Чтение 19–й страницы книги ~Жертва всесожжения~

Перри кивнул.
- Хреново, - сказала я.
- Но она его подожгла, Анита. Он сильно обгорел. Может быть, и не оправится. Чем она его могла облить, что так быстро дало ожоги третьей степени?
- Насколько быстро?
Перри посмотрел в свои записи:
- За секунды.
- Что она пила? - спросила я у Гарри.
Он не спросил, кто она, просто ответил:
- Чистый скотч. Лучший, что у нас есть.
- С высоким содержанием спирта?
Он кивнул.
- Этого должно было хватить, - заключила я. - Когда подожжешь вампира, он горит, пока не потушишь или не выгорит. Они очень легко воспламеняются.
- Значит, она не принесла с собой какой-нибудь там бензин? - спросил Перри.
- Ей не надо было. Мне не нравится другое - она знала: жидкость надо поджечь. Если бы это человек вышел за рамки, она бы просто плеснула скотчем ему в морду и позвала на помощь.
- Он ее укусил, - напомнил Перри.
- Если у нее такие проблемы насчет того, что вампир всадит в нее клыки, она бы не стала ворковать с ним в баре. Что-то здесь не складывается.
- Да, - согласился Перри, - но я не знаю что. Если вампир выживет, ему будет предъявлено обвинение.
- Я бы хотела видеть эту женщину.
- Дольф повез ее в больницу обработать укус, а потом в наш отдел. Он сказал, чтобы ты приехала, если захочешь ее видеть.
Было поздно, а я устала, но, черт побери, что-то здесь было не так. Я подошла к бару.
- Гарри, она тут кадрила вампиров?
Он покачал головой:
- Зашла позвонить по телефону, потом подсела к бару. Красотка. На такую сразу кто-нибудь клюнет. Не повезло, что это оказался вампир.
- Ага, - согласилась я. - Не повезло.
Он протирал стойку небольшими кругами, а глаза его смотрели на меня.
- Если она подаст на нас в суд, нам конец.
- Не подаст, - сказала я.
- Скажи это "Крематорию" в Бостоне. Там укусили женщину, и она их разорила по суду. А у дверей все время стояли пикеты.
Я потрепала его по руке, и он под моим прикосновением стал совершенно неподвижен. Кожа его была на ощупь почти деревянной, как бывает у вампиров, когда они не дают себе труда притворяться людьми. Я заглянула в его темные глаза, И лицо его было неподвижно и непроницаемо, как зеркало.
- Я поговорю с предполагаемой жертвой.
Он только смотрел - и все.
- Не поможет, Анита. Она человек, а мы - нет. Что бы ни делали в Вашингтоне, это не изменишь.
Я убрала руку и подавила желание обтереть ее о платье. Никогда мне не нравилось ощущение от вампиров, когда они твердые и потусторонние. Это на ощупь не кожа, а скорее пластик, как у дельфина, только тверже, будто под кожей не мышцы, а что-то вроде дерева.
- Я сделаю что смогу, Гарри.
- Анита, мы монстры. И всегда были монстрами. Я был бы рад иметь право ходить по улицам, как всякий другой, но это будет ненадолго.
- Или да, или нет, - ответила я. - Давай сейчас разберемся с этой проблемой, а следующей займемся, когда она появится.
Он кивнул и пошел расставлять стаканы.
- Очень заботливо вы с ним поговорили, - сказал Перри. Любой другой из группы сказал бы, что не в моих привычках проявлять заботливость. И конечно, любой другой уже не раз бы меня достал по поводу моего платья. А мне предстояло ехать в нем в отдел. Там будет Дольф, и Зебровски, наверное, тоже. Уж они-то найдут, что сказать насчет платья.

24

В три часа ночи я оказалась в помещении отдела Региональной Группы Расследования Противоестественных Событий. Нам ребята из другого отдела состряпали значки с аббревиатурой "ВП" - "вечный покой", капающей кровью на фоне красного или зеленого - на выбор. Зебровски их раздал, и все мы их носили, даже Дольф. Первый вампир, которого мы убили после этого, появился из морга с таким значком, приколотым к рубашке. Кто это сделал, так и не нашли. Я ставлю на Зебровски.
Он меня встретил у входа в помещение группы.
- Еще чуть-чуть укоротить это платье, и отличная будет рубашка.
Я его оглядела с головы до ног. Синяя рубашка выбилась из темно-зеленых штанов, галстук болтался, как ожерелье.
- Зебровски, Кэти на тебя злится, что ли?
Он перестал улыбаться:
- Нет, а что?
Я показала на галстук, не подходящий по цвету ни к штанам, ни к рубашке.
- Она тебя выпустила в таком виде на люди.
Он ухмыльнулся:
- Я одевался в темноте.
Я подергала его за галстук:
- Вот в это я верю.
Но обескуражить его мне не удалось. Он торжественно распахнул дверь в помещение нашей группы и просиял:
- Наша юная красавица!
Пришел мой черед хмуриться:
- Зебровски, что ты задумал?
- Кто, я? - сделал он невинные глаза.
Я покачала головой и вошла в комнату. На каждом столе стоял игрушечный пингвин. Люди говорили по телефонам, писали бумаги, работали с компьютерами, на меня никто не обратил внимания. Только пингвины на каждом столе. Почти год прошел, как Дольф и Зебровски побывали у меня дома и видели мою коллекцию пингвинов. Тогда никто не стал меня дразнить, и я решила, что проехало. А когда Зебровски после Нового года вернулся из отпуска по болезни, пингвины начали появляться на каждом месте преступления. На сиденье у меня в машине, в багажнике. Сейчас они их накупили на пару сотен долларов.
Я не знала, как реагировать. Не обращать внимания? Притвориться, что в этой комнате нет дюжины пингвинов? Собрать их все, пройдя по комнате? Взбеситься? Если бы я знала, что сделать, чтобы они перестали прикалываться, я бы так и поступила. Пока что я пыталась не обращать внимания и собирать пингвинов. Ни та, ни другая реакция их не остановила. Даже как-то поощрила. Я подозревала, что они готовят какую-то невероятную кульминацию. Какую - я понятия не имела и даже догадываться не хотела.
- Приятно видеть такой трудовой энтузиазм в три часа ночи.
- Не бывает слишком большого усердия и слишком позднего часа, - торжественно сказал Зебровски.
- Где Дольф?
- В комнате для допросов, с потерпевшей.
Что-то в его голосе заставило меня взглянуть на него повнимательней.
- По телефону Дольф назвал ее "предполагаемой" потерпевшей. Почему ей никто не верит?
Он улыбнулся:
- Дольф будет рвать и метать, если я испорчу эффект. - Он поманил меня пальцем: - Пойдем, девочка. Мы тебе покажем тетю, которую ты хотела видеть.
Я глянула исподлобья:
- Если это шутка, я буду очень недовольна.
Он придержал передо мной дверь:
- Мы не испортили тебе свидание с графом Дракулой?
- Не твое собачье дело.
Вслед мне понесся хор вздохов и предположений. Были среди них и грубые, были и физически невозможные даже с вампиром. Сексуальные приставания или просто я свой в доску парень? Иногда очень трудно провести грань.
Я просунула голову обратно в дверь и сказала:
- Вы все просто ему завидуете.
Кошачий концерт возобновился с новой силой.
Зебровски ждал на лестнице.
- Не знаю, когда ты больше посветишь мне ножками: если я пойду впереди, оглядываясь, или за тобой. Думаю, впереди.
- Остынь, Зебровски, или я на тебя пожалуюсь Кэти.
- А она знает, что я старый греховодник. - Он пошел впереди, оглядываясь на меня.
Я пошла вниз, а платье пусть болтается как хочет. Если носишь платье с разрезами почти до талии да еще хочешь, чтобы удобнее было прятать пистолет, то либо тебе должно быть все равно, что на тебя глазеют мужнины, либо ты такого платья не наденешь.
