не было, и я побежал к хижине. Там тоже никого не оказалось.
ночи. Я мог слышать, как она, словно крошечный маяк, зовет меня на той
сокровенной волне, о существовании которой я до сих пор не подозревал. Мне
чудилось, будто некий доброжелательный дух появился из-за куста, взял меня
за руку и повел в конец парка, где кроны двух дубов смешались, образовав
свод высотой около пятидесяти футов. И в этом месте, - которое Тереза
называла "часовней", - я наконец нашел ее. Она лежала в одной ночной рубашке
и как будто спала.
попытался ее поднять, послышался хруст инея. С большим трудом я поднял ее,
решив идти к дому напрямик через кусты. Это была неудачная идея. Волосы
Терезы цеплялись за ежевику, и мне то и дело приходилось их освобождать чуть
ли не по одной волосинке. Тогда я попробовал бежать. Но это оказалось
невозможно. Мои ноги отказывались нести нас так быстро. Добравшись до дома,
я увидел у нее вокруг глаз черные круги.
полено, которое тут же вспыхнуло. Затем прошел на кухню, поставил чайник,
достал из шкафа бутылку бренди, потом сбегал наверх и принес одеял.
растирать безжизненное тело столь энергично, что через несколько минут пот
катил с меня градом. Тогда я раскрыл ей рот и влил немного бренди. Сначала
все текло по подбородку, потом Тереза сделала глоток, и ее веки задрожали.
изрядную порцию бренди. Руки дрожали. Нечеловеческим усилием мне удалось
донести этот напиток до дивана, не пролив ни капли. Я завернул Терезу в
одеяла и, поддерживая ее голову, дал попить. После нескольких глотков она
откинула голову назад - ее голова оказалась столь тяжелой, что я не смог
удержать ее. Через некоторое время Тереза пошевелила губами, пытаясь
заговорить.
согревались. Потом она два раза тяжело вздохнула, закрыла глаза и уснула,
все еще держа меня за руку; чуть позже я осторожно высвободился.
Теперь шел монотонный почти мирный дождь.
из дома среди ночи и сильно простудилась. Он не задал никаких вопросов,
только попросил немного подождать. Вскоре он появился с саквояжем в одной
руке и зонтиком в другой. По дороге мы не разговаривали.
безразличием смотрела, как приближается доктор, и безропотно дала себя
осмотреть. Все это было очень странно: сиплое дыхание Казаля, склонившегося
на обнаженным телом Терезы, легкие удары молоточка по ее коленям и
щиколоткам, звяканье инструментов и особенно то, что все происходило в
полной тишине.
каталепсии.
остался без ответа.
могу судить, с ней все в порядке. Никаких признаков гиперемии. Нет даже
простуды. Ничего. Я могу только дать успокоительное, чтобы она могла
поспать.
это Тереза. У нее был совершенно отсутствующий вид. Она даже не вздрогнула,
когда игла вошла ей в вену. Доктор быстро собрал инструменты.
на лице ее светилась улыбка - признак того, что она ощущала мое приближение,
где бы ни была. Она издала слабый звук, как будто спрашивала:
беспамятство.
хлеба в чашку, я слушал, как дождь барабанит в окно. Произошло нечто
странное: я был зачарован, - как бывает зачарована змея, - причудливым,
беспрерывно меняющимся ритмом. И мне никак не удавалось найти в нем
закономерность. Я с трудом оторвался от этого магического танца и тщательно
прополоскал чашку с ложкой. Потом вспомнил про пару старых резиновых сапог,
которые валялись в подвале. Надев куртку, я спустился в подвал, переобулся и
вышел из дома.
