Чтение 19–й страницы книги ~И ночи нет конца~

Сняв с левой руки рукавицу и перчатку, она сняла с безымянного пальца
кольцо и протянула мне. Рассеянно взглянув на него, я заметил гравировку и
наклонился поближе: "Дж. У. -М. Р. 28 сент. 1958 г.". Я поднял глаза на
стюардессу, на ее бледное, помертвевшее лицо. Она кивнула.

- Два месяца назад мы с Джимми обручились. В качестве стюардессы я летала
в последний раз. В Рождество мы должны были пожениться. - Отобрав у меня
кольцо, девушка вновь надела его, и, когда повернулась ко мне, в глазах ее я
увидел слезы. - Теперь вы мне верите? - зарыдала она. - Верите?

Впервые за прошедшие сутки я повел себя разумным образом: закрыл рот и не
открывал его. Даже не стал вспоминать странное ее поведение после аварии и
позднее - на станции. Интуитивно я понимал, что иным оно и не могло быть.

Я сидел, ни слова не говоря, и наблюдал за стюардессой. Сжав пальцы в
кулаки, отсутствующим взглядом она смотрела перед собой. По щекам ее текли
слезы. Внезапно она закрыла лицо руками. Я привлек ее к себе. Девушка не
стала сопротивляться. Лишь уткнулась ко мне лицом в меховую парку и горько
рыдала.

Едва ли момент был подходящим для этого: ведь жених девушки умер
несколько часов назад. Но именно в ту минуту я почувствовал, что влюбился в
нее. Сердцу не прикажешь, его не заставишь повиноваться принятым нормам
приличия. Я ощущал чувство, какого не испытывал с того ужасного события,
которое произошло четыре года назад. Моя жена, с которой мы прожили в браке
всего три месяца, погибла в автомобильной катастрофе. Я бросил медицину,
вернулся к своему самому первому увлечению в жизни - геологии, поступил в
аспирантуру, которую мне пришлось оставить из-за того, что началась вторая
мировая война. После этого я начал странствовать в надежде, что новая
работа, иные условия помогут мне забыть прошлое. Не знаю отчего, но при виде
темной головки, зарывшейся в мех моей парки, сердце у меня сжалось. Хотя у
Маргариты были чудесные карие глаза, красотой она не блистала. Возможно, то
было естественной реакцией на мою прежнюю антипатию к ней; возможно,
сочувствием к постигшей девушку утрате, чувством вины за то зло, которое я
ей причинил, за то, что я подвергал ее опасности: тот, кто знал, что я
подозреваю ее, наверняка мог сообщить об этом девушке. Возможно, произошло
это попросту потому, что в просторной, не по росту парке Джосса она
выглядела такой маленькой, смешной и беспомощной. Наконец я перестал
анализировать причины внезапно пробудившегося во мне чувства к девушке. Хотя
я и был недостаточно долго женат, однако знал, что у чувств свои законы,
понять которые не под силу даже самому проницательному уму.

Постепенно рыдания стихли. Девушка выпрямилась, пряча от меня заплаканное
лицо.

- Простите, - проронила она. - И большое вам спасибо.

- Друзья плачут на этом плече, - похлопал я себя правой рукой. - Другое -
для пациентов.

- И за это тоже. Но я имела в виду иное. Спасибо за то, что не утешали,
не говорили, как вам жаль меня, не гладили по голове, приговаривая: "Ну не
надо" или что-то вроде этого. Я бы тогда не выдержала. - Вытерев лицо, она
поглядела на меня по-прежнему полными слез глазами, и у меня снова екнуло
сердце.

- Что нам теперь делать, доктор Мейсон?

- Возвращаться в барак.

- Я о другом.

- Понимаю. Что я могу сказать? Я в полной растерянности. Возникают сотни
вопросов, и ни на один из них нет ответа.

- А я даже не знаю всех вопросов, - с горечью проговорила стюардесса.
Всего пять минут назад выяснилось, что это не был несчастный случай. - Она
недоверчиво покачала головой. - Слыханное ли дело, чтобы под угрозой оружия
сажали гражданский самолет?

- Я слышал о подобной истории. По радио. Месяц с небольшим назад. Дело
было на Кубе. Несколько сторонников Фиделя Кастро вынудили приземлиться
экипаж "Вискаунта". Только те выбрали местечко почище этого. По-моему,
уцелел всего лишь один или два человека. Возможно, наши приятели, оставшиеся
в бараке, и позаимствовали у них эту идею.

- Но почему... почему они убили полковника Гаррисона?

- Может, на него не подействовало снотворное, - пожал я плечами. Может,
он слишком много видел или знал. Может, и то и другое.

- Но ведь... Ведь теперь им известно, что и вы видели и знаете слишком
много. - Она глядела на меня такими глазами, перед которыми не устоял бы
даже преподобный Смоллвуд, если бы вздумал громогласно бичевать порок.

Правда, мне было трудно представить этого проповедника громогласно
бичующим порок.

- Неутешительная мысль, - согласился я. - Она не раз приходила мне в
голову за последние полчаса. Пожалуй, раз пятьсот.

