широкое красное махровое полотенце. Костюковичу показалось, что лицо ее
ему знакомо. Впрочем, такие лица попадались в уличной толпе, на трамвайных
и троллейбусных остановках, в их миловидности был какой-то стереотип,
повторяемость... И в этот момент из той же кабины душевой к удивлению
Костюковича вышел Сева Алтунин. Он был в одних плавках. Костюкович
отвернулся и быстро направился к выходу...
под челюсть, уперев локоть в столешницу. - Что они, гении, могут
определить по трупу?
наворотил. - И снова Туровскому: "А зачем ему хотеть, этому Костюковичу?
Что ему надо от нас? Чего он нос сует?"
- Лучше бы Юру Зимина спас! Живой он полезный был, чем покойником в
чьей-то диссертации.
шуми. Ты знаешь, с чего пошло. Вон с чего, - кивнул Туровский на Алтунина.
наши заботы, а для посторонних - "во дворе злая собака". Понял? Спорт дело
семейное. А мы и есть семья. - Гущин замотал головой и повернулся к
Алтунину. - А все из-за тебя! Съездили мы к матери Зимина, растолковали
ей, что к чему, внушили, подкрепили бабками. Поставили бы Юрке памятник, и
все бы пошло путем. Так нет, тебе надо было высунуться вместе со своей
раздолбайкой!
как лучше.
вот что вышло!
Инициативный он, видишь ли! Нет чтоб посоветоваться!
ступе.
Днепропетровска, Киева.
Представляешь, Олег, какие бабки могли сгореть зеленым светом?! - как бы
напомнил он Туровскому. - Мы ведь в это всадили "зелененькие", - хмыкнул
он, довольный своим каламбуром...
врачу. Объяснительную записку он написал на следующий же день, отнес в
приемную и отдал секретарше. Жил в ожидании какого-то обвала, ибо знал,
что главный скор на руку. Но минуло полмесяца, а ни главный, ни начмед его
не теребили. Начмед при встречах вела себя так, словно ничего не знала.
Два или три раза Костюкович сталкивался в коридоре и в холле с главным, но
тот кивком головы отвечал на его кивок, не напоминая ни об их разговоре,
ни об объяснительной записке, никакой осведомленности не проявлял и
завотделением. У Костюковича с ним были хорошие отношения, и уж он-то
как-нибудь предостерег бы Костюковича, либо попытался бы затеять разговор
на эту тему просто из любопытства. Сперва эта неопределенность удручала,
нервировала, но постепенно тревога отодвинулась в какую-то дальнюю нишу
души, каждодневные хлопоты как бы замуровали ее там, заглушили. И на
вопрос: в чем дело? Костюкович отвечал себе: либо главный по каким-то
неведомым причинам решил все спустить на тормозах, либо все уже в
облздравотделе, но там не спешат, жалоб полно, и гром оттуда может еще
грянуть. "Ну и черт с ними!" - думал он...
все его тревоги и недоумения улеглись, уступили место веселому ожиданию,
возникло даже нетерпеливое любопытство: что появится в глазах главного,
когда тот увидит восстановленные стекла...
помог соседке спустить коляску с ребенком, своими ключами отпер дверь, в
прихожей оставил кейс, прошел в комнату, и тут же в нос ему шибанул
какой-то парикмахерский запах - резкий, сильный, но приятный. "Лосьон, как
тогда в больничном тоннеле и в машине!" - вспомнил он. Из ванной доносился
шум воды. Значит, Ирина дома. Он прошел в комнату, где запах ощущался
сильнее. Вскоре сестра показалась из ванной, на голове у нее был тюрбан из
махрового полотенца. Костюкович потянул носом.
Это от меня, наверное, еще разит. Мыла голову, чтоб избавиться от этого
аромата... Сейчас просушу немножко феном и сядем обедать... Сумасшедший
Погос выплеснул на меня полфлакона лосьона!..
симпозиума. На столе у Погосова стояла недопитая бутылка коньяка и
небольшая, обтянутая целлофаном красивая коробка. Поняла - туалетная вода.
Он поймал взгляд Ирины, задержавшийся на коньячной бутылке, на двух рюмках
и двух маленьких чашечках с кофейной гущей на дне, рассмеялся:
лосьоном, затем стал читать надпись на фирменной этикетке: "Шанель
"Эгоист". Париж". Вот дизайн, а! Лизнуть хочется, так вкусно сделали.
пользуюсь.
обертку с флакона. Руки у него тряслись, и она поняла, что он пьян. Не
успела ничего сказать, как он нажал на колпачок на горлышке флакона и
окатил ее одежду струей, затем как из огнетушителя стал поливать ей
голову, смеясь: - Ничего дождик!
струя не попала в глаза. - Я же провоняюсь насквозь! От меня в трамвае
будут шарахаться...
противогаз надеть.
сказал Костюкович.
погосовской лаборатории институт можно закрывать. А лаборатория эта и есть
сам Погос. Он тянет наиболее интересные разработки и самые трудные
хоздоговорные темы...
Чекирда:
час назад прибыл наш груз - три полиэтиленовых мешка, в них порошок для
пластмассы. Я сам ездил на склад, груз в сохранности, все проверено в
присутствии таможенника и нового завскладом.
утром, часов в десять, вывезем со склада. В общем сделал так, как вы
рекомендовали.
упаси появиться в эти дни на складе. Вы поняли?
не задавайте мне трудных вопросов... Всего доброго.
магистрального шоссе был съезд на раздолбанную тысячами автомобильных
колес узкую грунтовую дорогу. Слева вдоль нее шел ров, за которым
расстилалась поросшая бурьяном низина, а справа километра на два тянулось
высокое сплошное ограждение - местами из бетонных плит, местами из толстой
проволочной сетки. В длинной этой стене имелось много широких железных
ворот с будками вахтеров и надписями, какой организации принадлежат данные
склады. В обоих направлениях - от шоссе и к нему - почти впритык шли
тяжелогрузные машины - крытые и открытые, пустые и уже с ящиками,
контейнерами, мешками, тюками, картонными коробками. Пыль стояла, хоть
фары зажигай.
здоровой рукой за скобу.
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Каргалов Вадим
Херберт Фрэнк
Куликов Роман