ночного происшествия исчезли. Однако после тщательного осмотра каждого
квадратного дюйма грязи мне наконец удалось отыскать то, что выглядело как
часть круга, очерченного на земле палкой. Это была довольно правильная дуга
длиной около метра. Мысленно продолжив ее, я увидел, что центр круга, - если
тут действительно был круг, - находится точно под тем местом, где
соединились ветви двух деревьев. Но может, это просто моя фантазия? Я
продолжал поиски еще около часа. Где-то в пределах воображаемого круга я
нашел буроватую, почти черную лужицу. Я провел по ней пальцем, положил
немого грязи на ладонь, понюхал и даже попробовал на вкус, но так и не смог
установить, грязь ли это была или кровь - или я сошел с ума. И тем не менее,
рядом лежало черное перо. Перо, потерянное птицей. Я вспомнил, что видел в
курятнике одну черную курицу. Интересно, там ли она. Потом я подумал:
"Продолжай в том же духе и как пить дать рехнешься."
когда я покинул парк и направился к пологим склонам холмов. Я знал, что
ответа нет. Для меня, во всяком случае. Что она сказала, когда мы гуляли
здесь в первый раз? Я остановился и напряг память. Она говорила, что есть
одна звезда, которую можно видеть только с этого места. И еще она однажды
сказала: "Иногда ночью я становлюсь двумя людьми". Чушь! Я пошел дальше и
пересек ручей, прыгая с камня на камень. Проходя мимо загона, я увидел коня,
который не раз попадался мне на глаза. Большую часть времени хозяева держали
его в этом загоне. Бес полезный старый конь. Когда я огибал угол поля, сзади
внезапно послышался грозный топот копыт. Я пригнулся, убежденный, что
животное собирается перепрыгнуть забор и задавить меня. Но нет. Столь же
внезапно он остановился, посмотрел на мена, потом закинул голову назад и на
некоторое время застыл в этой напряженной позе. После этого он во весь опор
поскакал обратно.
обходя распаханные участки и проклиная грязь, которая налипала на подошвы
сапог. Я чувствовал себя как турист в чужой стране, который постепенно
начинает понимать местный язык. "Иди дальше, иди дальше!" - внушал я себе.
Откуда-то прилетела пчела и несколько раз с жужжанием облетела вокруг моей
головы. Что делала пчела во время бури? Но тут я заметил, что буря
кончилась. Дождь прекратился, ветер утих. Только высоко в небе черные
облака, тесня друг друга, мчались наперегонки к востоку.
меня водой с деревьев.
беспокоило. И не чувство одиночества, потому что на самом деле я был окружен
мириадами назойливых видений, которые звали меня. Куда?...
медленному движению сока в растениях. Я столь же медленно повернул голову.
Насекомые, птицы, жабы перестали быть невидимками, хотя меня не соединяла с
ними обычная зрительная связь. Мои чувства были прикованы к неким
обособленным друг от друга центрам вибраций. Потом чужеродные вибрации
приблизились и слились со мной, и течение времени утратило всякий смысл.
Внезапно я ощутил поднимавшийся из земли удушливый запах. Гниющая тряпка?
Или это безмолвный и неотвратимый распад моего тела? "Надо выбираться, -
подумал я, - скорей выбираться отсюда". Потом эту мысль вытеснила другая. Я
вспомнил, как Тереза однажды сказала:
ненавидит тебя. Неужели это и называют умом?
драма иного рода. Пришли два человека с фермы, разбудили Терезу и сказали,
что ночью в амбар обрушилось дерево. Провалилась часть крыши, и об этом
необходимо сообщить страховой кампании, плотнику, мэру и пожарнику. Мне
потребовалось некоторое время, чтобы понять, что произошло. К моему
удивлению, Тереза выглядела так, словно весь день провела за вязанием у
камина. Кое-какие решения об амбаре были приняты, и наши гости ушли,
приподняв свои черные шляпы. Но когда я наконец подошел к Терезе, она
выскользнула из моих рук, холодная, как змея, и упала на диван лицом вниз. Я
положил руку ей на затылок. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами,
прижавшись щекой к подушке и тяжело дыша.
Перумов Ник
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Емилина Ника