окрасом среди мелких местных шавок, обиженные Рабиновичем ливийцы
остановились. На несколько секунд они замешкались, видимо,
раздумывая, как и персы ранее, не являются ли хозяева такой
огромной собаки служителями Сета, а затем, придя явно к
отрицательному выводу (жрецы по кабакам не шляются!), снова
бросились в атаку.
агрессивно настроенной ливийской диаспоры Мемфиса, пришел друзьям
на помощь. Он легко поднял один из столов и, используя его в
качестве ножа бульдозера, сгреб всех аборигенов в один угол. Те,
жалобно хрюкнув, спрессовались в однородную массу и плавно стекли
на пол. Жомов отбросил стол и оглянулся по сторонам, выискивая
новых противников. Таковых вокруг не оказалось!
горестно вздохнул он и обернулся к друзьям. - Ну что, мужики,
пошли дальше бухать? - а затем обернулся к персам: - Вынесите
этот мусор на улицу, а то они весь пейзаж портят.
распоряжение "великого богатура", а Жомов, хлопнув ладонью по
столу, от чего тот едва не развалился, потребовал у бармена (он
же владелец кабака, он же жирный баран, он же чмо нерусское)
принести ментам побольше вина. Толстый кабатчик, стеная, копался
пару минут в своих кладовых, а затем вернулся назад с кувшином
вина в каждой руке и, поставив их на стол перед грозными гостями,
повернулся к Навину.
накинулся он на официанта. - Быстро убирай обломки, иначе быть
тебе битым, еврейская морда.
людей из прошлого, действительно, хотел оставить Навина в покое и
не иметь никакого касательства к его личной жизни. Он и правда не
хотел бить кабатчику в челюсть и уж меньше всего собирался
выбивать тому зубы. Просто все само собой получилось. И на Иисуса
бармен зря наехал, и еврейской мордой его не вовремя назвал, и
пустые кружки никто убрать со стола не позаботился, а уж о том,
чтобы сковать руки кинолога наручниками, даже и мысли ни у кого
не было! Именно поэтому левая рука Рабиновича сама, без ведома
хозяина, схватила кабатчика за грудки, а правая подняла со стола
кружку и врезала ею наглецу по зубам. Тот выплюнул последние два
клыка, остававшиеся во рту, заплакал и побежал жаловаться теще -
несчастный кабатчик был сиротой! Обратно он вернулся еще и с
синяком под глазом, но уже без слез.
и буравя их абсолютно чумным взором. - С вас пять с половиной
сиклей серебра по вавилонскому счету.
толстяк. - Блин, на целый сикль ошибся! Шесть с половиной сиклей,
конечно же...
кабатчику увесистую оплеуху. Тот затряс головой, словно бык,
боднувший вместо тореадора статую Минину и Пожарскому. Несколько
секунд кабатчик вращал глазами, а затем, на секунду сфокусировав
взгляд на переносице, постепенно пришел в себя. Обведя взглядом
ментов, не спускавших с него глаз, толстяк удивленно
поинтересовался:
проговорил омоновец. - Всего-то разочек в глаз стукнула, и шарики
у этого чукчи с роликов стряхнула. Вот бы ее к нам, в ОМОН, двери
вышибать.
Рабинович и посмотрел на кабатчика. - Звали, голубчик, звали. Нам
нужно три комнаты для ночлега, по кувшину пива в каждый номер и
свежее белье. Без блох и клопов. А то я их всех в банку переловлю
и тебе в задницу черенком от лопаты затрамбую. Ясно? - кабатчик
утвердительно кивнул головой. - А сейчас давай рассчитаемся за
ужин. Только свою пургу дурацкую по поводу сиклей гнать
перестань. Иначе сейчас без своего сикля окажешься, пойдешь в
участок и будешь объяснять, почему наличную вавилонскую инвалюту
к оплате принимаешь.
российские менты, и, достав откуда-то из-под своей набедренной
повязки папирусный свиток, начал читать:
- Ах, извините. Это не то, - он снова начал рыться лапищей где-то
в районе того самого, письменно оцелованного пупка. - Ага, вот.
Мемфисский заменитель пива - двенадцать кружек...
включающий в себя и побитую посуду, и поломанные столы с
прилавком, и ставшие калеками скамейки. Не забыл он упомянуть и о
собственной утрате - двух выбитых зубах! Сеня слушал его не
перебивая. А когда хозяин кабака назвал итоговую цифру, Рабинович
вкрадчиво проговорил:
составлением прейскуранта существуют серьезные проблемы.
Чувствуется отсутствие руки мастера. Но это дело поправимое.
Сейчас я тебя научу, как правильно преподносить клиенту счет,
чтобы и волки были сыты, и овцы целы, и пастух домой пару
окороков принес...
зуботычины. Однако ее не последовало. Вместо того чтобы применить
для обучения дубинку, Рабинович неожиданно для друзей обнял
толстяка за плечи (если точнее - сграбастал под мышку) и повел
того в сторонку, что-то оживленно бормоча вполголоса. Все
присутствующие в кабаке, в том числе и Нахор, застыли, ожидая
развязки. А когда минут через пять после начала интимного
разговора кабатчик отвязал от пояса кожаный кошель и высыпал в
руку Рабиновича горсть серебряных кусочков, при этом радостно
приплясывая, бородатый караван-баши не смог удержаться. Он встал
с места и принялся аплодировать Сене. Следом за ним захлопали в
ладоши и остальные члены каравана, устроив Рабиновичу, застенчиво
раскланивающемуся, настоящую овацию. Нахор подошел к нему и,
глядя снизу вверх, с надеждой произнес:
для мине завтира минутку и поможешь пиродать товар, килянусь
своими верблюдами, чист-но отидам половину пирибыли! -
караван-баши на мгновение задумался. - А-а, и диве трети за такой
урок для тибе ни жалко! По рукам, а?
сможешь? - у Рабиновича плотоядно загорелись глаза.
смотри, Сеня, доиграешься. А то ты вечно куда-нибудь вступаешь То
в ДОСААФ, то в дерьмо.
и повернулся к ожидавшему ответа Нахору. - По рукам!
процедура сопровождалась вокалом караванщиков, исполнивших
народную персидскую песню "Ой, то ни вечор, то ни
ве-ечо-о-ор...". После чего кабатчик притащил еще несколько
кувшинов с вином (что особо обрадовало Жомова) за счет Нахора
(что привело в восхищение Рабиновича). Лишь один Попов горестно
вздохнул, всем своим видом давая понять, что наложил страшное
проклятие на тот день, когда ему в руки попалась мерлиновская
книга заклинаний. Впрочем, поповскую кручину тут же разогнали,
поставив ему под нос целиком зажаренного барашка: сбылась мечта
идиота! Пиршество пошло на второй круг. А когда персы уже в
четвертый раз подряд пили за "сделку века", заключенную между их
боссом и российским кинологом, дверь в кабак открылась. Третий
раз за вечер. Ожидая какого-нибудь очередного подвоха, пирующие
замолчали, и в наступившей тишине в кабак зашли два седобородых
старика, выглядевших практически идентично. Захмелевший Жомов
принял их за близнецов и, покачав головой, поинтересовался:
четверых одна?
заголосил первый из вошедших.
задремавшего во время этой речи напарника. Тот встрепенулся.
голосе второй старик тут же досказал оборванную фразу. - Плачьте,
люди, ибо нет больше на свете ни благородства, ни человеколюбия,
ни копченых лягушачьих лапок!..
бессильно опустился на скамью.
Великие еврейские борцы за равенство конфессий.
Панов Вадим
Роллинс Джеймс
Березин Федор
Василенко Иван
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман