко. Если я не уберусь немедленно, можно сразу сдаваться. А сдаваться - не самое главное из моих умений. Встав на одно колено, я сделала последний толчок. Коленные суставы вопили во все горло, но я все же стояла. По глазам прокатывались черные волны, а я ждала, когда они схлынут. Головокружение было на этот раз не очень сильным, но тошнота сильнее. Ладно, подруга, потом поблюешь.

Я пошла по тротуару - не рискнула по снегу. Кроме того, следы на снегу даже городской коп заметит.

От приближающихся огни меня прикрывала полоса деревьев. Тротуар обходил вокруг дома. За углом я смогу найти свою машину. Вести машину, когда перед глазами все качается и плывет, - не самый лучший выход, но если я не оставлю приличного расстояния между копами и собой, все усилия будут зря. Я должна добраться до машины. Я должна увезти Луи подальше от чужих глаз.

Я не оглядывалась, чтобы посмотреть, где там мигалки. Оглядываться - это не поможет, а с Луи на плече оно ещё и трудно. Так что я просто переставляла ноги, одну за другой, и угол дома поворачивался вокруг меня. Теперь нас не видно, даже если они выедут из-за деревьев. Прогресс, что ни говори.

Слева от меня темным монолитом тянулась стена дома. Расстояние, казалось, только увеличивалось. Я переставляла ноги, одну за другой. Если сосредоточиться на ходьбе, ни о чем не думаю, я смогу. Луи, на мой взгляд, становился легче. Это было неправильно. Может быть, я сейчас отключусь, только сама ещё этого не знаю?

Подняв глаза, я увидела край дома прямо рядом. Какой-то период времени выпал из памяти - плохо. Наверняка сотрясение. Но ведь не слишком сильнее, а то бы я потеряла сознание, так? Только почему я в это не верю?

Я выглянула за угол, думая только о том, чтобы не ударить Луи ногами об стену. Это потребовало больше внимания, чем должно было бы.

Темноту озаряли полицейские мигалки. Машина стояла на краю парковки, и одна дверь была открыта. Оттуда неразборчиво слышались трещащие голоса по радио. Машина была вроде бы пустая. Когда я прищурилась, чтобы всмотреться получше, по глазам снова прокатилась волна черноты. Как, черт побери, мне вести машину? Ладно, все по порядку. Сначала нужно запихнуть Луи в джип с глаз долой.

Я вышла из-под защиты дома - моего последнего убежища. Если сейчас, когда я тащусь через стоянку, появятся копы, все пропало.