как сокол, - я бы тогда поговорил с Фэнси кой о чем.
знаешь, у тебя своя голова на плечах. Красотка шагнула вперед.
деле немножко думал о ней и если бы она тоже, хоть этого и нет, как,
по-твоему, она ведь очень даже - очень даже - ничего себе?
бери любую порядочную девчонку - она будет ничем не хуже других; в
главном-то они все одинаковые, разница только в пустяках. Само собой, она
ничего себе, одного я в толк не возьму, - зачем молодому парню вроде тебя,
что живет дома припеваючи за спиной у отца с матерью, которые послали его в
такую хорошую школу, что даже другим детям обидно, - зачем ему гоняться за
девицей, которая ищет мужа с денежками, зачем ему бросать привольную жизнь,
взваливать себе на шею такую обузу и мыкаться с женой и детьми, когда у
самого нет ни кола, ни двора, ни гроша за душой, - убей меня бог, не пойму,
зачем ему это нужно, вот тебе и весь мой сказ, сынок.
встретившихся его взгляду предметов не подсказал ему ответа на этот вопрос.
у которого была достаточно широкая натура, чтобы оценить артистический
щелчок по носу, даже если этот нос - его собственный.
собой, согласна?
объяснить, что мне непонятно. Я просто спросил, нравлюсь ли я ей.
непонятно, как это понимать.
стиснув зубы, пренебречь насмешками.
нечего. Что ж, Дик, не буду кривить душой и скажу тебе честно - отец ее
побогаче нас, и я не откажусь от такой невестки, если уж без невестки не
обойтись.
неудовлетворенный Дик.
сказать, кроме твоей матери, я сроду ни с кем таких разговоров не вел.
смазывал свои рабочие башмаки прямо на себе и стоял наклонившись, а она в
это время - порх мимо садовой калитки, точно этакий листочек. "Энн", -
говорю, и тут... Да нет, Дик, это тебе не поможет: уж больно мы с твоей
матерью были чудн_о_й парой, по крайней мере половина пары была чудн_о_й, я
то есть, а мать твоя не то чтоб очень уж была красивая, а в обращении
приятная.
знай надраиваю башмаки, - пойдешь за меня?.." А что было дальше, и не помню
- больно много с тех пор времени прошло. Может, твоя мать вспомнит - у нее
на это дело память покрепче будет. В общем, в конце концов мы как-то
поженились. Свадьба была на страстной, во вторник, - и в этот же день
Меллстокский клуб устроил шествие, и весь народ вывалил на улицу. А денек
выдался замечательный - солнце пекло на славу. Вовек не забуду, как я
вспотел по дороге в церковь - и от жары и со страха. Да ты не горюй, Дик,
пойдет за тебя Фэнси, с другим не убежит - как бы не так.
манером, что отнюдь не следовало расценивать как предложение сдвинуться с
места. - А тут еще священник Мейболд - тоже мне поперек дороги стал.
нее влюблен? До чего ж эти девчонки много о себе понимают!
так посмотрела - совсем по-разному, и когда я уезжал, он подвешивал ей
клетку с канарейкой.
подери? Слушай, Дик, я не говорю, ты трус, но что ты совсем спятил, так это
как пить дать.
наш оркестр выгоняют из церкви? Тебе сказали?
чтобы она сидела за этим несуразным инструментом и стучала пальчиками по
клавишам.
ведь Шайнер никогда бы не решился на такое, не спросясь ее. Значит, он с ней
поговорил и увидел, что она не против... Нет, это все выдумки.
девчонки, черт бы их побрал. Она будет клясться, что жить без тебя не может,
и ведь вправду жить без тебя не может и любит тебя без памяти, а все-таки
возьмет и стрельнет глазами в другого парня, даром что любит тебя без
памяти.
стреляла.
кнутом, - не можешь разобраться, что у девушки на уме, значит, тебе на роду
написано быть холостяком. Но-но, Веселый!
Неизвестно, сколько времени лошадь, повозка и человек пребывали бы в этом
неподвижном состоянии, если бы, сопоставив все горестные события, Дик
наконец не пришел к мысли, что надо что-то делать, а простояв на дороге всю
ночь, он отнюдь не улучшит своего положения.
видом, точно навсегда уходил из этого мира, достал листок бумаги, открыл
пузырек с чернилами и принялся писать письмо. Оскорбленное достоинство
автора выпирало из каждой строчки послания, в значительной степени затемняя
изложение фактов и намерений; из письма трудно было понять, перестал ли он
любить мисс Фэнси Дэй с этого часа и минуты, или никогда всерьез ее не любил
и не собирался любить, или до сих пор умирал от любви, но теперь намеревался
излечиться, или до сих пор был вполне здоров, а впредь собирался неизлечимо
заболеть.
почерком, не позволяя себе никаких легкомысленных завитушек. Затем, положив
письмо в карман, направился к школе, отмеривая каждым шагом добрых три фута.
С решительным видом подошел к школьной калитке, секунду помялся, затем
повернул обратно и, возвратясь домой, разорвал письмо и сел за стол.
день. Тут требовался небрежный тон бывалого человека. Дескать, он питает к
ней некоторую склонность, но и не так, чтобы уж очень; однако, будучи
человеком светским, считает возможным, между прочим, осведомиться, есть ли у
нее к нему что-нибудь серьезное или нет, и надеется, что она сумеет улучить
минуту ответить ему на этот вопрос.
выйдя из дому, велел пробегавшему мимо мальчишке отнести его в школу,
добавив, чтобы тот не оборачивался, если он, Дик, станет кричать ему вслед и
требовать письмо назад, а делал бы, как ему первоначально приказано. Отрезав
себе таким образом путь к отступлению, Дик постоял некоторое время, глядя
вслед своему гонцу, а затем пошел в дом, насвистывая какие-то судорожные
обрывки мелодии и, видимо, в эту минуту меньше всего расположенный свистать.
ответа не было. Еще один день. И еще. В пятницу вечером Дик решил, что, если
ответа не будет на следующий день, в воскресенье он встретится с Фэнси лицом
к лицу и поговорит начистоту.
каждой руке по мешку, в котором жужжал рой пчел.
Мейболд, а я поеду с фургоном.
которой недавно взбрело в голову разводить пчел (под невинным предлогом, что
так у нее будет свой собственный дешевый мед), жила в десяти милях от
Меллстока в городке Бедмут-Реджис, известном своими целебными водами;
поездка займет у него весь день и поможет убить время, оставшееся до
воскресенья. Дик тщательно вымыл лучшую рессорную повозку, смазал оси и
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор