коридор, казалось, обретал свой микроклимат, отличный от климата в классе
или в том же коридоре, но на переменке. Во время уроков здесь всегда было
прохладно - и зимой, когда к батарее не притронешься, у окна стоять
невозможно; и летом, в жару, когда через открытые окна в школу проникали
циклоны, забежавшие в Москву из Африки. В который раз Алик снова подивился
этому необъяснимому физическому явлению, пошел вдоль стены, размышляя о
сочинении.
голову дурацкий сюжет про Брыкина с соответствующим выводом: упорством верни
свой талант. Другое дело, что фантазия Алика чувствовала себя достаточно
свободно и в рамках заданного сюжета неплохо порезвилась. Во всяком случае,
Алик был доволен собой. И ошибок вроде не сделал. Орфографических - точно, а
за синтаксическими мог не уследить. Ну, да ладно, последнее сочинение,
отметка за год уже выставлена...
хитрым и изощренным способом сообщал Алику, что его усилия в тренировках
даром не пропали, замечены благосклонно, и с сего момента он может
по-прежнему пользоваться своим даром. Но не врать.
джинн знает про Брыкина? Знает, он сам говорил про инверсор-конвергатор,
телетранспортированный для убеждения цирковой дирекции. Да и связаны все три
сна одной веревочкой, нет в том сомнений. А где ж тогда уважаемая баба-яга,
костяная нога? Забыла Алика? Ох, думалось Алику, не забыла, еще заявит о
себе, пригрозит сварить в щах за непослушание. Придется слушаться...
ли дар. Но началась перемена, школьный народ повалил в сразу потеплевший
коридор, вышла Дашка, спросила:
главное в дружбе?" А ошибок, ты знаешь, я почти не делаю.
отношений - вполне определенных, и не знал: есть они или только намечаются.
Да и как вообще Дашка к нему относится? Тогда, в воскресенье, он сморозил
глупость, ляпнул о ее влюбленности, чуть было не поссорился с девочкой...
звонок...
успевший прочитать несколько сочинений, похвалил Алика, сказал:
если не возражаешь.
14
красный "Икарус", умостился на заднем сиденье у окна, смотрел на дачные
поселки, пробегавшие мимо со скоростью восемьдесят километров в час, на
негустые леса, бесстрашно выходившие прямо к автомобильно-бензиново-угарному
шоссе. Два часа ехали, а никто в автобусе и не заметил присутствия Алика.
Сел человек и сидит себе. Значит, так надо. Да и не все ребята, ехавшие на
сборы, знали друг друга. Кто постарше - семнадцати-восемнадцатилетние, - те
встречались на соревнованиях. Они уселись рядком впереди, негромко говорили
о чем-то. Ровесники Алика виделись впервые, робели, больше помалкивали.
Заметил Алик и Вешалку Пащенко, и тот его сразу узнал. Однако оба почему-то
сделали вид, что незнакомы.
тесовых ворот с резными столбами, крашенными под золото. К золотым столбам
чья-то безжалостная рука гвоздями присобачила полинявший от времени
транспарант с традиционной надписью: "Добро пожаловать!" Надпись эта,
по-видимому, встречала не одно поколение спортсменов.
трикотажных шароварах, оттянутых на коленях, и в пестрой ковбойке. Он
дождался, когда все ребята вышли из автобуса, столпились рядом, сложив на
землю свои чемоданы, сумки, рюкзаки, оглядел их скептически, зычно гаркнул:
у забора, вытянул вбок левую руку.
наблюдал построение со стороны, раз-другой на часы глянул. Снова сказал:
тренер. Зовут меня Александр Ильич, кое-кто со мной уже познакомился. Вы
прибыли на базу сборной. Но сие вовсе не означает, что вы уже - члены лучшей
юношеской команды. Пока мы к вам приглядываемся, прицениваемся. Оценим -
возьмем, если подойдете. Оценивать будем две недели. За это время лично я
выжму из вас все соки - и морковный, и яблочный, и желудочный. - Кто-то в
строю хихикнул, но тренер грозно посмотрел на весельчака: мол, нишкни, время
для шуток еще не пришло. - Прыгаете вы высоко, но плохо. За две недели
ничему серьезному не выучить, но кое-что показать сможем. Лодырей,
симулянтов, зазнаек не потерплю. Выгоню в шею. Распорядок дня объявлю после
завтрака. А сейчас - марш в корпус!
слюнтяйства, без ненужных посулов. Не понял он лишь это - "прицениваемся".
Странная терминология. Рыночная. Но торопиться с выводами не стал: у каждого
есть свои любимые словечки, привычный жаргон. У Алика в речи - тоже немало
слов-паразитов. Отец говорит: "Поэт и жаргон - понятия чужеродные. Жаргон -
это улица, а поэт - это студия". Но Алик не согласен с отцом. Студия - это
камерность, замкнутость. А поэзия - это душа народа. Пусть звучит
высокопарно, зато верно. Ну, а народ по-разному изъясняется...
изобиловали тире и восклицательные знаки. Говорил - как стрелял.
завтрак. - Подъем - в семь утра! Зарядка! Кросс! Завтрак! Тренировка - до
двенадцати! Вода! Душ, если холодно! Пруд, если тепло! Час - отдых! Обед!
Полчаса - отдых! Тренировка - до семнадцати тридцати! Вода! Полчаса - отдых!
Кросс! Ужин! Кино, телевизор, книги, шахматы! Сон! Впрочем, сами грамотные -
прочитаете. Расписание висит в столовой на стене. Сейчас быстро - по
комнатам, занять койки, переодеться и - на плац. Побегаем, разомнемся, а то
растряслись в автобусе, жиры развесили, смотреть на вас тошно.
кроватей с деревянными спинками и панцирными сетками. Спать на такой
кровати, Алик знал, было мукой мученической: сетка слушалась любого движения
тела, прогибалась, норовя сбросить спящего на пол. Подумалось: при таком
спартанском расписании стоило завести деревянные топчаны с хлипкими
матрасиками поверх досок. Кстати, на даче Алик спал как раз на таком топчане
и прекрасно себя чувствовал. А родители скрипели панцирными сетками, и по
утрам на них больно было смотреть.
на брата, десять штук; четыре платяных шкафа и фикус на табуретке,
развесистый фикус - мечта бабы-яги из второго сна Алика. Алик ухитрился
занять кровать у окна, уложил на нее чемоданчик, щелкнул замочками, достал
синий тренировочный костюм - недавний подарок мамы, новенький, коленки еще
не оттянуты. Переоделся, побежал вон, краем глаза углядев, что Вешалка попал
ему в соседи.
прогуливается, на часы посматривает. Увидел Алика.
район. Не о том речь. Почему так оделся? Холодно?
костюмчике, позлорадствовал про себя: сейчас назад побежит. Так и есть: на
обратном пути опять встретились, Вешалка сердито на Алика глянул, и Алик
подумал, что зря злорадствовал, мог бы и предупредить парня. Все-таки две
недели бок о бок жить, не два часа...
Лондон Джек
Андреев Николай
Акунин Борис
Елманов Валерий
Глуховский Дмитрий
Громыко Ольга