- Перестаньте! Вижу, вы перепуганы не меньше моего. - Ее передернуло.
Давайте уйдем отсюда, прошу вас. Здесь так жутко и страшно. Что... что это?

- Голос ее сорвался на высокой ноте.

- Что вы имеете в виду? - Я попытался задать вопрос спокойным голосом, но
нервно оглянулся. Пожалуй, и впрямь я перепугался не меньше, чем девушка.

- Снаружи донесся какой-то звук, - едва слышно произнесла она, впившись
пальцами в мех моей парки. - Словно кто-то постучал по крылу или фюзеляжу.

- Ерунда, - оборвал я ее, но нервы у меня были натянуты как струна. Вы
начинаете...

Я не докончил фразу. На сей раз я действительно услышал посторонний звук.
Маргарита тоже. Она оглянулась в направлении звука, потом повернулась ко
мне. Лицо напряжено, глаза расширены от ужаса.

Оттолкнув от себя ее руки, я схватил пистолет и фонарь и бросился бежать.
В кабине пилотов я остановился как вкопанный. Ну какой же я дурак!

Оставил включенной фару-искатель в таком положении, что она слепила меня.
Я представлял собой идеальную мишень для любого злоумышленника, прятавшегося
в темноте с пистолетом в руке. Но колебания продолжались какое-то мгновение.

Надо действовать, иначе останешься в западне на всю ночь или до тех пор,
пока не разрядится аккумулятор. Я нырнул вниз головой через разбитое
ветровое стекло и, задев в последний момент стойку, упал на землю, не успев
сразу сообразить, что жив и невредим.

Подождал пять секунд, весь превратившись во внимание, но ничего, кроме
завывания ветра да шороха льдинок, несущихся по насту, не услышал. Правда,
никогда прежде шорох этот не был столь отчетлив (ведь я никогда раньше не
лежал на мерзлой земле с откинутым капюшоном), а стук сердца столь громок.

Затем вскочил на ноги, размахивая фонариком, который точно косой рассекал
темноту, и побежал, скользя и спотыкаясь, вокруг самолета. Дважды обежав
вокруг машины, каждый раз в противоположном направлении, я никого не
обнаружил.

Остановившись у носа авиалайнера, я негромко позвал Маргариту Росс.

Когда она появилась в окне, я заверил ее:

- Все в порядке, никого тут нет. Нам с вами это только померещилось.

Спускайтесь вниз. - Вытянув руки, я поймал девушку и осторожно поставил
наземь.

- Зачем вы бросили меня одну, зачем вы меня бросили? - волнуясь,
повторяла она. - Это... это было ужасно! Мертвецы... Зачем вы' меня оста...
бросили?

- Виноват. - Рассуждать о несправедливости женщин, отсутствии у них
здравого смысла и логики было не время и не место. Тем более что на долю
бедняжки с лихвой досталось бед, испытаний и грубости.

- Виноват, - повторил я. - Мне не следовало этого делать. Я просто не
подумал.

Девушка дрожала всем телом. Я обнял ее, прижал к груди и держал в таком
положении до тех пор, пока она не успокоилась. Затем взял в одну руку
аккумулятор и фару-искатель, а в другую - ее руку, и мы оба двинулись в
сторону станции.

Глава 6

ПОНЕДЕЛЬНИК

С СЕМИ ВЕЧЕРА ДО СЕМИ УТРА ВТОРНИКА

К тому времени, как мы вернулись в барак, Джекстроу со своими помощниками
успели собрать и установить кузов. Кое-кто уже спускался вниз, в нашу
берлогу. Проверять качество сборки я не стал: если Джекстроу за что-то
берется, делает он это добросовестно.

Он, должно быть, искал меня, но расспрашивать при посторонних, где я
пропадал целый час, не стал. Дождавшись, когда все остальные уйдут, я взял
его под руку и отвел в сторону, где нас никто не смог бы подслушать. Однако
далеко мы не удалялись, чтобы не терять из виду желтоватый огонек в световом
люке: заблудиться еще раз не хотелось.

Молча выслушав меня, Джекстроу спросил:

- Что будем делать, доктор Мейсон?

- Смотря по обстоятельствам. Разговаривал с Джоссом?

- Пятнадцать минут назад. В туннеле.

- Что с передатчиком?

- Боюсь, ничего не выйдет. Не хватает нескольких конденсаторов и ламп.

Он искал их повсюду. Считает, что запасные детали у него похитили.

- Может, еще найдутся? - предположил я, сам не веря тому, что говорю.

- Две лампы уже нашлись. В глубине туннеля. От них осталась кучка битого
стекла.

- Наши "друзья" ничего не упускают из виду! - вполголоса выругался я.
Выходит, иного выбора у нас нет. Ждать больше нельзя. Отправляемся как можно
раньше. Но прежде всего нужно как следует выспаться.

- Двинемся в Уплавник? - Там, близ устья глетчера Стрейзунд, находилась
база нашей экспедиции. - Думаете, мы туда доберемся?

Так же, как и я, Джекстроу думал не о тяготах и опасностях зимнего похода
в условиях Арктики, хотя они и представляли собой серьезную проблему для