Чтение 19–й страницы книги ~В связи с Белларозой~

заподозрил, не еврей ли он. Не скажу, что он открещивался от своего
еврейства. Очевидно, просто не хотел принимать его в расчет. Хотел жить
как американец, и только так.

Она поглощает тебя целиком, эта задача. Поглощает тебя так, что одной
жизни на нее не хватает. На нее можно ухлопать сто жизней, если б ты мог
их отдать, а себе раздобыть еще.

- Вы меня о чем спросили - перевожу: не из тех ли Гилберт научных
головастиков, в которых почти полностью отсутствует человеческое начало, -
сказал он. - Но вы не должны забывать, что для него значит игра. Сам я
этому увлечению не подвержен. Озолотите меня, все равно не поеду в
Атлантик-Сити, а после этой катастрофы с двухэтажным автобусом и подавно.
Они пустили туда двухэтажный автобус, пассажиров в него набилось под
завязку - все ехали в казино. Один из виадуков оказался слишком низким -
автобус врезался в него, да так, что верх снесло.

- И много людей погибло? Им срезало головы?

- Чтобы узнать подробности, вам следует посмотреть "Таймс".

- Да нет, что-то не хочется. Но где сейчас Гилберт? Он, я так полагаю,
унаследовал деньги родителей?

- А как же иначе, и прямиком рванул в Лас-Вегас. Прихватил с собой
крошку. Натаскал ее по своему методу - по нему требуется запоминать карты,
остающиеся в колоде после каждой сдачи. Вы составляете в уме список всех
карт, которые вышли, и применяете всевозможные коэффициенты теории
вероятности. Говорят, с точки зрения математики работа просто гениальная.

- Его система основана на запоминании?

- Да. Это по вашей части. Живет ли Гилберт с этой девчонкой? Это уже
другой вопрос. Одно скажу, без секса тут дело не пойдет. Долго ли удержишь
молодую женщину одной игрой? Нравится ли ей Лас-Вегас? Разве он может не
нравиться? Крупнейший зрелищный центр в мире - средоточие американской
индустрии развлечений. Какой город мог бы скорее всего выполнить роль
священного города типа Лхасы, типа Калькутты, типа Шартра или Иерусалима?
Выбор мог бы пасть на Нью-Йорк - там капиталы, на Вашингтон - там власть
или на Лас-Вегас - зря, что ли, он притягивает миллионы людей. Ничего даже
отдаленно похожего мировая история не знала.

- Угу, - сказал я. - Он походит больше на Билли Роза, чем на Гарри
Фонштейна. Но как у него обстоят дела?

- Я хочу добавить пару слов о сексе, - сказал язвительный юнец. -
Вопрос в том: игра ли распаляет секс, или секс разжигает азарт? А игра
воспринимается как своего рода сублимация. Предположим, что для Гилберта
абстракции превыше всего. Но за известным пределом склонность к
абстракциям определенно ведет к безумию.

- Бедная Сорелла, бедный Гарри! Возможно, их смерть сбила Гилберта с
панталыку.

- Не возьму на себя ответственность ставить диагноз. Я - типичный
эгоцентрик: мне бы со своими делами разобраться. Признаюсь, я рассчитывал
получить от них на память небольшое наследство - ведь я без пяти минут
член семьи, приглядывал за Гилбертом.

- Понимаю.

- Ничего вы не понимаете. Моя вера в чувства столкнулась лицом к лицу с
реальной жизнью.

- В ваши чувства к Фонштейну и Сорелле?

- В чувства, которые, как меня заверяла Сорелла, она питала ко мне.

- В расчете, что вы позаботитесь о Гилберте?

- Что ж... мы потрясно поболтали. Приятно было поговорить с
представителем минувшей эпохи, да еще так любившим Фонштейнов. Нам всем
будет их недоставать. Гарри отличало удивительное чувство собственного
достоинства, зато в Сорелле была бездна жизненной энергии. Я понимаю,
почему вы так убиты - вам отказало чувство времени. Но не сокрушайтесь уж
чересчур.

Ничего себе соболезнование - я положил раструб, он покоился на высоких
рычагах телефона - этот курьез, вечная тема для разговоров, стоял передо
мной, человеком, который так стосковался по разговору. Уязвленный словами
юнца, я вдруг понял, что Фонштейны, со своей стороны, также уклонялись от
встреч со мной из-за Гилберта: их ребенок, этот феномен - надо же, чтобы
им выпало счастье произвести на свет такое чудо, - по таинственным
причинам (Фонштейны сочли бы эти таинственные причины причинами
исключительно американского происхождения) сбился с пути. Им не хотелось,
чтобы я узнал об этом.

Что же насчет того, сокрушаться мне или не сокрушаться - так это юнец
меня заводил. Он был одним из тех мелких бесов, которые лезут из всех пор
общества. Надавите посильнее почву общественной жизни - и убедитесь сами.
Он издевался надо мной, над моей еврейской чувствительностью. Бог ты мой!
Еще двое старинных друзей умерло в тот самый момент, когда я, промолчав
тридцать лет, собрался вдруг распахнуть им объятия: давайте-ка сядем
рядком, вспомянем минувшее, поговорим снова о Билли Розе - "пусть нам
расскажут грустные преданья о смерти королей" [У.Шекспир. "Король Ричард
III", акт 3, сцена 2 (пер. Н.А.Холодковского)]. А "сторож" старался
навести меня на размышления экзистенциального плана. Примерно в таком
духе; разлука с кем приведет вас в отчаяние, сэр? Без кого вам жизнь не в
жизнь? По ком вы мучительно тоскуете? Кого из дорогих вам усопших не
забываете ни на миг? Покажите, где и как изувечила вас смерть. Где ваши
раны? За кем вы пойдете и за смертный порог?

Ну и кретин же этот юнец! Как он не догадался, что мне это и без него
известно?

Меня подмывало снова позвонить мальчишке, отчитать его за низкопробный,
мелкофасованный нигилизм. Но раз уж я задался целью способствовать лучшему
взаимопониманию (взаимопониманию между нами) - это было бы просто глупо.
Нынешние умственные построения еще никому и никогда не удавалось
демонтировать. Их до того много, что они обступают тебя подобно огромному
городу без конца и края.

Сказать бы мне ему, что корни памяти берут начало в чувствах, что есть
такие темы, которые помогают организовать и сохранить память; объяснить бы
ему, что на самом деле означает запечатлеть в памяти прошлое. Соображения
вроде таких: если сон - это забвение, то и забвение - тоже сон, и сон
относится к сознанию, как смерть к жизни. Вот почему евреи даже к Богу
обращаются с просьбой помнить: "Yiskor Elohim" ["Вспомнит Господь" (иврит)
- поминальная молитва, читается по большим праздникам].

Господь ничего не забывает, но в молитве ты особо просишь его не
забывать твоих усопших. Впрочем, чем я мог пронять такого малого? И я
решил и не пытаться, а записать все, что вспомнил в связи с Белларозой, и
изложить с шиком, достойным "Мнемозины"!