- Как ты уговорил Кэти с тобой встречаться, тем более за тебя выйти?
- Я ее подпоил.
Я рассмеялась:
- Спрошу у нее, когда буду у вас обедать в следующий раз.
Зебровски ухмыльнулся:
- Она тебе навешает на уши какой-нибудь романтической лапши. Только ты не верь.
Перед первой комнатой для допросов он остановился и тихо постучал.
Открыл Дольф, полностью загородив собой дверной проем. Он не просто высокий, он еще и сложен как профессиональный борец. Галстук повязан безупречно, воротник прилегает к шее. На брюках складка - порезаться можно. Единственная уступка жаре и позднему времени - длинные белые рукава рубашки, пиджака не было. Случаи, когда я видела Дольфа в рубашке с короткими рукавами, можно пересчитать по пальцам одной руки.
Все копы умеют придать своему лицу непроницаемый или скучающий вид, некоторые даже умудряются изображать на лице вялый интерес. Но все они кончают тем, что лицо перестает выражать что бы то ни было. В глазах пустота, скрывающая любые тайны. Такое лицо бывало у Дольфа, когда он допрашивал подозреваемого. Сейчас оно было у него рассерженным. Никогда не видела, чтобы Дольф выходил из себя во время допроса.
- В чем дело? - спросила я.
Он закрыл за собой дверь и вышел в коридор. Покачал головой.
- Не знаю, как ей удалось меня достать.
- Расскажи.
Он оглядел мою одежду, будто только сейчас заметил. Хмурая гримаса разгладилась почти до улыбки.
- Кто-то дурно повлиял на твою манеру одеваться.
Я нахмурилась:
- У меня на поясе пистолет, вот в чем дело. Через разрезы его легче достать.
Зебровски я ничего не стала бы объяснять, но Дольфу...
- Ой! - воскликнул Зебровски. - А ну-ка покажи, как ты выхватываешь пистолет!
Дольф улыбнулся, и у него даже глаза заблестели.
- Если уж показывать ногу, то ради хорошего дела.
Я скрестила руки на груди:
- У вас там действительно подозреваемая, или вы просто решили проверить мою дисциплинированность?
Улыбка исчезла, ее сменила сердитая хмурость.
- Не подозреваемая. Потерпевшая. Я знаю, ты уже говорила с Перри на месте происшествия" но я хочу, чтобы ты выслушала ее рассказ, а потом сказала мне, что ты об этом думаешь.
С этими словами он открыл дверь. Таков он, Дольф, - не любит влиять на мнение своих людей. Но, честно говоря, слишком быстро это произошло. Я не успела придать лицу профессиональное выражение. И когда я встретилась глазами с этой женщиной, мое нескрываемое удивление было еще заметно.
Общее впечатление: большие синие глаза, шелковистые светлые волосы, тонкие черты лица и при этом высокая. Даже когда она сидела, это было видно. Очень мало женщин умеют быть одновременно высокими и миниатюрными, но у этой получалось.
- Миз Вики Пирс, это Анита Блейк. Я бы хотел, чтобы вы рассказали ей, что с вами случилось.
Миз Пирс моргнула большими синими глазами, и в них стояли слезы. Не текли - обратите внимание, - но мерцали. Она промокнула их бумажной салфеткой. На шее слева у нее была наклейка.
- Сержант Сторр, я же вам все рассказала. И еще раз рассказала, и еще раз. - По щеке скользнула одинокая слеза. - Я так устала и так перенервничала сегодня ночью. И я должна рассказывать снова?
Она наклонилась к нему, сложив руки перед собой, и это выглядело почти как мольба. Притягательная сила ее синих глаз обезоружила бы почти любого мужчину. Жаль только, что весь этот спектакль был зря потрачен на Дольфа.
- Только еще один раз, для миз Блейк.
Она посмотрела мне за спину, на Зебровски:
- Пожалуйста! Я так устала.
Зебровски прислонился к стене:
- Он здесь начальник.
Она попыталась использовать женские чары - не вышло. Переключение в режим "мы с тобой сестры" произошло быстрее мгновения этих детских синих глаз.
- Вы ведь женщина. Вы понимаете, как это тяжело - одной среди всех этих... - голос ее упал до шепота, - мужчин.
Она опустила глаза к столу, а когда она их подняла, по прекрасной коже бежали настоящие слезы.
Оскара дать за такое исполнение. Меня подмывало зааплодировать, но я попыталась сначала проявить сочувствие. Для язвительности время еще будет.
Обойдя стол, я прислонилась к нему, но не села. Нас разделяли лишь несколько дюймов - несомненное вторжение в личное пространство. Потрепав ее по плечу, я улыбнулась, но актриса из меня не ахти, и до глаз улыбка не дошла.
- Вы здесь не одна, миз Пирс, я с вами. Пожалуйста, расскажите, что с вами случилось.
- Вы адвокат? - спросила она.
Если она попросит адвоката и будет настаивать, беседа окончена. Я встала перед ней на колени, взяла ее за дрожащие руки, посмотрела в глаза. Сочувствие я изобразить не смогла, но интерес у меня был неподдельный. Глядя ей в лицо, будто пытаясь запомнить его на всю жизнь, я произнесла:
- Вики, прошу тебя. Дай мне тебе помочь.
Ее руки вдруг затихли под моими. Она смотрела на меня большими глазами, как олень, учуявший запах ружья, но думающий, что, если стоять очень тихо, оно не выстрелит. Она кивнула скорее себе, чем мне, потом стиснула мне руки, и лицо ее было - сама искренность.
- У меня сломалась машина, и я вошла в бар какого-то ресторана позвонить. - Она наклонила голову, не глядя мне в глаза. - Я знаю, туда не надо было ходить. Одинокую женщину в баре ждут только неприятности. Но телефонов поблизости больше нигде не было.
- Ты имеешь право ходить куда. хочешь, Вики, и когда хочешь. То, что ты женщина, не лишает тебя этого права.
Мне не пришлось наигрывать возмущение.
Она снова посмотрела на меня, изучая мое лицо. Я просто видела, как крутятся у нее в голове шестеренки. Она думала, что я уже у нее в кармане. Господи, как же она была молода.
Пальцы ее вцепились мне в руки, дрожа мелкой дрожью.
- Я позвонила своему другу, чтобы он приехал посмотреть машину. Я студентка колледжа, и денег у меня немного, так что я не хотела сразу звонить в гараж - пусть сначала мой друг посмотрит. Я думала, может быть, он починит машину.
Она слишком много выдавала информации. Уже оправдывается. Или просто много раз повторяла... Нет.
- Я бы сделала то же самое, - сказала я. И действительно, такое могло бы быть.
Она стиснула мне руки и наклонилась чуть ближе, рассказывая чуть более охотно, сама увлеченная рассказом.
- Там был этот мужчина. Вроде бы симпатичный, мы поговорили, и он пригласил меня посидеть с ним. Я ему сказала, что жду своего друга, а он говорил отлично, просто посидим, поговорим.
Она снова опустила глаза.
- Он сказал, что такой красивой кожи, как у меня, никогда не видел. - Она подняла на меня большие глаза. - Понимаете, это было так романтично!
Это было так отрепетировано...
- Рассказывай дальше.
- Я ему разрешила заказать мне выпить. Знаю, не надо было. - Она промокнула глаза. - Я спросила, не против ли он, если я закурю, и он сказал, что нет.
Возле ее локтя была полная пепельница. Ни Дольф, ни Зебровски не курят, значит. Вики завзятая курильщица.
- Он обнял меня за плечи и наклонился - я думала, поцеловать. - Слезы потекли быстрее, она чуть сгорбилась, плечи у нее дрожали. - Он меня укусил в шею. Клянусь вам, до той секунды я не понимала, что он вампир.
Она глядела на меня с нескольких дюймов, вибрируя от искренности.
Я потрепала ее по руке:
- Многие не умеют отличать вампиров от людей. Особенно если вампир напитался.
- Напитался? - Она моргнула.